Доброе имя

– Позови-ка старшего.

Подошел один из крепких ребят.

– Кто вы? – спросил Лев.

– Лев Сергеевич, мы представляем Доброе Имя. Защищаем Вашу репутацию от угроз.

– Так это вы выкупили вчерашний материал?

– Совершенно верно.

– Зачем? Это моя собственная инициатива: обнародовать эту информацию.

– Эта часть интервью несет угрозу Вашей репутации.

– Какую? – Лев начинал злиться.

– Распад двух браков, брошенный ребенок, связь с порочной женщиной. В соответствии с условиями договора такая информация безвозвратно удаляется.

– Что, даже против моей воли, что ли?

– В данном случае Ваше желание не может быть учтено. Если даже Вы того не хотите, информация должна быть удалена, иначе очень большие риски несем мы. За пропуск порочащей информации мы должны платить гигантские штрафы, – сотрудник Доброго Имени сделал паузу, чтобы Лев мог осмыслить услышанное, и продолжил, – Мне представляется, что Вам не о чем беспокоиться, это ничего не стоит для Вас.

– А теперь зачем вы здесь?

– Опять решаем вопрос с порочащей информацией: телефонные переговоры.

– Так этот хлыщ на мне зарабатывает? Сколько, если не секрет?

– К сожалению, это закрытая информация. Я не имею права разглашать. Но опять же все делается для того, чтобы этот господин не имел возможности в дальнейшем шантажировать Вас порочащей информацией.

Крепкий парень смотрел со вниманием и улыбкой как принимающий на ресепшене гостиницы. Лев растерялся. Получалось, что его посадили на цепь, как собаку. Он молча повернулся и двинулся к выходу, закипая изнутри. У входа он зацепил трехногую вешалку для одежды и реквизита, и она с грохотом упала. Шум привлек внимание всех находившихся в помещении, и так следивших за Львом. Лев осмотрелся: все глаза были устремлены на него.

– Что смотрите, …? – заорал он.

Схватил упавшую вешалку и принялся методично крушить оборудование студии. Никто не препятствовал ему.

– Это мне тоже ничего не стоит? – крикнул он представителю Доброго Имени, когда разделался со всем, что могло быть сломано.

Тот кивнул в ответ.

– Вот и радуйся, денег опять получишь, – снова крикнул Лев теперь уже журналисту и так швырнул в него искривленную щтангу вешалки, оставшуюся у него в руках, что тот еле увернулся от нее.

Лев бесился. У него вызывало ярость собственное бессилие, он ненавидел Доброе Имя, спеленавшее его как младенца, который все еще кричал из последних сил и пытался освободиться, но уже предчувствовал, что скоро силы иссякнут и он с удовольствием уснет. Но сильнее всего в нем разрасталась ненависть к Вере. Его как будто озарило понимание, что Вера виновница его исковерканной судьбы, его пьянства и унижений. «За что я чувствовал вину перед ней?» – думал он, – «За то, что имел другую, а ее не спросил? Мужчина уходит на войну, воюет, убивает, насилует женщин врага. Когда он возвращается домой, кто его будет винить? Моряки уплывали от жен на годы, а те их ждали. И ничего. Да человечество жило так всегда: просто брали себе женщин, и желанием их не интересовались. А теперь вот – вырастили из них личности. Отец говорит о чистоте семейной жизни. Это хорошо ему рассуждать, он на матери женат. Им повезло. А большинство не так живет. И не переживают. А у меня вся жизнь поломана. Я сам поломан. Мне 37 лет, я еще столько могу сделать, а вместо этого только о том и думаю, как бы ей отомстить. У меня внутри пустыня. А я хочу еще детей, я хочу, чтобы кто-нибудь меня по-настоящему любил. Только она могла это сделать, а другие видят только деньги. И вот как она распорядилась моей любовью!» Лев был готов выть от жалости к себе. «Она страдает! А я не страдаю? Она жертва! А я нет?» Жгучее пламя внутри не только испарило всю влагу, оно выжгло и все примеси, оставив только раскаленное острое железо. Лев желал отплатить. И не знал, что предпринять.

