Венхра. Книга первая. О плохих людях и странных обстоятельствах

Не услышать мне твоего голоса,

Несчастны наши судьбы!

Оставлю в молчанье

Среди мрака,

Убьюсь своей печалью

И своим страхом…

– Сынок, в лес-то зачем?! – смеялась мама Антона.

– Это уже некрофилия, Антошка! – вторил отец.

– Это диагноз! – заливался смехом Рома.

Парень ничего не отвечал, только глупо улыбался. Он понимал, что будет выглядеть ещё глупее, если выхватит листок из рук отца, и убежит в комнату сжигать остатки своего постыдного творчества. С этого момента он твёрдо решил больше не марать бумагу своими стихами. Осталось только подождать, когда все забудут про этот конфуз. Но пока на это надеяться не приходилось.

– Сынок, у тебя есть какое-нибудь позитивное стихотворение? – спросила мама.

– Мам, я это написал лет в пятнадцать! Просто нашёл, и решил выбросить! – оправдывался Антон. На самом деле стихотворению было чуть больше года.

– Надо будет Инне рассказать, она оценит! – поделился планами ввести в курс дела свою девушку Рома.

– Ну, тут дело даже не в том, что творчество плохое, а в том, чтобы ты впредь выбрасывал мусор вовремя, и в нужное место, – сказал Вася и выпил пивка. – Сейчас поешь и вытри дверь по-нормальному, а то у меня всё стереть не получилось.

Вроде бы все успокоились. Принялись за вечернюю трапезу. Клочок бумаги с «Мёртвыми чувствами», только уже в разорванном виде, снова отправился в мусорный пакет.

– По ночам в тиши, я пишу стихи, пусть твердят, что пишет каждый, в девятнадцать лееет! – пропел Роман.

Все снова рассмеялись. Антон тоже смеялся и надеялся на то, что его не сдадут в психушку и не оставят в роли семейного посмешища навечно.

Пока в квартире Кошкиных шло веселье, в одинокой берлоге Владислава Бекетова была тишина. Мужчину весь день мучили неприятные ощущения в желудке, а вечером начались приступы боли. Он съел таблетку, и просто сидел на кухне, думая о своей усталости и о том, чтобы отложить своё кулинарное шоу на завтра.

Готовить Влад любил и умел. Жаль, что сейчас некого кормить, кроме себя самого. Но он старательно гнал подальше плохие мысли. Сконцентрировался на том, какой суп он завтра сварит, из каких ингредиентов. Стал вспоминать содержимое своего холодильника, хватит ли продуктов на очередной кулинарный шедевр. Боль отпустила, и он шаркающими шагами направился в спальню. Он всегда очень рано ложился спать, в районе восьми часов вечера. Зато просыпался утром бодрым и отдохнувшим. Насколько это было возможно для него.

Проходя мимо комнаты дочери он, как всегда, тяжело вздохнул. Но на этот раз не стал проходить мимо, а заглянул внутрь. Включил свет, но дальше порога не зашёл. Ему не хотелось нарушать своим частым вниманием то ощущение присутствия, которое ещё оставалось в уютном интерьере маленькой комнаты площадью восемь квадратных метров. Заправленная кровать, цветы в горшочках на окне. Большой письменный стол, на котором всегда царила аккуратная чистота. Тетрадки, книги, письменные принадлежности – всё лежало на своих местах, в правильном, заведомо обозначенном владелицей, порядке. У стола на стене висел большой прошлогодний календарь, на котором был изображён смешной толстый кот. А на стуле сидел большой плюшевый заяц розового цвета. Остальные мягкие игрушки своими пустыми взглядами взирали на Влада с невысокого шкафчика. Мужчина не знал, почему в тот день, перед отъездом на дачу, дочь посадила за стол именно зайца, которого они с женой подарили ей, когда девочке было лет десять, или одиннадцать. Другие игрушки ей нравились не меньше, но именно заяц остался сидеть на стуле и ждать свою хозяйку. Ждать до тех пор, пока Влад ещё в силах волочить своё существование в этом дурацком мире. Он никогда не решится убрать игрушку с её законного места, никогда не поменяет местами остальных плюшевых жильцов комнаты, никогда не снимет со стены неактуальный календарь с фотографией забавного котика. И никогда не увидит свою дочь.

Он сюда вообще старался заходить нечасто, ведь в этом маленьком помещении жила его самая страшная боль. Боль потери своего ребёнка. Потери горькой, в том самом случае, когда до последнего не веришь, что человека больше нет.

Агата пропала без вести летом прошлого года, и вот уже почти шестнадцать месяцев Влад жил один. Девушка, которой совсем недавно должно было исполниться восемнадцать лет, пропала жарким июльским днём, когда они отдыхали на даче, в самой глуши области.

Отец и дочь всегда жили в мире и согласии. Девочка хорошо училась, занималась художественной гимнастикой, всё остальное время сидела дома. В тот проклятый день они сытно позавтракали, и дочь захотела съездить на велосипеде в другую деревню на могилу к матери. Она часто туда ездила, поэтому мужчина отпустил её со спокойной душой. Ну как, со спокойной… конечно он переживал, он всегда переживал, но Агата была очень осторожной девочкой. Ей хотелось вновь съездить в те живописные края. Что могло случиться в самый разгар дня? Дочь обещала вернуться через пару часов. Но, ни через два, ни через три часа она не вернулась.

Не вернулась и позднее.

Поиски ни к чему не привели. Казалось, что Влад искал её больше, чем отряд спасателей и местные органы полиции и МЧС. Но вдруг это всего лишь иллюзорный взгляд со стороны, и профессионалы в поисково-спасательных мероприятиях знают своё дело… но никаких следов найдено не было. Вадим думал, что не переживёт этого.

