Пути Церкви

Пути Церкви
Александр Мень

В книге собраны лекции о. Александра Меня, прочитанные им в 1989–1990 гг. В них о. Александр рассказывает о становлении христианства в первые века (от I до X в.), о святых и мучениках, о христианских философах и богословах, об отцах Церкви и проповедниках евангельской вести как на Востоке, так и на Западе. Лекции публикуются впервые.

Протоиерей Александр Мень

Пути Церкви

© М. А. Мень, текст, 2013

© Издательский дом «Жизнь с Богом», 2013

* * *

Прот. Александр Мень

Тайна Евангелия

Вся духовная жизнь человечества шла и продолжает идти к вершине человеческой истории, к откровению Евангелия. Я еще раз хочу напомнить вам слова святого Иннокентия Херсонского, русского подвижника XIX века, который, очевидно, в ближайшее время будет причислен к лику святых[1 - Архиепископ Иннокентий (Херсонский) (1800–1857) – богослов, духовный писатель, проповедник. В 1997 году причислен к лику местночтимых святых Одесской епархии Украинской православной церкви (Московского Патриархата).].

Он говорил, что в каждой религии есть свои степени постижения истины. Он сравнивал соотношение между религиями с распределением солнечных лучей по земному шару – от полюсов до экватора. Если на полюсах солнечный свет дается в малом количестве, то на экваторе – в большом. Так святой Иннокентий сравнивал различную глубину постижения Божественной тайны. Откровение Евангелия, говорил он, является экватором духовной истории человечества. Но наличие экватора само по себе не зачеркивает того факта, что все равно солнечный свет, так или иначе, объемлет всю землю и что без него бы земля и жизнь на ней не существовали.

Итак, мы сегодня стоим перед загадкой Евангелия.

Что такое Евангелие? Это слово означает Радостная Весть. Ибо человеческий род узнал о себе и о мироздании немало интересного, но и много печального. Человеческий род ощутил безмерность Божественного – и свое ничтожество. Человеческий род пришел к идее спасения, например, в буддизме или в таинствах мистерий в Элевсине (около Афин), но это спасение достигалось за счет полного поглощения человека высшим, потусторонним. Собственно говоря, отказ буддизма от жажды жизни увенчивался тем, что спасение достигалось отказом от самого человека, от самого бытия.

Но кто же заложил в нас эту жажду? И почему человек должен либо погрязать во временном, несовершенном, либо, пытаясь подняться в бессмертное, совершенное, полностью отрываться от земного? Возможно ли достижение какого-то высшего синтеза?

И если посюсторонние учения как бы раскидывают свои крылья горизонтально, двигаясь по поверхности земли, а мистические, потусторонние ищут глубину, то, как выражался русский философ Евгений Трубецкой, синтез этому дает Крест. Крест соединяет в себе вертикальное стремление в Небо и горизонтальное, обнимающее землю.

Последние годы на наших глазах происходит удивительное превращение, потрясающее тех, кто наблюдал перипетии отечественной культуры за последнее десятилетие. Мы были свидетелями режима, системы, которая претендовала на божественную абсолютность, на божественную священную непогрешимость и которая в течение жизни нескольких поколений отбрасывала – и не только отбрасывала, но уничтожала, жестоко и беспощадно, – все проявления традиционных религий. Все можно было претерпеть, кроме этого. И трудно было предвидеть, что наступят сегодня такие дни, когда религиозные ценности больше не проклинаются, не предаются анафеме, не уничтожаются.

Попытка сделать государство священным, поставить его на место божества, попытка заменить государственным культом все откровения, открытия, которые существовали и существуют в истории, привела к колоссальному культурному самоубийству. Горели бесценные рукописи и иконы, взрывались и разрушались православные церкви, христианские церкви других исповеданий – костелы, кирхи, молитвенные дома, – взрывались ценнейшие древнейшие религиозные памятники ислама, буддизма, иудаизма и других религий, которые существуют на территории нашей страны.

Происходили необратимые, невозвратные потери, разрушалось самосознание народов, происходил разрыв между современниками и минувшими поколениями; целые пласты мысли, поэзии, музыки, литературы, народных традиций, наконец, самое главное, этические принципы – все это беспощадно сметалось с пути во имя создания новой вавилонской башни, нового, призрачного, искусственно создаваемого псевдомира.

И когда мы проходим мимо бассейна «Москва», мы невольно задумываемся над этим и воспринимаем эту печальную картину как огромный исторический символ. Потому что на месте храма, который там стоял, должен был быть вовсе не бассейн, а, как многие из вас знают, должен был стоять огромный, фантастически огромный Дворец Советов. То есть это должен был быть псевдохрам, святилище новой, секулярной политической религии.

