Палыч и Игорёк. Трилогия

– Извините, Сергей Палыч, но у вас на лбу написано: проблемы на работе и в личной жизни. Вы думаете, почему бабы крутятся роем подле вас? Потому что чуют – холостой. Ни разу не женатый.

– Что-то я не заметил, что кто-то возле меня крутится, – искренне возразил Палыч.

– Я же говорю, ни разу не женатый. Был бы хоть раз женат – заметил бы, – и добавила: – Пора меня провожать.

Они повернули в сторону гостиницы и шли молча. Палыч первый раз в жизни не ощутил неловкости от молчания.

Возле крыльца гостиницы Наташа остановилась, повернулась лицом к Палычу. В неловкости Палыч попытался обнять её, но она выставила ладошку, которая упёрлась в грудь провожатого.

– Не будем форсировать события, – спокойно и без упрёка сказала она и почти без паузы добавила: – Но и тормозить не будем, – и, немножко приподнявшись на цыпочки, поцеловала Палыча в щёку.

Потом провела рукой по щеке, будто забирая оставленный там поцелуй, и побежала к дверям гостиницы. У дверей повернулась и крикнула:

– Завтра в девять – здесь.

БЛИЗОСТЬ

Я не знаю, дорогой читатель, правильно ли поступаю, продолжая рассказ о романтических отношениях наших героев, когда они неумолимо развиваются в определённом и понятном направлении.

К моему сожалению, по разным объективным причинам я не имею возможности спросить в настоящий момент их согласия. Поэтому давайте договоримся, что повествование идёт исключительно о выдуманных персонажах, существующих только в нашем с вами воображении. Это позволит мне продолжить сей рассказ с максимальной долей искренности а вам добавить недостающие или упущенные мной детали.

Палыч никогда в жизни не слышал своё имя столько раз, как за последние несколько часов, проведённых в другом измерении, о существовании которого не имел представления до того, как его губы коснулись губ Наташи. Это было несколько часов назад. А может, несколько лет или даже несколько столетий. Таким странным стало время. Одно было ясно: всё, что было до этого, – было в прошлой жизни. Или, вернее, он был уверен, что с этого момента началась новая жизнь. Потому что такие потрясения – это как столкновения двух планет, не проходят без последствий и отзываются разными катаклизмами даже в самых дальних уголках Вселенной.

Они лежали в кровати гостиничного номера, и свет уличного фонаря отражался от тела любимой женщины, подчёркивая совершенство форм, сводя с ума красотой изгибов и манкостью откликов на прикосновения Сергея к этому самому гениальному творению Создателя или природы, кому как больше нравится, – женскому телу.

Телу любимой женщины.

Проговаривая про себя «любимая женщина», Сергей испытывал небывалый восторг и трепет от невиданной доселе внутренней свободы. Губы Сергея касались шеи, плеча, лопаток любимого тела, которое немедленно отвечало мурашками, подтверждая желание этих прикосновений.

– Я падшая женщина, Серёжа, – тихо сказала Наташа. – Знала бы моя бабушка, что у меня была близость с мужчиной, с которым я знакома меньше года. – Потом она повернулась к Палычу лицом и добавила: – Хотя если быть абсолютно искренней, то меньше недели. Ты понимаешь, что ты занимался любовью с падшей женщиной? – Наташа ударила кулачком в плечо Сергея. – Ты что смеёшься, Серёжа? Ты не только занимался любовью с падшей женщиной, но и способствовал этому падению. Как ты будешь с этим жить?

– Думаю, замечательно, – ответил Сергей. И у него опять разлилось тепло от этого «Серёжа», которое до сих пор он не мог ассоциировать с собственной личностью. И вообще, всё происходящее воспринималось чем-то нереальным. Наверное, так должен чувствовать себя человек, попавший по воле доброго волшебника в сказку.

А кто бывал в сказке, знает, что сказки, если они настоящие, не заканчиваются. Сказка продолжает жить в сердце, постоянно напоминая, что она есть.

– Я тебя люблю, – выдохнул Сергей.

– Я знаю, – сказала Наташа и ответила: – Я тебя люблю. – И, поцеловав, добавила: – Это единственное моё оправдание перед бабушкой.

Вечером они сидели в кафе за столиком одни. Сидели молча, не испытывая неловкости от молчания, что является наивернейшим признаком гармонии отношений. С любимым и молчать – удовольствие. Хороший собеседник тем и хорош, что он может наполнить молчание другого правильным содержанием. А лучше, чем любимый человек, собеседников не бывает.

Молчание прервала Наташа:

– Через два дня я уезжаю.

Этот известный факт поразил Палыча своей неуместностью и несправедливостью. Неужели вот это всё может вдруг прекратиться? Хотелось крикнуть: «Ты где, Создатель?»

– Ну, и?.. – продолжила Наташа, опять убеждаясь в бабушкиной мудрости, которая утверждала, что если мужчине не объяснить достаточно настойчиво, чего он хочет, то сам он может об этом и не догадаться. – Когда ты собираешься делать мне предложение? – спросила Наташа, глядя в глаза, как смотрят в глаза, когда напоминают про обещанный подарок и нет сомнения в том, что подарок готов и ждёт, чтобы про него вспомнили.

