Мои сибирские дедушки

В то далёкое июльское утро Мирья вспомнила о своём дне рождения только тогда, когда её дедушка Яри, мирно куривший трубку на крыльце, пожелал ей счастья. Племянники, услышав о её дне рождения, обрадовались. Ещё бы, они надеялись вечером получить конфеты, которые Мирья держала для особых случаев.

Немного взгрустнув о воюющем муже, Мирья отправилась кормить скотину. Забрав в сарае большую охапку сена, понесла её к коровнику. Но не успела пересечь двор, как услышала звук мотора автомобиля. Бросив сено у коровника, с интересом стала наблюдать за ведущей к дому дорогой, по которой ехал большой военный грузовик. Мирья сразу обратила внимание, что в кузове сидел солдат с винтовкой, а рядом с ним – несколько человек в потрёпанных и выцветших гимнастерках, с которых были содраны погоны и другие опознавательные знаки.

На пороге дома появился дедушка Яри. Прищурившись от лучей утреннего солнца, он наблюдал за неожиданными гостями.

Из кабины грузовика выпрыгнул офицер и, открыв жёлтый портфель, стал перебирать в нём папки. Наконец, найдя нужную, офицер достал её и направился к Мирье. Первой мыслью у неё пронеслось: а не случилось ли что с её мужем?

– Вы Мирья Коскинен? – спросил офицер.

– Да, я, – испуганно ответила девушка.

– Вы слышали о решении правительства отправлять русских военнопленных на работу в народное хозяйство?

– Нет.

– В любом случае, помощь в вашем хозяйстве не помешает. Мы направляем помощников в большие семьи, у которых мужья или другие кормильцы на фронте, – сказал офицер.

Открыв папку, он достал из нагрудного кармана самопишущую ручку и протянул её ничего не понимающей Мирье.

– Но как это возможно? Они же наши враги! – попятилась назад Мирья. – На мне двое ребятишек да старик.

– Не бойтесь, – успокоил её офицер. – Все военнопленные хорошо зарекомендовали себя и не опасны. Вот, ознакомьтесь с документом и распишитесь.

Мирья механически прочитала текст. Хотя и не поняв полностью смысла официального документа, написала в конце страницы своё имя.

– И вот здесь, – сказал офицер, переворачивая страницу.

Закончив с формальностями, офицер спрятал бумагу в папку и, повернувшись к машине, подал знак. Из кузова спрыгнул на землю один из мужчин и подошёл к офицеру.

– Это Николай Смирнов, – представил незнакомца офицер. – Он остается здесь и будет у вас работать.

Мирья поймала любопытный взгляд Николая и покраснела.

– Да не бойтесь вы его. Мы отобрали тех, кто отличился в лагере трудолюбием и примерной дисциплиной. Раз в неделю я буду приезжать к вам, чтобы убедиться, что всё в порядке.

– А если не в порядке? – спросила Мирья.

– Тогда, если от вас поступит хоть малейшая жалоба, мы вернём его в лагерь, а на его место пришлём другого.

– Но он хоть по-фински говорит? – робко спросила Мирья.

– Нет.

– Как же мы будем с ним понимать друг друга?

– Для того чтобы работать, знание языка не нужно! – сухо ответил офицер. – А теперь, извините, я спешу! Мне ещё других развести нужно, – показал он на ожидающих в кузове трёх человек.

Закрыв портфель, офицер заспешил к грузовику.

Когда машина уехала, Мирья некоторое время не знала, что делать. Николай терпеливо стоял посреди двора и ждал указаний от новых хозяев. Дед Яри, попыхивая на крыльце трубкой, злобно смотрел на русского.

– Ну что, рюсся[1 - Ryss? – унизительное финское прозвище русских.], довоевался? Будешь теперь пахать за все Советы!

– Дедушка, не надо так, – осторожно попросила Мирья.

– А как? Может, мне ему ещё в ноги поклониться? Дай ему самую тяжёлую работу!

– Подожди, дедушка, пусть он немного осмотрится, – сказала Мирья и бросила взгляд на исхудавшую фигуру русского.

Николай продолжал стоять посреди двора, тщетно пытаясь понять смысл слов старика и девушки.

