Доброе имя

Лев стал красным от внезапно нахлынувшего стыда. Он молча смотрел на отца, пытаясь понять, не прием ли это с целью выведать у него правду.

– Да не смотри так! Знаю все. Кто сильнее себя наказал, чем ты?! Я ничего хуже в жизни не встречал. А ты жив до сих пор. И как это можно объяснить, как не тем, что тебя Всевышний любит. Я когда об этом думаю, я молиться начинаю. Он поворачивает ваше зло к вашему благу.

–К какому благу? Папа! Ты за мной следил?

– Лев, тебе сколько лет? Пора поумнеть: ты оттуда такой приехал, что я за тебя боялся. Как ты считаешь: мне не пришло в голову все узнать?

– То есть ты знал и молча наблюдал со стороны? – лицо Льва побелело.

Сергей Аркадьевич смотрел в наливающиеся гневом глаза сына и очень вовремя опередил его. Он ударил открытой ладонью по столу так, что по кабинету гулко зазвенело.

– Молчи. Ты мой сын! Остановись!

Льва действительно несколько охладил гнев отца, но от этого его злоба стала только ядовитее.

– Когда я погибал ты молча наблюдал за мной, хотя и все знал. Ты не позвал меня и не пожалел, когда я в этом нуждался. А теперь я силен и хочу защитить себя, но это угрожает твоему бизнесу. И ты сразу оживился, придумал, как сделать так, чтобы не подвергать твой ненаглядный бизнес опасности. Да что там, ты еще придумал, как приобрести на всем этом власть и деньги. А когда я погибал, тебе было все равно. Это мой отец! Ты говоришь, что Бог меня любит. Наверно, это так. А больше никто меня не любит. Я для всех предмет, которым они забавляются. Для тебя – еще бы: таким сыном можно гордиться – почтительный, умный, успешный. А когда мне не хорошо, тебя такой предмет не интересует. Тебе Вера ближе. У тебя прекрасная невестка. Ничего, что бывшая. Твой бизнес может любое количество баб вместить. А у меня не так: я не могу ее простить за то, что она меня уничтожала так жестоко. Как она выросла, и как я ослабел! А почему? А потому, что она моей кровью питалась. Это она меня не простит? Это я ее не могу простить! Теперь она у меня еще и отца отняла, купила его за обещание покровительства. И теперь, кажется, будет уничтожать то единственное, что осталось – мое собственное дело. В союзе с тобой она это легко осуществит. Я буду растоптан. Но я не прощу. Я ее убью.

Лев замолчал. Сергей Аркадьевич ужасался тому, что стало с его дорогим Львом. В наступившей тишине раздался сигнал уведомления Льву. Он посмотрел в свой смартфон: уведомление от Доброго Имени. «Уведомляем о возникновении угрозы имиджу и угрозы преследования по закону: произнесена угроза убийством». Прочитав, Лев с размаху швырнул смартфон об стену и развернулся, чтобы выйти из кабинета отца. Но в этот момент уведомление пришло Сергею Аркадьевичу. Лев развернулся обратно и с диким выражением лица уставился на отца, ожидая его действий. Сергей Аркадьевич просмотрел текст и поднял глаза на сына.

– Они предложат тебе выкуп за меня. Главное, не продешеви! Папа! – проскрежетал Лев.

Он перестал понимать окружающее, иначе его не удивило бы, что уведомление от Доброго Имени впервые пришло в момент их разговора с отцом. Просто никогда прежде в их беседах не возникала угроза репутации и тем более угроза преследования по закону.

Когда Лев вернулся к себе, он привычно схватился за коньяк. Налил себе рюмку и даже взял ее в руку. Но остановился. «Стоп! Сейчас ты напьешься и никакого другого результата не будет. Сначала надо решить, что делать». Но и отказаться от коньяка он не мог, слишком уж был раздерган. «Лев, соберись!» Он отошел от стола и стал расхаживать вокруг него, чтобы хоть как-то погасить нервное возбуждение. «Выпью, когда пойму, что делать» – решил он.

