Настоящее чудо

– Ни в чем, – ответила она чересчур спокойным голосом для человека, который только что доломал свою личную жизнь.

Потом жена куда-то ушла, а он остался сидеть на диване и думать о ней, попивая коньяк. А следующим утром, когда супруга вернулась, сказал:

– Хорошо, если тебе так хочется – давай разводиться. Можешь забрать из дома все что захочешь.

Если ей от этого будет лучше, – убеждал он себя, втайне надеясь, что она передумает – пусть так и будет.

Но жена не передумала.

В тот же день они написали заявление о разводе и месяц до получения свидетельства о расторжении брака почти не разговаривали, ходили по квартире, как призраки семьи, на которую три года назад все смотрели с завистью и пророчили прекрасное будущее. Спустя месяц она исчезла из его жизни, забрав из нее все, что хотела. Не так уж и много, между прочим, если не считать семейных накоплений.

Супруга обычно преподносила себя человеком с большим талантом к фотографии и повсюду таскалась с камерой, снимая все подряд, а после кое-что выкладывая в интернет. Работать она не работала, но он не особо беспокоился на этот счет, так как к тому моменту вполне мог обеспечить хорошую жизнь и двум людям, и даже трем, в том случае, если бы они решили завести ребенка.

Признаться, я и сам обманулся, когда копался в его воспоминаниях, воспринимая бывшую жену этаким гедонистом с завышенным самомнением и сильно удивился, когда увидел ее настоящую.

Приехав на работу в день нашей настоящей встречи, через год после того, как я ему впервые написал от лица бывшей полузнакомой, он, привычно поздоровавшись со всеми коллегами и сходив на ежедневную планерку, налил себе кофе, открыл почту и обнаружил там уведомление, что страница с фотографиями его жены, на которую он все еще был подписан, удалена владельцем.

– Интересно… – пробормотал он и полез изучать жизнь супруги в интернете, быстро выяснив, что то же самое касалось многочисленных социальных сетей, блогов, форумов, где она была зарегистрирована и писала или, чаще, не писала в них, просто присутствуя.

Он залез даже на Тот Самый Сайт, Жонглер, несмотря на то, что системный администратор за такое вполне мог бы его сдать, и тогда он получил бы замечание от руководства. Но и там бывшей супруги не оказалось.

Он безуспешно набрал в поисковике ее имя – интернет ничего не выдавал. О бывшей жене теперь напоминали лишь два штампа в паспорте – о заключении брака и о его расторжении.

4

«Никогда не обращал внимание на уборщиков? Я однажды вот о чем подумала: все здание обслуживается минимум десятком человек. Уборщицы и уборщики, электрики, слесари, охрана… впрочем, охрану можно не считать. А еще есть дворники, вентиляционщики… все те люди, без которых здание не будет жизнеспособным. Как полезные микроорганизмы, они приводят все в порядок, следят за тем, чтобы здание работало как надо. Системные администраторы, повара в столовых… признайся, большую часть этих людей ты даже не помнишь в лицо. Человек моет пол рядом с твоим компьютером, а ты не обращаешь на него внимания. А между тем, у них есть ключи от всех дверей и, вероятно, доступ ко многим важным документам. Кинут они какой-нибудь отравы в вентиляцию и все. И все».

Это я написал одиннадцать месяцев назад.

Он как раз вернулся из командировки. Ездил проходить аттестацию и вез назад очередное удостоверение доказывающее, что идеально подходит для своей работы.