Тем временем и Сергей Аркадьевич не знал покоя. Он теперь получал подробную информацию от охраны Льва. Он, конечно, узнал, о записи передачи и о том, что было потом. Настроение сына он отчетливо понял. Он осознавал, что Вера тоже готовится к войне, по крайней мере, к обороне, а, может быть, и к нападению, как думает Лев. Он искал способ предотвратить неизбежное столкновение. И, желательно, иметь при этом прибыль. И он нашел способ.

Через три недели в той же самой студии, в которой записывался Лев, присутствовали Вера Антоновна Елисеева и Сергей Аркадьевич Соловейчик. Они обсуждали перспективы государственно-частного партнерства в сфере прикладной науки. И Соловейчик предложил создать объединение частных компаний, желающих осуществлять научные разработки под патронажем советника президента по науке. Целью такого объединения стало бы справедливое распределение квот на научные разработки. В соответствие с его предложением, путем справедливого договора частных собственников между собой они получали каждый свой участок научных исследований, на который не мог претендовать другой. Понесенные расходы и прибыль от внедрения результатов целиком относились на такого собственника. Интерес собственника заключался в отсутствии конкуренции, необходимости вести борьбу друг с другом, закреплении результатов не отдельных изобретений, а целых направлений за инвестором. Интерес государства заключался в упорядочивании наблюдения за частным бизнесом в науке. Интерес Веры заключался в том, что она как руководитель такого объединения становилась крупнейшей политической фигурой. Интерес Соловейчика заключался кроме общего интереса бизнесменов в том, что он оказывал неоценимую услугу Вере и мог рассчитывать на особые с ней отношения. После озвучивания этого предложения все крупные собственники быстро осознали, что Соловейчик и Елисеева быстро могут монополизировать науку без них. Поэтому отбоя от заявок на вступление в объединение не было. Этот клуб объединил всех, кроме Льва Сергеевича Соловейчика.

Еще когда он увидел эту передачу, увидел отца и Веру за одним столом, он стал по-детски протирать глаза кулаками, чтобы убедиться, что ему не мерещится. А когда он убедился, что все даже серьезнее, чем простые съемки для прессы, он помчался разбираться с отцом. В тот поздний вечер между ними состоялся такой разговор:

– Что я только что видел, папа?

– Ты про передачу?

– Про передачу. Про передачу бизнеса в руки Веры.

– Ей никто не передает свой бизнес. Если ты не понял, в чем суть моей идеи, я тебе могу пояснить.

– Папа! Ты говорил, что я в нашей семье определяю вопросы вложений в науку. А теперь ты даже не предупредил меня, что собирался делать.

– Ты все равно был бы против.

– Да, я против! Я буду против, даже если останусь один. Она нам враг.

– Знаешь, Лев, пора уже успокоиться и искать примирения.

– Ты это объединение придумал?

– Я.

– Я не сомневался.

– И правильно. Твой отец – мудрый человек.

– Тебе наплевать на меня, мудрец!

– Я сделал так, что мы с тобой теперь уже влиятельнее, чем когда-либо прежде. Когда Верин сын немного подрастет, я возьму его в долю.

– Да она бросила его.

– И ты бросил его. Только я один о нем думаю. И о тебе думаю, и о ней думаю, о Мари думаю. Обо всех вас, дураках, думаю я один. Что нас всех может объединить, если вы друг друга ненавидите? Только бизнес. Общий бизнес. Хоть бы на этом семья держалась, если вы со своей жизнью сами не справились. Я хотя бы ваших детей и внуков сберегу. Это даже хорошо, что Вера будто бы нам никто. Никто не будет возмущаться, что я ее финансировать стану.

– Ты ее в президенты двигать станешь?

– Конечно! Считаю, что мы уже победили. Посмотри вокруг: кто ей конкуренцию составить может? Так-то! Сейчас к ней на поклон весь крупный бизнес пойдет. Кто это придумал?

– А я?

– А что ты? Тебе стоит перестать беспокоиться. Ты услышал, что я возьму ее сына в долю? Неужели она станет бороться с тобой, моим сыном, дедом ее сына, если уж даже она тебя не простит. А я не уверен, что она тебя не простит.

– Она меня не простит.

– Ты по себе судишь. А она не такая. У нее большое сердце. Я о такой невестке только мечтать могу.

– Ты всего не знаешь.

– Я знаю, что произошло у вас в Китае.