До Палыча сказанное доходило медленно, как и всё в последние дни, которые он провёл в непривычном для себя состоянии эйфории. Но поняв суть сказанного любимой женщиной, он задохнулся:

– Наташа, Наташа, ты хоть знаешь, кто я? Что я могу тебе дать? У меня ни кола ни двора. Ни жилья, ни профессии. Ни перспектив. Если бы у меня был хоть малейший шанс сделать тебя счастливой, я бы обязательно им воспользовался. Но сейчас единственное, что в моих силах – это не сделать тебя несчастной.

Наташа смотрела на Палыча так, как будто знала, что он скажет, и была готова к такому ответу.

– Говоришь, ничего не можешь дать? – спросила она. – А любовь? Ты же любишь меня, я знаю. Твоей любви мне будет достаточно. – Глаза предательски наполнились влагой, и по левой щеке побежала слеза. Наташа подняла руку и большим пальцем справилась с ней. – Всё у нас будет, – уверенно сказала она. – Может, я чего и не знаю наперёд, но в том, что я принесу удачу своему мужчине, я уверена. Любимому мужчине. Так что у тебя просто нет шансов не стать счастливым, – и через паузу добавила: – И не сделать счастливой меня.

Время остановилось, и ничего иного не хотелось, кроме того, чтобы эта образовавшаяся внезапно близость продолжалась без конца. Эту идиллию нарушил противный звук автомобильной сигнализации за окном.

Наташа повернулась к Сергею и сказала:

– Знаешь, совсем недавно я во сне спросила – не знаю даже кого – где мой суженый? И я увидела тебя. Лица я не видела, но сейчас сомнений в том, что это был ты, у меня нет. Ты шёл от меня за какой-то женщиной. Меня это так возмутило. Надо же, мой суженый, а его незнамо кто у меня уводит, и я крикнула, но сил было мало и получился просто шёпот: «Ты куда?», – но женщина мгновенно исчезла, и я поняла, что скоро тебя встречу. Вещий сон называется.

Сергей стиснул руку Наташи и сказал:

– Спасибо. Теперь я понимаю, почему твой голос мне был знаком ещё до нашей встречи.

ИГОРЬ

Когда перед командировкой Игорёк зашёл в отдел кадров доложить, что убывает на учёбу, Николай Иванович (так было написано на табличке при входе в кабинет) напоследок дал совет, который, как выяснилось, оказался очень полезным нашему герою.

– Слушай и запоминай, – сказал он, провожая до дверей и положив руку на плечо Игорьку. – На все вопросы, кто ты и как попал в Шереметьево, отвечаешь одно: «Шёл, вижу объявление, захожу, спрашиваю: берёте ли пилотов на работу? Отвечают: берём. Так я и оказался в ЦУ МВС».

– Так и было, Николай Иванович, – искренне ответил Игорёк.

– Молодец, хватаешь на лету, – похлопал по плечу Николай Иванович и добавил, пожав руку: – Для тебя – дядя Коля.

Затем Игорёк, в полном соответствии с командировочным предписанием, прибыл в школу высшей лётной переподготовки, которая занималась переучиванием пилотов всей страны на новые для этих пилотов типы воздушных судов. Так получилось, что на каждом этапе административного процесса приёма нашего героя на обучение его документы перепроверялись неоднократно и с особой тщательностью. Сами посудите: с «Ан-2» и на «Ил-76». Как-то это очень странно. Да ещё и на международные линии.

К тому же мест в очередной набор переподготовки явно не хватало на всех желающих, о чём свидетельствовали крутившиеся здесь пилоты из разных регионов, которые всем своим видом показывали девушкам, работавшим на приёме документов, что ещё одно местечко их хорошему другу, настоящему джигиту, – и девушки никогда и ни о чём не пожалеют. Те хихикали и говорили, что группы не резиновые и все не поместятся. И документы Игорька отложили в сторону ввиду спорности соответствия критериям переподготовки. Похоже, для кого-то забрезжила надежда, что ещё одно местечко может освободиться.

И когда Игорёк вдруг подумал, что удача устала и оставила его, она – удача – проявилась в лице начальника, которого все ждали, не зная, что делать со странным кандидатом, и с надеждой, что он не подходит и освободит место.

Опытный бюрократ моментом развеял все сомнения подчинённых, сославшись на требования соответствующей инструкции, и добавил, что если такого кандидата послали на переподготовку, то значит, это кому-то нужно, и лучше этого кого-то не обижать своим недоверием к его решениям.

Так Игорёк запомнил на всю жизнь, что бюрократия – это не только бумаги, но и мудрость. И это ему помогало, когда самому пришлось заниматься ещё и бумажными делами.

Но скепсис в отношении нашего героя по подводу того, что «молодо-зелено», а уже на такой лайнер, не закончился административным корпусом. Пилот-инструктор не менее, чем молоденькие секретарши, был возмущён несправедливостью данной ситуации. По крайней мере он считал ситуацию несправедливой. Тем более объяснение, как он попал на международные перевозки, которое его подопечный представил, его откровенно разозлило. И стал он уделять очень пристальное внимание своему молодому слушателю.

Несмотря на молодые годы, Игорёк имел определённый опыт в общении с руководителями. Поэтому выбранная им тактика, которую можно назвать «понял, товарищ командир», хоть и не сразу, но имела успех.

Как понятно из названия, молодой стажёр на все, абсолютно на все замечания, обращения, упрёки своего инструктора отвечал: «Понял, товарищ командир».

На двадцатый или тридцатый раз инструктор не выдержал и раздражённо бросил:

– Что ты заладил одно и то же: «Понял, товарищ командир… Понял, товарищ командир…»? Ты что, других слов не знаешь?

На что получил абсолютно искрений ответ: