За последней чертой

Женщина отвела в сторону глаза. Александр понял, что Татьяна Владимировна просто лукавит. У Костина были записи разговоров супругов, но он не хотел их озвучивать, так как рассчитывал на ее искренность.

– Ну, что? Пусть будет по-вашему. Я не стану вас принуждать сказать мне правду, хочу просто предупредить вас, что сокрытие подобной информации от следственных органов может привести вас к серьезным последствиям.

– Гордов – мой муж! Разве вам этого ясно. Вы можете делать со мной что угодно, но я не буду давать никаких показаний в отношении его.

– По-моему вы совершаете большую ошибку. Как бы вы потом не пожалели о занятой вами позиции.

Женщина отвернулась в сторону, давая понять, что разговор закончен.

***

– Зайди, – услышал Костин голос руководителя «СМЕРШ», подняв телефонную трубку. – Нужно переговорить.

Он положил в папку последнюю сводку наружного наблюдения за женой Кулика, протокол его допроса и, поправив китель, направился к генерал-полковнику.

Абакумов сидел за столом и рассматривал какие-то документы.

– Разрешите войти, товарищ генерал-полковник, – обратился к нему Костин.

– Заходи, – коротко бросил Абакумов и стал складывать документы в папку. – Я только что от «хозяина». Он не доволен нашей разработкой, считает, что мы необоснованно затягиваем дело.

Предчувствие не обмануло Костина. Сейчас, когда так явно обострились отношения между Абакумовым и Берией, время играло на руку Лаврентию.

– Товарищ генерал-полковник. Вы же сами приказывали мне, что вождя мало интересует одно признание Кулика, нужна организация с ее планами убийства Сталина.

По лицу генерала пробежала едва заметная тень недовольства. Он встал из-за стола и подошел к Александру. Он пристально посмотрел ему в глаза, словно пытался прочитать в них признание о преданности.

– Откуда ты знаешь о моих отношениях с Лаврентием Берией?

Этот вопрос моментально насторожил Костина. Он был опытным оперативником и мог анализировать обстановку в министерстве. Многие генералы, которые так ревностно клялись в преданности Абакумову, стали искать пути, чтобы поклясться в верности Лаврентию Берии.

– Наверное, я сказал что-то лишнее, товарищ министр государственной безопасности. Прошу меня извинить…

В холодных глазах генерал-полковника заиграли какие-то дьявольские огоньки, от которых по спине Костина пробежали мурашки.

– Чего молчишь?

– Я не знаю, что сказать, товарищ генерал-полковник.

Костин знал биографию Виктора Абакумова, знал, что он закончил всего четыре класса, но за счет природной смекалки, аналитического ума смог достичь тех высот, которые были не по плечу людям с высшим образованием. И еще, Александр, хорошо знал, что генерал не прощал предателей и поэтому старался не держать около себя тех, кто мог предать его в любой момент. В кабинете повисла пауза.

– Что нового? – будто ничего не произошло, спросил генерал Костина. – Есть движение по делу?

– Появилось новое лицо. Это надзиратель Любшин, который пообещал Кулику переправить письмо на имя Сталина.

Абакумов улыбнулся.

– Это хорошая комбинация, молодец Костин. Пусть передаст ему бумагу и карандаш.

– Я тоже так решил, товарищ генерал. Пусть напишет…, а мы посмотрим, как все это использовать в нашем расследовании.

– Скажи, за тобой все ходят люди Лаврентия или отстали?

– Ходят, товарищ генерал. Я не исключаю провокацию с последующей возможной вербовкой.

– Вон оно как? Широко шагает Берия…. Ищет опору у генералитета.

Министр госбезопасности взглянул на Костина и сев в кресло, произнес:

– Идите, подполковник, работайте.

Костин развернулся и направился к двери.

***

Где-то в конце тюремного коридора послышался лязг металлической двери. По коридору раздался гулкий шум шагов. Григорий Иванович Кулик вздрогнул и посмотрел на дверь, около которой затихли шаги. Смотровой глазок приоткрылся, и он увидел глаз надзирателя, который внимательно осмотрел камеру, а затем остановился на нем.

«Неужели за мной? – с нескрываемой тревогой подумал он. – Что они мне предъявят? Наверняка, будут бить, они по-другому работать не могут»

Глазок в двери закрылся, и сердце бывшего маршала сжалось от предчувствия беды. За дверью раздались шаги.

– Дзинь, дзинь, – пели металлические подковки на сапогах надзирателя. Звон становился все тише и тише.

«Пронесло! Бог помиловал», – с облегчением подумал он и глубоко вздохнул. Впервые за последние годы он почему-то вспомнил Бога.

Вся предыдущая ночь прошла в бесконечных допросах. Следователи государственной безопасности менялись через каждые два часа, и каждый из них начинал допрос с заученных до автоматизма слов.

– Фамилия, имя, отчество…

Он сидел на табурете, который стоял посреди небольшого по размерам кабинета. Табурет был достаточно высоким и ноги Григория Ивановича не доставали до пола. Яркий свет настольной лампы бил в глаза и поэтому он плохо видел следователя, который задавал ему вопросы. Лишь по сменяющимся тембрам голосов, он понимал, что перед ним сидит новый следователь. Болели затекшие ноги, которые он вскоре перестал чувствовать.

– Скажи, кто еще входил в состав вашей антисоветской группы?

– Какой группы, гражданин следователь? Я не понимаю, о чем идет речь? Я всегда был верен партии, родине и Сталину, – шевеля разбитыми в кровь губами, с трудом отвечал Кулик. – Я не понимаю ваших вопросов….

– Ты все понимаешь, гад. Не заставляй нас принимать к себе силовые методы допроса.

– Что это значит? Бить будете? Вы и так бьете…

Сильный удар справа снес его с табурета. Кулик словно пушинка пролетел метра три, прежде чем рухнуть на цементный пол кабинета. В кабинете повисла тишина. Он с трудом поднялся с пола и плюнул на пол кровь из разбитой губы.

– Не плюйся, а то языком будешь здесь все слизывать, ты меня понял генерал, – произнес следователь. – Напрасно молчишь. Твои друзья: Гордов и Рыбальченко уже давно во всем признались. А самое главное, они говорят, что именно ты Григорий Иванович втянул их в антисоветскую группу. Ты знаешь, что тебе за это грозит? Вижу, что догадываешься. Хватит на полу валяться, поднимайся, будем снова говорить…

Кулик с трудом оторвал свое тело от пола и, шатаясь, словно пьяный, снова взобрался на табурет. Неожиданно дверь в кабинет открылась, и в него вошел мужчина. Кулик сразу признал в нем того, кто приехал за ним с постановлением на арест. Следователь вскочил с места и вытянулся перед ним в струнку.

– Продолжайте допрос. Я посижу, послушаю, – произнес мужчина в штатском.

– Ну, что отвечать будем или будем продолжать играть в молчанку? – с угрозой в голосе спросил Кулика следователь и посмотрел на начальника.