Пережил.

Уставшим взглядом он оглядел интерьер комнаты. Более двух недель он не вытирал здесь пыль и не мыл полы. Он дал себе слово в ближайший выходной заняться этим. И он обязательно сдержит своё слово. Он всегда знал цену своим словам и поступкам. Но каким правильным человеком ты бы не был, это ещё не значит, что ты застрахован от бед и несчастий.

Первый раз Влад это понял, когда умерла его жена, мать Агаты. Она умирала от тяжёлой болезни долго и мучительно, на протяжении целого года. Влад с дочерью ухаживали за ней так, чтобы она ни на миг не почувствовала себя несчастной. Хотя заранее всё было предрешено, никто в их семье не говорил о смерти. Ни одного слова об этом печальном, но обязательном для жизни, обстоятельстве, не было сказано ни до, ни после смерти Снежаны. Родные морально готовились, но не разговаривали о том, что обязательно случится. Целый год мучений и горечь утраты. Четыре года назад ушла из жизни жена Влада. И больше года он живёт без дочери. Совсем один.

Влад даже пробовал начать пить, но больной желудок и сердце тут же откликнулись на его спонтанное решение. Иногда мужчина жалеет о том, что он тогда не умер. Зато теперь он точно знал, как покончить с собой, не взяв очевидного греха на душу. Тогда, когда совсем станет невмоготу. А пока он ещё нужен был на своей работе.

И вот, неизвестно по какой причине, вчера Влад понадобился своему соседу, чтобы тот смог задать свой шуточный вопрос, ответ на который его не интересовал.

«Чё какой грустный?» – крутилось в голове у Владислава, когда он разделся и сел на самый краешек кровати, готовый отойти ко сну.

Он всегда так осторожно садился на кровать, чтобы не разбудить жену, если она легла спать раньше его. Но жены нет уже несколько лет, а привычка есть до сих пор. И дочки нет. Даже кот, которого они взяли с собой на дачу, убежал после исчезновения хозяйки. И тоже пропал без вести. Все покинули Влада. Он горько плакал, стараясь не издавать никаких звуков.

А в остальное время, не отданное на душевные мучения и переживания, он просто жил. Тихо, не привлекая к себе внимания.

* * * *

Весь день и ночь на свободе у Тихона прошли в поисках ночлега. Но поспать в тепле удалось только днём, когда получилось проскользнуть незамеченным в один не запертый подъезд. Вечером оттуда выгнали жильцы. Пришлось идти на железнодорожный вокзал, больше никаких идей не было.

Там Тихон купил себе два пирога и чекушку водки. Ему решительно некуда было идти. Ночь была не за горами, и о ночлеге нужно было подумать сейчас. Представители полиции и так уже косо на него смотрели, один раз даже проверили документы. Поэтому ночевать на вокзале ему уже не хотелось.

Ни родни, ни друзей. Куда податься?

Он поел, сделал несколько глотков из бутылки. Было горько. Мимо прошёл полицейский с собакой. Пришлось быстро спрятать бутылку за пазухой.

Тринадцать лет назад у него были и родня и друзья. Всё шло по плану. Сходил в армию, поступил в техникум, окончил его, устроился на работу.

Особенно он хорошо дружил со своим бывшим сослуживцем. Сыном попа. Звали его Захар, и жил он в деревне. Не раз он приезжал к нему погостить – на рыбалку, на шашлыки, в поход. В его же деревне познакомился он с девушкой, в которую влюбился до беспамятства.

Но в одну ночь жизнь его резко сломалась. Приехал он в гости к Захару, заодно с девушкой повидаться. Но на тот момент ей было только семнадцать лет, и её родители строго следили за тем, с кем она гуляет. Не нравился им Тихон. Городской гуляка. И запретили они ей ехать с ним, Захаром, и его друзьями, на речку с ночевой. Тихон поехал без неё.

А в то время характер у него весёлый был, не то, что сейчас. Молодой, наглый. Совершенно не оправдывал в то время он свою погремуху, данную ему на зоне. В общем, напились они там. Спать легли, кто в палатке, кто в машине. А Тихону не спалось. Его душу терзала обида на родителей его девушки. Ещё настроение портило то, что успел он с другими туристами поругаться, которые по соседству отдыхали. Они не понравились ему, он не понравился им. Не помнил он уже, из-за чего конфликт начался. Но не остыл, горячим был парнем, глупым.

Решил пойти разбираться с ними. Точнее, лишь поговорить хотел.

И не помнил он, как двоих топором-то зарубил. Помнил, что защищаться пришлось, и что их было очень много. Помнил уродов страшных.

А как людей рубил не помнил.

Итого два трупа, ещё двоих и вовсе не нашли.

Дали ему срок только за двойное убийство, что доказать сумели. А он действительно и не помнил ничего. За что столько отсидел. Помнил, только, как потом к друзьям побежал испуганный. Уроды ему везде мерещились…

Не любил Тихон вспоминать эту историю. Но кроме воспоминаний у него ничего не осталось. Теперь и крыши над головой нет. Он сделал ещё несколько глотков из бутылки. На мгновение стало очень хорошо. Но совсем ненадолго. Похолодало, пошёл дождь.

Он посмотрел расписание пригородных поездов. И ещё раз пристально рассмотрел бумажку с номером телефона из одиннадцати цифр – ту самую, что сунул ему Колян.

Нет, не хотелось ему больше в тюрьму. Тихой жизни ему хотелось. Теперь он другой человек, и знает цену любому благу, любому поступку.