– Здравствуйте, – сказал через минуту в трубку телефона технический директор – совершенно никчемная, с его точки зрения, профессия, задача которой подписывать письма, делая вид, будто в них разбираешься. На его работе техническим директором был сын одного из учредителей, на два года его младше, с восполняющей недостаток опыта значительной важностью. Во всяком случае в тех ситуациях, когда не требовалась консультация, – а вы уже приехали? У нас тут небольшая проблема…

Небольшая проблема означала необходимость проверить результаты комиссии по расследованию несчастного случая на производстве: Сорвавшаяся с крана бетонная плита упала на самосвал с песком, водитель остался жив, но сломал себе несколько костей, ударившись о дверцу, когда машина завалилась на бок. Для технического директора проблема заключалось не столько в самом факте покалеченного водителя, сколько в том, что строительный надзор может за это нести ответственность. Что, естественно, сказывалось на репутации компании, не говоря уже о сумме на лечение пострадавшего.

– Регламентный срок заключения комиссии завтра. От вас требуется оценка деятельности наших людей на объекте и подпись. Они уже написали отчет…

Также это означало, что теперь придется ехать на работу, а не домой.

Майская погода – особенная для городов, что на зиму оказываются под снегом. Март – это грязь и лужи. В апреле город слишком серый, лишь к концу месяца начинающий зеленеть первой, жалкой, урбанизированной растительностью, растущей сквозь антропогенный слой из похороненного под тонкой старой почвой человеческого мусора. А май – уже полноценное торжество зелени и жизни. Люди чувствуют это и начинают больше улыбаться, по городу начинают сновать парочки влюбленных, не пытаясь поскорее укрыться в какой-нибудь кофейне от неприглядных городских пейзажей, а прочие жители перестают куда-либо торопиться и просто гуляют, наслаждаясь этим промежуточным временем между грядущей бетонной, летней, городской духотой и ушедшей слякотью.

– Все изменилось. Надо ехать в промзону, – коротко сказал он ранее вызванному таксисту и, упав на заднее сиденье, раздраженно бросил сумку на соседнее место.

Мимо проносились деревья, в их молодой листве играло, будто дразня, яркое солнце. Чем дальше в промзону – тем больше зелени. Мало кто знает, Жонглер, но, вопреки воплям разного рода экологов, требования к окружающей среде на промышленных объектах гораздо выше требований к остальной городской застройке и потому там гораздо чище, чем на любой из улиц. Гуляя в промзоне, можно легко представить, будто заводы и заводики, промышленные комплексы и административные здания, где принимаются все решения о строительстве новых заводов, разбросаны в парках. Разве что, вместо уютных пешеходных дорожек, проложены дороги обычные, по которым катятся тяжелые грузовики. Территория промышленности, где все природное переделывается в новое и очеловеченное – одно из наиболее близких к природе мест из всех, где люди бывают постоянно и в больших количествах. Мне хочется верить, что в этом проявляется двойственность человека – с одной стороны заскорузлая практичность, как следствие создания надежных инструментов для выживания, с другой – тяга к некоторой творческой натуралистической эстетике, нарушающая практичность. Они свойственны всем людям, хотя в выбранном вами пути, последнее всплывает все реже, и это заметно хотя бы в том, что эстетики в ваших творениях становится все меньше.

В тот день кое-что произошло. Какая-то обида на ограничение своей свободы работой или теплый майский день что-то пробудили в его голове, заставив написать мне, в ответ, следующее:

«А я сегодня это проверю,» – чрезвычайно тем меня удивив.

Времени было шесть часов вечера; официальный рабочий день как раз закончился и встретить того же технического директора на работе, нивелирующего последствия сложившейся небольшой проблемы, было уже невозможно. Зато встретить обслуживающий персонал, убирающий за теми, кто принимает такие важные решения – запросто.

– Что-то вы поздно, – неудачно пошутил охранник у турникета, когда он пересек пустеющую, на глазах, парковку перед зданием и вошел в фойе.

– Угу, – ответил он и нажал на кнопку вызова лифта.

На его этаже как раз мыли пол. Молодая женщина в синей спецодежде, обставившись знаками, сигнализирующими о мокрой поверхности, елозила шваброй по дорогой, песчаного цвета, плитке. Светлые волосы собраны в хвост, на руках – синие же перчатки. В воздухе едва заметно пахло каким-то моющим средством с хлором.

