Мои сибирские дедушки

– Нет! – истошно закричал он.

Но Николай, не обращая внимания на его крики, с силой рубанул по толстой длинной ветке. Затем, подсунув конец срубленного хлыста под упавший ствол, подставил под него плечи и, используя в качестве рычага, изо всех сил натужившись, попытался оторвать ствол от земли.

– Вытаскивай ногу! – закричал он старику.

Яри понял, что хочет сделать русский, и попытался вытянуть ступню. Но тщетно: щель между упавшим деревом и землёй была настолько узкая, что вытащить ногу не получалось.

– Не могу, подними ещё! – простонал старик.

Николай и сам видел, что ствол нужно поднять выше. Он снова попытался приподнять бревно, но силы были на исходе. Сказывались усталость и скудное питание. В былые времена он это бревно поднял бы с лёгкостью. Это было раньше, а сейчас нужно было вызволять старика, который вот-вот потеряет сознание.

Николай глубже засунул хлыст под бревно и, собрав последние силы, надавил плечом. От напряжения его лицо стало пунцово-красным, на висках вздулись вены. Из его лёгких вылетел крик, более похожий на рык медведя, и бревно поддалось. Только теперь старику удалось вытащить ногу. Видимо, до этого он держался, а теперь лежал в забытьи и лишь тихо постанывал.

Николай попытался стянуть с его ноги сапог. Но старик очнулся и закричал от боли. Тогда, снова взяв в руки топор, Николай надрезал голенище острым лезвием. Только после этого ему удалось снять сапог. Не обращая внимания на крики старика, он стал осматривать начинающую опухать ногу.

– Потерпи, дед! – сказал Николай, ощупывая ступню. – Вроде кость цела. Хорошо, что мох мягкий. Но к доктору всё равно нужно! А пока – в холод.

Николай помог старику подняться и усадил его на поваленное дерево. Старик морщился от боли, но терпеливо молчал.

– Ничего, дед. Нога – не самое страшное, – успокаивал его Николай. – Главное, что сам цел. Вон у нас на заготовках деревом придавило свёкра. Кишки ему помяло изрядно, мучился бедняга. Так и не поправился, через полгода высох весь, стал как тростинка. Когда несли гроб, то вообще веса не чувствовали.

Старику было точно не до рассказов русского, тем более он и не понимал ничего. Боль дала знать о себе, и старик снова застонал.

– Что же мне с тобой делать? Конечно, я могу пойти за помощью, но пока вернусь, будет уже ночь. Так что вставай, потихоньку доковыляем.

Снова взяв в руки топор, Николай срубил толстую ветку с рогатиной на конце. Получился импровизированный костыль, который он вручил старику. Подставив плечо и обняв несчастного за талию, медленно повёл его в сторону дома, до которого лежал неблизкий путь.

Мирья то и дело выходила на крыльцо и тревожно всматривалась в сторону леса. Заходящее солнце уже спряталось за кромкой деревьев, а мужчин всё еще не было. Её не покидало чувство беспокойства. Не могли они так долго находиться в лесу: рубить деревья в сумерках, как известно, невозможно.

Наконец она увидела, как на тропинке, ведущей из леса, появились две фигуры. Двигались они очень медленно. Мирья почувствовала, как сжалось сердце, и побежала им навстречу.

Вскоре она увидела, что Яри одной рукой опирается на плечо Николая, а другой рукой держится за ветку-костыль. Мирья, поняв всё без слов, подставила дедушке плечо.

– К доктору его нужно отвести! – устало произнёс Николай. – Доктор, госпиталь… Понимаешь?

И Мирья закивала головой.

Прошёл месяц. Травма у Яри оказалась не очень серьёзной. Кость уцелела благодаря жёсткому сапогу и мягкому мху, в котором буквально утонула ступня. Теперь он передвигался по двору, опираясь на палку. Тяжёлую работу выполнять не мог, но всё равно что-то делал руками: то раму поправить, то ведро подлатать, то сбрую починить.

В этот вечер Яри сидел на скамейке возле крыльца и подшивал разрезанное Николаем голенище сапога. Щурясь от лучей заходящего солнца, он украдкой наблюдал, как хлопотала по хозяйству Мирья.

Из сарая вышел Николай. Он держал косу и точильный брусок. Увидев его, девушка приветливо улыбнулась. Яри уже не в первый раз замечал расположение внучки к русскому батраку и решил с ней поговорить.

– Мирья, подойди сюда!

– Сейчас, только сено корове отнесу.

– Пусть русский отнесёт! – приказал старик.

Девушка покорно подошла к Яри.

– Присядь!

Мирья послушно присела рядом с ним на скамейку.

– Тяжело тебе приходится, внучка, – издалека начал старик. – И я тебе не помощник.

– Не беспокойся, дедушка. Николай мне очень помогает.

Яри бросил сердитый взгляд на Мирью.

– Ты не очень рассчитывай на него. Не забывай, что он наш враг. Ему здесь ничего не угрожает, а твой муж в любую минуту может погибнуть на войне!

– Николай нам не враг, – робко возразила Мирья. – Ты забыл, как он тебя спас? И если бы не он, ты так и остался лежать под тем бревном.

– Ничего я не забыл! – раздражённо ответил старик. – Меня другое беспокоит: сено пора косить. Если пойдет дождь, то вся трава ляжет. А какой с меня работник?

– Ты не беспокойся, Николай и поможет. Он хороший работник, старательный.

Яри, не выдержав, сердито стукнул кулаком по скамейке.

– Perkelle![3 - Perkelle (фин. – Черт побери!)] Снова этот русский! Ты слишком часто его хвалишь, не стоит он того!

– Почему? Вот скажи мне, дедушка, за что я должна его ненавидеть? Он такой же человек, как и мы. И на войну пошёл только потому, что иного выхода у него не было. В противном случае его бы сослали в лагерь, а то бы и расстреляли.

– Это было бы лучше для всех. Не было бы так много русских, то и на нас не напали бы, и муж твой был бы не на войне, а дома!

– Дедушка, не сердись. Мы все люди подневольные.

Яри замолчал и сердито засопел.

– Завтра пойдёте на дальнее поле, – хмуро сказал он. – Нужно скосить траву до дождя.

Мирья посмотрела на безоблачное небо.

– Небо чистое, вряд ли дождь будет.

– Будет, у меня кости ломит. Завтра с рассветом берёшь с собой Николая, и чтобы до вечера скосили и сгребли всё сено. Как бы я ни хотел вас отпускать двоих, но, видать, другого выхода нет. Поняла?

– Всё будет хорошо, дедушка, – попыталась успокоить Яри Мирья. – И не переживай: Николай не опасен.

– Молодая ты и наивная, – сказал Яри. – Он мужчина, а ты – женщина!

– Ну и что с того? У меня есть муж, которого я с нетерпением жду. Говорят, что война вот-вот закончится, и скоро все наши мужчины вернутся домой.

– Не все вернутся, – философски заметил Яри.

– Мой Микко обязательно вернётся!