За последней чертой

– Разное говорят, товарищ Сталин. Кто-то одобряет все эти действия, другие….. , ну вы сами все понимают. Если в двух словах то все напуганы.

– Притихли, а то распушили хвосты, ходят как павлины. Ишь ты, победители. Я что-то не помню их победные донесения в 1941 году. А ты, пей свой чай, Лаврентий, пей….

Берия сделал еще один глоток и отодвинул от себя стакан. Солнечный луч, пробившийся сквозь плотные шторы, заиграл на металлическом подстаканнике. Взглянув на Сталина, Лаврентий поднялся из-за стола.

– Иди, Лаврентий, я больше тебя не задерживаю…

Берия развернулся и направился к двери.

***

– Проходите, Григорий Иванович? – произнес Костин и рукой указал арестованному на табурет. – Как вы себя чувствуете?

Кулик улыбнулся.

– Почему вы улыбаетесь, Григорий Иванович?

– Смешно. Это сродни вопросу палача, когда тот обращается к заключенному, приговоренному к смертной казни, когда его голова лежит на плахе. Что это меняет, хорошо я себя чувствую или нет? Скажите, гражданин следователь, вы передали мое письмо Сталину?

– Пока нет. Я просто не решаюсь его направить почтой, могут перехватить.

Кулик посмотрел на Костина и промолчал. Наверное, он просто не верил подполковнику.

– Давайте, вернемся к нашему старому разговору? Как вы на это смотрите?

– Что вас еще может интересовать?

– Все, Григорий Иванович. Ведь вы тогда признали все свои ошибки, признали злоупотребление служебным положением. Почему вы это сделали? Сейчас, вы в следственном изоляторе, тогда вы были на свободе?

– А вы сами не догадываетесь? Шла война….

– И что? Признавая вину или отказываясь от всех обвинений, вас ждал один конец – это расстрел. На что вы тогда рассчитывали? Ведь вы хорошо знали, что людей за более мелкие поступки расстреливали, а за вами тянулся длинный шлейф, порочащих вас деяний. Давайте, я освежу вашу память.

Костин раскрыл папку и быстро нашел необходимый ему документ. Он положил его перед собой и начал читать:

«Специальное присутствие Верховного Суда СССР установило виновность Кулика Г.И. в предъявленных ему обвинениях. На суде Кулик Г.И. признал себя виновным».

Александр посмотрел на Григория Ивановича, стараясь понять, что он сейчас мог думать. Однако, лицо бывшего маршала было спокойным.

– Что вы меня так разглядываете, словно барышню на выданье. Изучаете все, думаете, как я отреагирую на все это? Спокойно, я это все уже пережил и прошлое меня мало волнует. От него меня сейчас отделяют не только эти стены, но и время. Так что, продолжайте свой допрос, мне просто сейчас интересно все это услышать по новой, я хочу сказать….

Кулик не договорил и махнул рукой.

– Гражданин следователь, не угостите папиросой?

Костин достал папиросы и положил их на стол. В глазах Григория Ивановича загорелись огоньки, которые с каждой секундой становились все ярче и ярче. Он взял папиросу, размял ее и смял бумажный мундштук. Заметив, что за его руками внимательно наблюдает следователь, Кулик усмехнулся. Он прикурил и глубоко затянулся дымом.

– Никогда раньше не думал, что табак имеет такой приятный вкус. Вы на меня не смотрите, читайте дальше, пока я курю.

Александр усмехнулся в ответ на его реплику.

– И так, Григорий Иванович, я продолжаю: «Верховный Суд 16 февраля 1942 года приговорил лишить Кулика Г.И. званий Маршала и Героя Советского Союза, а также лишить его орденов Союза ССР и медали «ХХ лет РККА».

Насколько я знаю из документов, вы пытались отменить решение суда. Это правда? Чем вы аргументировали свое обращение?

– Мне было не совсем понятно решение Верховного Суда в той части, что меня лишали наград и званий за мои деяния, которые не имели в принципе никакого отношения к сдаче Керчи и Ростова. К наградам, которые я получил за Гражданскую войну.

– И каков результат вашего обращения?

– Мне отказали….

– А вы на что рассчитывали?

– Вдобавок, меня исключили из состава членов ЦК ВКП(б) и сняли с поста заместителя наркома обороны.

В кабинете повисла пауза. Кулик докурил папиросу и смял ее в металлической пепельнице, что стояла на столе.

– В приказе было указано, что и впредь будут приниматься решительные меры в отношении тех командиров и начальников, невзирая на лица и заслуги в прошлом, которые не выполняют или недобросовестно выполняют приказы командования, проявляют трусость, деморализуют войска своими пораженческими настроениями и , будучи запуганы немцами, сеют панику и подрывают веру в нашу победу над немецкими захватчиками.

Он сделал паузу, а затем произнес:

– Приказ был подписан Сталиным. Короче, он и поставил окончательную точку на моей карьере.

***

Костин огляделся по сторонам, а затем спустился в полуподвальное помещение, в котором находилась пивная. Именно в этом месте Руставели назначил ему встречу. Из-за плотно висевшего табачного дыма, Александр не сразу заметил капитана, который сидел за столиком в углу зала. Поколебавшись несколько секунд, Костин направился к его столику. Не здороваясь, он присел за столик и посмотрел на сотрудника НКВД, перед которым стояло несколько пустых кружек из-под пива. Взглянув на Руставели, Александр хотел его спросить, чем была вызвана эта экстренная встреча, но в этот момент к столику подошел официант. Костин сделал заказ и достав из кармана пальто пачку папирос, положил ее на стол.

– В чем дело? – спросил его Александр. – Что за спешка?

Прежде чем ответить, Руставели оглядел зал и, не заметив ничего опасного, произнес:

– Сегодня Лаврентий подписал приказ о создании спецподразделения, которое будет вести работу против вас. Численность подразделения – десять человек. Берию интересует оперативная разработка генералов, попавших в поле зрения СМЕРШ. Я слышал, что это поручение Сталина. Насколько это правда, я не могу судить.

К столу подошел официант и молча, поставил перед Костиным две кружки пива и тарелку с крупными раками.

– Может, товарищи еще что-то желают? – обратился он к ним.

– Спасибо, – ответил Костин, – пока ничего не нужно.

Официант удалился, оставив их снова один на один.

– Главное, я вошел в состав этого подразделения, – произнес Руставели. – Это все потому, что я вот уже два месяца вроде бы занимался твоей разработкой. Сейчас, все это будет уже в другом ключе, будут использованы технические службы. Могу сказать, что Лаврентия Павловича особо интересует твоя работа с маршалом Куликом. С чем это связано, пока я не знаю.

Костин сделал глоток пива и посмотрел на Руставели, который допивал пиво из своей кружки. Судя по лицу капитана, Александр понял, что тот рассказал ему еще не все. Черные, словно сливы, глаза Руставели по прежнему «бегали» по залу, словно он разыскивал кого-то.

– Капитан! Вы кого все время ищите? – спросил его Костин.

Руставели вздрогнул, словно его поймали за чем-то плохим и гадким.