История Палача

Вдруг Бака осенило. Перед его невидящими глазами ясно как день повис металлический брусок, отполированный настолько хорошо, что его можно спутать с маленьким зеркальцем. Ну конечно же! Духу просто нужна была странная вещица, которую он прихватил в первый раз с прикроватной тумбочки на память. Теперь оставалось понять, где сейчас находится этот брусок.

– Ада, – позвал Бак и сквозь потрескивание костра сразу же услышал, как где-то справа зашуршала ткань маминого сарафана.

– Чего тебе? – с ноткой недовольства спросила Аделаида явно что-то жуя.

– А ты случайно не видела такой маленькой металлической штучки, блестящей?

– Конечно видела, – быстро сообразив, о чем спрашивают, ответила девушка. – Она у тебя в руке, дурень. Ты ее так сжал сильно, что пальцы сплавились вместе и теперь ее хрен выковыряешь. А ты что, не чувствуешь?

Бак и в правду ничего не чувствовал в руке ниже локтя. Решив удостовериться, он прикоснулся едва шевелящимися пальцами левой руки к своему правому кулаку и охнул. Конечность на ощупь была похожа на твердую корку еще теплого яблочного пирога, который частенько готовила его мама. Пальцы склеились в одну большую, бугристую клешню, сомкнувшуюся вокруг прохладного бруска металла.

Все было хуже, чем он мог себе предположить. И это только руки. Ада сказала, что лицо пострадало сильнее всего и это поистине пугало. Только сейчас к Баку постепенно начало приходить осознание собственного увечья.

«Я теперь ничего и никогда не увижу, – с горечью подумал он.» Весь мир погрузился в бесконечную тьму, в которой можно было просто затеряться, и единственное, что спасало от забытья – это звуки. Множество их. Жутко подумать, сколько проходит мимо человеческого внимания пока есть на что посмотреть, а еще страшнее, что теперь смотреть не на что и только остается, что слушать.

***

«Просто веди себя как обычно, – Телан шагал по деревенской дороге к обозу с награбленным. Да именно так, с награбленным. Он больше не хотел называть конфискатом то, что было отобрано силой у ни в чем неповинных людей. – Не попадайся на глаза начальству, избегай знакомых и все будет в порядке.»

Тело бывшего товарища Телан спрятал между досками в разрушенном сарае, так что найти его будет непросто. Друзья Велидана, конечно, могли заметить его отсутствие, но не так быстро, а значит запас времени какой-никакой имеется. Оставалось решить, что с этим запасом делать.

«Нужно взять немного провианта и уйти из деревни. Но как? Дождаться ночи и ускользнуть, пока все спят? Не вариант. Часовых будет много, да и разведчики шныряют по округе в ненормальных количествах. Видимо Отец кого-то хочет здесь отыскать, – он дошагал до обоза и с удивлением обнаружил, что его особенно то и не охраняют. Непростительная халатность новичков – а это именно их обязанность – которой он был несказанно рад. – Может напроситься в дозор? Нет, будет выглядеть подозрительно. Никто никогда не идет в ночную смену если этого можно избежать. А черт с ним. Соображу что-нибудь по пути. Сил моих больше нет смотреть на все эти пожары. Огонь, поедающий тела неверных во славу Создателя и его бравых клинков. Тьфу. Аж тошно.»

Телан набрал провианта в большой походный мешок и стараясь не озираться по сторонам побрел к лесу. На выходе из деревни его, естественно, остановил патруль.

– Стой! – гаркнул сержант и угрожающе положил руку на рукоятку своего меча. – Дезертир? Али так, гуляешь?

– Я… – начал было отвечать Телан, но его перебил один из рядовых.

– А я его знаю, – сказал он с дебиловатой улыбкой. – Это же Телан Анрийский из третьей сотни. Я с тобой на перевале в ночную стоял. Помнишь?

Телан не помнил, но все же кивнул.