Но все это кончилось ничем. Все это кончилось колоссальной нравственной, политической, хозяйственной катастрофой. Политической – потому что бесправие торжествовало здесь свою победу, жизнь человеческая стала дешевле самого дешевого товара! Совесть стала относительной! Разговоры о материализме привели к кризису и в области материальной жизни. Иными словами, произошло все точно как в басне Крылова «Безбожники», где герои басни кидают огромные камни в небо, чтобы свергнуть богов, и потом эти камни падают им на головы. И заключает Иван Андреевич эту басню словами:

Плоды неверия ужасны таковы;
И ведайте, народы, вы,
Что мнимых мудрецов кощунства
толки смелы,
Чем против Божества вооружают вас,
Погибельный ваш приближают час…

То есть все это он видел за сто с лишним лет.

Сегодня, когда к нам возвращаются духовные ценности человечества, мы, конечно, в первую очередь обращаем внимание на христианство. Я очень ждал, что 1000-летие Крещения Руси станет добрым, хорошим, разумным поводом, для того чтобы власть могла показать изменения в религиозной политике, в прошлом бессмысленной и беспощадной. К счастью, так и произошло.

Но что видит человек, не посвященный в сущность христианства, в эти торжественные дни, месяцы, годы? Он видит лишь внешность христианства. Он слышит величественный колокольный звон; он видит красивые очертания чудом спасшихся церквей и куполов; он видит старинные художественные формы; он слышит звуки прекрасных песнопений, которые теперь часто звучат и по радио, и по телевидению; он видит (к сожалению, чаще всего в музее) древние иконы, плоды великого христианского творчества Византии, Древней Руси, Болгарии, Сербии; он видит и многое другое. Это целый необъятный мир, полузабытый, оттесненный на задворки нашего быта и жизни.

Но сегодня мы с вами говорим об истории духа. И, прежде чем сказать о христианстве, нужно задаться вопросом: чем же оно отличается от остальных верований? Что принципиально нового оно внесло в историю и в жизнь человечества? И это, друзья мои, не то, что мы видим на торжественном, красивом, праздничном фасаде церкви. Ибо великие здания прекрасной архитектуры – ими владел и до-христианский мир. И мы можем сказать, что индийские храмы или древнегреческий Парфенон тоже были по-своему совершенными произведениями искусства.

Конечно, древность обладала и высокими образцами священной поэзии: мы с вами упоминали и Бхагавад-Гиту, и буддийские сутры; в конце концов, и Гомер, и Вергилий касаются священных религиозных вопросов. Такие произведения литературы, как «Диалоги» Платона или «Мысли наедине с собой» Марка Аврелия – это тоже шедевры человеческого духа.

Да, звучат колокола, но буддийский мир тоже их знает, как знает он и четки, и иконы – конечно, другие по стилю, замыслу и содержанию, но, тем не менее, высокохудожественные произведения. Одним словом, объективно и строго глядя на поэзию, музыку, архитектуру, живопись, мы должны признать, что как феномен культуры, как явление человеческой истории христианство занимает выдающееся место, но наряду с другими мировыми и национальными религиями. В конце концов, великое священное искусство египтян с эстетической точки зрения тоже можно сравнить с искусством иконописи – и там были свои особые законы, свое особенное видение мира.

Для того чтобы познать специфику, особенность христианства, понять, почему мы говорим о нем как о религии религий, надо заглянуть в его душу, понять самое главное.

В связи с этим я хочу обратить ваше внимание на одну маленькую деталь. Если любому человеку, закончившему школу, показать египетское изображение, он скажет: да, это из Древнего Египта. Он может не знать, какого века – Египет существовал тысячелетия, – но он знает: это египетское. Также он скажет: это ассирийское, это индийское (буддийское или индуистское), это мусульманское. И каждый человек, даже невежественный, может издалека отличить древнегреческий храм от мусульманской мечети.

Почему? Потому что все религии теснейшим образом связаны с определенной, локальной, замкнутой во времени и пространстве культурой. Более того, когда рушились эти культуры, вместе с ними зачастую (хотя и не всегда) погибали и эти религии.

Между тем, если мы возьмем, например, в России только Казанский или Исаакиевский собор в Ленинграде и сравним со Святой Софией Киевской или с новгородским храмом Спас-Нередицы, если сравним роспись в Исаакиевском соборе с росписью в каком-нибудь древнем новгородском соборе, или сравним песнопения, которые были в Древней Руси и в XIX веке, то увидим, что они очень разные.

Если мы посмотрим шире, то увидим бесчисленное количество религиозных школ, обрядов, как и различных по форме храмов. Первоначально были какие храмы? – тяжелые прямоугольные, не украшенные снаружи базилики. А потом было византийское искусство, ничем не напоминающее искусство готическое.