– Есть хочешь? – спросила его Мирья, изображая поднесённую ко рту ложку.

– Ещё чего! – возмутился Яри. – Не заработал он пока на еду!

Мирья, не слушая дедушку, ушла в дом и вскоре вернулась с двумя варёными картофелинами и стеблем зеленого лука. Она показала Николаю на лавку, чтобы он сел, и протянула ему скромную закуску.

– Поешь, потом пойдёшь на работу.

Николай, без слов понявший, что картофелины предназначены ему, не чистя кожуры, набросился на них. Не прошло и минуты, как на его коленях от картофелин остались только крошки. Аккуратно собрав, он направил их в рот.

– Теперь нужно работать! – сказала Мирья, показывая знаками, что косит траву.

Николай понимающе кивнул головой. Мирья вынесла из сарая косу и каменный брусок. А потом показала знаками, чтобы русский следовал за ней.

Сразу за усадьбой начиналось большое поле, которое заканчивалось у леса. Правым боком поле выходило на озеро.

Николай взял косу и провёл по ней большим пальцем. Одобрительно хмыкнув, сбросил гимнастерку и сделал первый взмах. Сразу видно, что это было ему не в новинку. Руки помнили движения и соскучились по мирной работе. Трава ложилась ровными валками на поле. Увидев, что дело ладится, Мирья повернулась и пошла к детям. А старик Яри немного понаблюдал с крыльца за работой русского, выбил остатки табака из трубки и ушёл в дом.

Вскоре стало припекать поднявшееся солнце, становилось жарко. Да и переросшая трава оказалась тяжёлой для косьбы: косу то и дело приходилось подтачивать. В очередной раз, чертыхаясь, Николай достал из кармана широких солдатских штанов брусок, стал править косу. Проведя несколько раз бруском по лезвию косы, положил его обратно в карман. Убедившись, что она хорошо заточена, воткнул черенок в землю и направился к озеру.

Найдя среди зарослей камышей открытый выход к воде, Николай присел на корточки. Зачерпнув воду, умылся. Вода приятно холодила. Решительно стянув с себя гимнастерку и штаны, а следом за ними и подштанники, нагой зашёл в воду. Поросшие по сторонам камыши скрывали его от посторонних глаз. Фыркая от удовольствия, Николай окунулся в воду с головой. Проплыв под водой несколько метров, он вынырнул уже на открытом месте. Отсюда ему был хорошо виден весь хутор. Вдруг он заметил, как со стороны усадьбы к озеру направляется Мирья. В руках она держала корзину с бельём. Николай, не желая быть замеченным, заплыл обратно в камышовые заросли.

Мирья, зайдя на мостки, задрала полы юбки и подоткнула их за пояс. Николаю были хорошо видны её белые ноги. Опустившись на колени, Мирья достала из корзины белье и стала его полоскать. Тщательно прополоскав и выжав нательную рубашку, положила её обратно в корзину. Девушка была так увлечена занятием, что не сразу почувствовала, что за ней кто-то наблюдает.

Николай, чтобы лучше видеть Мирью из-за низкорослых камышей, выпрямился, вытянув шею. Но, потеряв равновесие, поскользнулся на илистом дне и с шумом упал в воду.

Мирья обернулась на звук и увидела сидящего в воде сконфуженного русского. Одёрнув юбку и подхватив корзину с бельём, она быстро пошла прочь.

Ужин в день рождения Мирьи ничем не отличался от обыденного. Во главе стола сидел дед Яри, по правую сторону – его два внука. Угощение было скромным. В кастрюле дымилась похлёбка, рядом в глубокой тарелке лежала отваренная картошка в мундире, на доске – зелёный лук и свежие огурцы. Яри, ловко орудуя финкой отрезал ломти чёрного хлеба.

– Может быть, русскому хлеба дадим? – нерешительно спросила Мирья.

– Ещё чего, самим не хватает! Не знаю, как до следующего урожая дотянем, – недовольно ответил Яри.

– Но он же на нас работает. Не будем кормить, какой из него будет работник?

Яри задумался: а действительно, в словах внучки была правда. Затем, отрезав небольшой ломоть хлеба, протянул его Мирье.