Видел ли он ее раньше, или она работает здесь недавно? Уборщица была похожа на всех уборщиц разом, которых он когда либо видел. Почувствовав на себе взгляд, женщина повернула голову в его сторону – в одном ухе был наушник, кабелем уходящий в карман.

– Здравствуйте, – сказала она, чуть растерянно, будто не понимая, что ему нужно, будто она только что была невидимой, а он все равно увидел.

– Здравствуйте, – ответил он, сразу почувствовав себя неловко и толкнул дверь в свой кабинет.

Вот и проверил.

Внутри никого не было. Вообще, надо сказать, в его отделе большая часть столов всегда пустовала – только начальник, то есть он, здесь бывал часто, остальные разъезжались по объектам, появляясь только тогда, когда было необходимо заняться подписью каких-нибудь документов, или когда требовалось официально оформить очередную поездку.

Он открыл компьютер, почту, сел изучать материалы, направленные его же людьми. Ничего сложного: «Нарушение техники безопасности и производственных процессов носило случайный характер и не может быть квалифицировано просчетом в работе строительного надзора…» Обычная бюрократическая вода, предназначенная для того, чтобы потом, если вдруг начнут разбираться следователи, виновным назначили кого угодно, только не его работников. Да и незачем было грузовику проезжать под работающим краном, а строительный надзор не может контролировать каждое крепление на стройке. Для этого есть другие люди.

Вся оценка ситуации заняла десять минут. Составление отчета – еще пятнадцать. За это время я успел прислать еще одно сообщение:

«А ты знаешь, где располагается подсобка в твоем офисе?»

Он и правда не знал. Но когда с работой было покончено, и компьютер погас, подхватил сумку, вышел в коридор и внимательно его оглядел. Уборщица уже ушла, оставив после себя чистый пол и звенящую тишину. Он сделал пару шагов, прислушиваясь: звуки были чуть иными, будто сейчас он вступил в незнакомое пространство, с виду похожее на его офис; будто он попал в другой мир, о котором, среди прочего, думал в юности; будто спишь и снится работа, в которой почему-то не шелестят принтеры и никто не разговаривает по телефону.

Я ждал.

Он осторожно прошел по коридору в поисках какой-нибудь двери, назначения комнаты которой бы не знал. Таковых, только на этом этаже, оказалось две. Он всегда проходил мимо них, не обращая внимания, но в тот день он повернул ручку первой, потом второй – обе двери предсказуемо были заперты, на них не имелось ни номеров, ни табличек. Я могу тебе рассказать, что было за ними – в одной располагалась неиспользуемая душевая, в которой все та же уборщица хранила свои тряпки. В другой размещалась венткамера. Он и сам мог бы догадаться – многолетний опыт строительства общественных зданий подсказывал верные ответы, но в тот момент в нем пробудился юношеский интерес к неведомому, таинственное детское «а вдруг», заслонившее профессиональное знание, превращавшее банальный мир в непредсказуемый и таинственный.

Я ждал, когда в нем пробудится свет.

Этот интерес заставил подняться на этаж выше и там подергать ручки у незнакомых дверей. И этажом выше тоже. И дальше тоже.

– Вы что-то ищете? – раздался голос охранника на лестничной клетке, когда он добрался до шестого.

Посмотрев вниз, он увидел, как тот, запрокинув голову, заглядывает между перилами.

– Нет, просто гуляю – ответил, – а что, это запрещено?

Охранник открыл было рот для хлесткого ответа, но официальной причины для запрета подобного рода подозрительной деятельности в тот раз не нашлось, и поэтому он сказал то, что полагалось говорить людям, которые оказались не там, где им должно находиться:

– Вы закончили работать? Если да, давайте я вас провожу вниз.

Свет так и не появился, но мне еще хотелось верить, будто дорогая подруга подбросила стоящего человека.

5

Кризис среднего возраста пройдет, а достижения останутся, – убеждал он себя тот день на работе.