А современные церковные сооружения по всему миру? Каждая из них по-своему своеобразна. Иконопись, которая является шедевром христианского искусства, бесконечно далека от той церковной живописи, которая была во дни ранних отцов Церкви, когда христианское искусство находилось в тесной связи с античным искусством. Между тем, иконопись порвала связи с античными канонами.

Я это говорю для того, чтобы вы поняли, что все культурные проявления в христианстве – это надстройка, а духовное ядро, какими бы ни были его проявления в мире, – оно единое. И нет той тесной связи между ними, которая бы была нерасторжима, как в других мировых и национальных религиях.

Если бы я мог вам показать здесь, хотя бы на экране (для этого пока нет возможности), как строятся христианские храмы в Индии, в Китае, в Африке, то вы бы увидели, что они совсем не похожи на наши. И это закономерно, ибо христианство – абсолютная, мировая религия в полном смысле этого слова.

Углубляясь дальше, мы спрашиваем: в чем же ее духовное ядро? Сейчас очень много говорят о нравственном значении христианства. И это верно. Это невозможно оспаривать, потому что еще из Ветхого Завета Евангелие берет универсальную истину, что служение Богу прежде всего является служением людям, что человек, который служит Богу, если он попирает другого человека, – он обманывает и себя, и Бога.

Значит, добро есть величайшая жертва, которую человек приносит на алтарь Всевышнего. Но и этого мало, потому что высокие этические принципы были и у Конфуция, и у Лао-цзы, у Мен-цзы, у Заратустры, у стоиков и вообще у греческих философов, и, естественно, в Ветхом Завете. Значит, что-то еще более важное лежит в основании.

Это более важное есть Благая Весть, Весть о том, что Сам Создатель пришел в этот мир. Он пришел не фигурально, не обобщенно, не условно, а совершенно реально, и, как говорил святой Афанасий Великий: «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом». И вот эта тайна и является сущностью Евангелия.

Причем эта тайна открывается человечеству в свободе. Не принудить людей явился Иисус Христос в этот мир. И Он даже не провозгласил, не открыл это с первых дней Своей проповеди. Он выступил сначала как проповедник и учитель и лишь постепенно подводил Своих учеников к тому, что Он – Некто больший, нежели пророки.

Он говорил о словах Священного Писания: древним сказано то-то, а Я говорю вам то-то. Когда Он говорил «древним сказано», это значит, Он ссылался на Писание (на Ветхий Завет), которое есть Слово Божие, но когда Он добавлял: «А Я говорю вам», – Он являл абсолютную власть, и люди, прислушавшись, задавались вопросом: кто же Он?

Он пришел, оберегая нашу свободу, без санкций какой-то авторитетной школы, без санкций Храма – Он не был священником, без санкций власть имущих или традиции…

Он пришел как человек, принадлежащий к среднему классу общества, который даже жил не в столице, а в глухом городке. О городке, где Он провел Свою юность, говорили: «Из Назарета может ли быть что доброе?»[2 - Ин 1, 46.]… И никогда никакого насилия над личностью. Если Он исцелял, то чаще всего говорил исцеленному, чтобы тот не рекламировал это, не разглашал, что все должно остаться между ними как что-то тайное, интимное, личное. Он никогда не делал Свою сверхъестественную власть орудием пропаганды.

Однажды Христос пошел по воде. Это очень важный момент, о нем говорят все четыре евангелиста. Это было тогда, когда народ захотел взять Его и против Его воли, насильственно сделать царем. Он отсылает Своих учеников на лодке вперед и незаметно от толпы поднимается на гору, потом, спустившись под покровом ночи, быстро идет, почти скрываясь, почти бежит от ликующей толпы, чтобы она Его не нашла. Единственный путь – это идти по воде. И Он идет.

Он идет по воде для того, чтобы Его не сделали царем! Он идет по воде вовсе не для того, чтобы продемонстрировать всем Свою власть над природой, а для того чтобы не принять земную силу и земную славу.

Он хотел, чтобы такими были и Его последователи. «Цари земные властвуют над народами, – говорит Он, – между вами да не будет так. Кто хочет быть между вами первым, да будет всем слуга»[3 - Ср.: Мф 20, 25–26; Мк 10, 42–43.].

Учителя иудейские спрашивают Его: скажи нам, Наставник (Он выступает как проповедник, как наставник), какая главная заповедь в Законе? И Он отвечает: главная заповедь та, которую дал Моисей: «Слушай, Израиль, Господь Бог твой един есть; и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостью твоею, – вот первая заповедь! И вторая, – добавляет Христос, – подобная ей: люби ближнего своего, как самого себя»[4 - Ср.: Лев 19,18; Мф 22, 35–40; Мк 12, 28–34.].

На этом, говорит Он, то есть на этом как на основании, укреплен весь Ветхий Завет. И это Христос провозглашает самым главным в Писании.