– А ну пасть свою заткнул быстро, – лицо сержанта моментально побагровело. – С дезертирами брататься удумал? Так твоя голова вместе с егойной в одну корзину с плахи покатится.

– Да какой он дезертир? Отличный мужик, за наше дело костьми ляжет. – не замолкал рядовой. – Вон, гляди какой мешок за спиной. Небось к нашим в лес идет. Провизию для лагеря тащит.

– Так и есть, – решил воспользоваться моментом Телан и поддакнул. – Сам Отец велел оказать посильную помощь нашим братьям в выслеживании и поимке сами знаете кого.

Очевидно это был блеф и ни о каком лагере он не знал, да и в том, что Отец кого-то ищет сильно сомневался, это было лишь предположением, но, как говорят в Анрии: риск – дело благородное.

Сержант нахмурился и подозрительно окинул взглядом «дезертира». Казалось, кожа на его лице от напряжения и бурной мыслительной деятельности сошлась в одну точку на переносице.

– А ну покаж мешок, – он все же снял руку с меча, но всем своим видом давал понять, что может в любой момент ее вернуть на место.

Телан послушно скинул мешок на землю и раскрыл, благодаря самого себя за то, что не пожадничал и взял только еду и необходимые для выживания в лесу вещи.

– Посильную помощь? – процедил сержант. Уж очень ему хотелось придраться, но история выглядела правдоподобно, да еще и этот «сами знаете кто», кого следовало по наставлению Отца пренепременно поймать, добавлял важности всему происходящему. На родине сержанта судя по всему рисковать было непринято, и он дал на попятную. – Ладно. Но если узнаю, что ты мне наврал, самолично брюхо вспорю и кишки по деревьям поразвешаю. Уяснил?

– Уяснил, – кивнул Телан. – Можете на этот счет быть спокойны. Я передам Отцу о вашем рвении служить ему и Создателю.

Быстро вернув мешок на плечо, он отсалютовал патрульным и продолжил шагать в сторону леса, а сержант за спиной разошелся не на шутку. Он орал на рядового, за то, что тот влезает в разговор старших по званию и вообще без спроса открывает рот, но тому по всей видимости было плевать. На мгновение Телану даже стало жалко эту парочку. Рядовой с таким отношением к делу навсегда останется на самом дне военной пищевой цепочки, а сержант, не умеющий заставить подчиненного слушаться быстро лишится своего звания. Но вновь нахлынувшая волна отвращения к ордену и его членам быстро смела всю жалось без следа.

***

– Давно хотел тебя спросить, как ты оказалась в нашей речке? Я имею в виду, ты же почти мертвая там плавала, связанная, раненая. Должно быть с тобой приключилось что-то ужасное и…

– Тебе там чего, скучно? – Ада несла Бака как рюкзак, при этом ловко взбираясь на гору, так, будто шла налегке. – Может ты тогда сам ножками потопаешь? Тут недалеко.

– Я же не вижу ничего. А вдруг я упаду? Меня тогда до самого леса об скалы бить будет и вниз долетит только каша.

– Было бы неплохо, – она улыбнулась, вообразив эту картину. – А то если ты сейчас не заткнешься, то я сама тебя сброшу.

Бак покорно замолчал. Конечно, он уже начинал привыкать к грубоватой манере общения Ады, но иногда она могла быть чересчур резкой тогда, когда этого совсем не ожидаешь.

Слушать как удивительно ровно дышит человек, несущий тебя на плечах в гору, та еще забава. Особенно если ты при этом обязан помалкивать. А прибавить ко всему прочему непроглядную тьму слепоты и дело тут же превращается в адскую пытку. Человек постоянно забивает свои чувства информацией, а голову различными мыслями только ради одного, ради побега. Побега от самого себя. Но попробуй ты хоть на десять минут закрыть глаза, заткнуть уши и прислушаться к себе, как поймешь, что слушать то и нечего. Лишь мечущиеся в разные стороны обрывки идей, не оформившиеся, туманные, а за ними маячит громадина пустоты.

Потеряв зрение, Бак изо всех сил пытался избежать столкновения с этой внутренней пустотой. Каждую секунду он старался отвлекать себя всевозможными способами, болтать, слушать звуки окружающего мира, погружаться в воспоминания. И это работало, позволяло не раскисать. Но в горах не было никаких звуков кроме ритмичного шарканья ног Ады и ее размеренного сопения. Они повторялись снова и снова, вводя парня в своеобразный транс, заманивая в ловушку воспаленного горем воображения.

Бак судорожно собрал мысли в кучу и попробовал сконцентрировать свое внимание. Затем он попытался представить, будто все еще видит. Как выглядит затылок Аделаиды, ее завязанные в короткий хвостик черные волосы, шелковистая кожа не шее, лямки маминого сарафана. Потом он заглянул через ее плечо и стал восстанавливать по памяти местность, пробовал понять, где именно они сейчас, как вдруг произошло нечто очень странное. Он отчетливо увидел злосчастную дыру в земле. Вернее, не саму дыру, а ее силуэт. Еще он увидел пульсирующее синеватое сияние, исходившее из дыры.

– Что это там? – Бак похлопал Аду, привлекая ее внимание, и указал скрюченным пальцем в сторону свечения.

– Дырка твоя земляная, – огрызнулась девушка и тут же переспросила: – А что?

– Я ее вижу, – в голосе Бака было волнение и заинтересованность.

– Не выдумывай.

– Нет, честно. Из нее струится какой-то синий свет. Точнее я только свет и вижу, но очертания ямы узнал.

– Вот это новости, – Ада хмыкнула и поудобнее перехватила его ноги. – А ты, пацан, не так прост, как кажешься. Жалко, что на голову ушибленный. Раньше такой свет уже видал?

– Нет. В первый раз. Что это значит? Есть шанс, что ко мне вернется зрение?

– Ой, нет. Тут без вариантов. У тебя же глаз совсем нет, только пустые дырки в черепе. Ну, разве что ты найдешь способ новые себе отрастить. А свет этот – это магия, пацан. Не сама прям магия, – она улыбнулась и Бак понял это по тому, как изменился звук ее голоса. – Только ее следы. Она как бы заряд после себя оставляет, как угольки после костра. Они тлеют и заряд тоже. Особо внимательные могут по этому следу понять, как давно заклинание использовалось, и что оно делало. Вот я, например, так и поняла, что у тебя там внизу жопа приключилась.

– Ты тоже его видишь?

– Не. Прям видят не многие. В основном, чувствительные люди просто понимают, нутром чуют. Но бывают и такие как ты – зрячие. А еще есть нюхачи, слухачи и щупы. Думаю, сам разберешься, что почем. Мы пришли.

Баку было странно наблюдать дыру не черной и зловещей, как раньше, а совсем наоборот. Теперь весь мир для него был зловещей черной дырой, а она сама – единственным источником света. Он струился из-под земли иногда пульсируя и переливаясь разными оттенками синего, словно подсвеченный полной луной туман. Туман, переполненный хлопьями пыли, от одного вида которой Бак снова зашелся в приступе кашля.

– Так! А ну давай мне на затылок не харкай, – Ада нахохлилась как недовольная птица, получившая дождевой каплей по макушке. – Давай слазь. Я тебя на веревке вниз спущу. Ох как я тебя вытаскивала… Обмякший, рожа страшная, синяя, как виноград. Ручки ножки в разные стороны растопырились, в дырку не пролазят, цепляются. Сплошные неудобства.

– Спасать людей не всегда приятно, – переводя дух ответил Бак. – Тебя из Рубицы вытаскивать тоже было неудобно. Мокро, холодно, ноги в ил грузнут. А потом ты еще и нож у меня отобрала.

– Хах! Еще могу значит. Стой, погоди.