«Они отрезали мне все пути в будущее. Я не смогу работать в этой стране. Мне надо уезжать. Куда? В Америку? Глупо. В Европу – тоже самое, оберут до нитки, нужна своя база. Одному мне ее не построить. В Израиль – все то же. Надо что-то совсем необычное». Лев стал перебирать в голове: Новую Зеландию, Турцию, арабские монархии, Запад Африки. Исландию. В каждом из этих мест он мог бы зацепиться и выстроить свое дело сначала. Но не хватало какой-то изюминки, чего-то такого, что могло вдохновить его, от чего бы могла оттолкнуться его фантазия. Между тем размышления помогли Льву успокоиться. «Итак. Я остаюсь изгоем. Мне не оставили места для собственного пути. Я могу только смириться и плестись за своим отцом. Но при этом Вера будет мстить мне, будет стараться меня уничтожить. Поэтому мне нужна новая земля и новое небо. Куда перебраться?» Лев наткнулся в своих рассуждениях на Непал. «Да ну! Глупость какая-то! … А почему глупость? Крыша мира. Всякие там шамбалы и центры силы. Страна бедная. Что они могут предложить кроме туризма. Я легко договорюсь об открытии там научных лабораторий. Правительству должно быть все равно, кто инвестор. А тут еще такое престижное предложение. Со стороны моих работников посмотреть: очень необычно и интересно. Ученые – люди со странностями. Пообещать им, что там мы организуем научный городок, будут жить среди своих, а не среди серой массы рядовых потребителей, как привыкли у себя дома». Лев поверил в свою идею, и впервые за долгое время его разум очистился от маеты, тревог и страхов. Он даже совсем забыл о рюмке коньяка на столе. Всю ночь и весь следующий день Лев писал планы по переустройству Непала в страну-научный центр мира. В этих планах было много несбыточного, но Лев, понимая это, не отказывался от главного: он решил дать пример реализации мечты. Он был уверен, что именно для реализации мечты люди готовы сделать неизмеримо больше, чем они сделают за деньги. Именно в этом он видел успех своей бизнес-идеи. И оказался прав. Он оповестил весь мир, что строит в Непале город ученых под самой крышей неба. Такой лубочный Мон-Мартр. Он сразу привлек к этому строительству огромное внимание. Кто-то наблюдал со злорадством, кто-то просто с интересом, а кто-то с энтузиазмом. Потекли тоненькие ручейки желающих участвовать в этом деле в роли поселенцев города и инвесторов. Поначалу в основном чудики, считающие себя учеными. Но начало было положено. Потом серьезные геофизики и биологи, потом стали приезжать математики. И вдруг словно ломая многотонную плотину, мощный поток поселенцев и инвесторов, многократно перекрыл все самые смелые прогнозы и даже мечты Льва. Непал становился мировым научным центром по типу того, как за десятилетия до того Индия и Китай стали промышленными центрами мира. К исходу второго года от начала реализации проекта ведущие мировые научные центры открыли в наукограде свои подразделения. Лев к тому времени снова ощутил радость от работы, приносящей успех, забыл об алкоголе и даже встретил женщину, вызывавшую его восхищение и желание разделить с ней свою жизнь. Он очистился от прошлого и просветлел. Он не поддерживал связи ни с кем из тех, кто окружал его раньше. С родителями и сестрой Лев тоже не поддерживал связи. Деловые вопросы с отцом решали менеджеры. Лев считал себя использованным и преданным отцом, и не мог переступить через мираж предательства. Между тем годы шли и приближали день расставания с родными навеки, а обида в нем кипела. Иногда он все же забывал о ней и намеревался ехать к родителям мириться, но уж слишком значительный был накоплен перечень противоречий, чтобы они могли договориться, а, значит, противоречия неизбежно вылились бы в новую ссору, и Лев боялся новой боли. Образ Веры проступал в его памяти как воспоминания о кошмаре, который то ли был наяву, то ли привиделся во сне, то ли случился с ним в опьянении. Но эти воспоминания так нежно касались его души, что требовалось упорство, чтобы заставить себя прогнать их прочь. Лев жил с женщиной, сумевшей возродить в нем радость от человеческого общения. До этого он встречал людей, которые либо стирали рядом с ним свою личность в ничто, растворялись в его желаниях и планах, как юная Вера или Люба, либо искали и требовали от него благ, денег. Чувствовать себя ровней он не мог ни с кем. Только Садхья умела так вести себя с ним, что Лев с готовностью старался угодить ей, поскольку чувствовал, как высоко ценит она его. И в каждом своем движении она подчеркивала, что никому на свете не позволила бы обладать ею и служить ей так, как позволяла ему. Он в ответ восхищался сокровищем, которым наградила его жестокая судьба, и был счастлив еще и потому, что сумел понять ценность его. Они смотрели друг на друга и не хотели отводить взгляда, будто ничто в мире не достойно их внимания в той же мере. Омрачало их счастье только то, что она происходила из высшей касты, и брак их в Непале был незаконен, а уезжать из Непала Лев не желал.

В России тем временем начиналась президентская избирательная компания, в которой Вера Антоновна Елисеева была безусловным фаворитом, хотя и не заявила о своих планах. В один из дней лета Сергей Аркадьевич направил сыну заявку на переговоры. Лев, хотя и противился этому разговору внутренне, не мог отказать.

– Здравствуй, Лев!

– Здравствуй, папа!

– Как поживаешь?

Лев видел, как состарился отец за эти годы, и ему становилось больно и страшно, как когда-то, когда ребенком, он вспоминал, что отец умрет.

– Нормально. А ты как?

– Нет, дорогой мой, расскажи ты сначала. Я хочу узнать.

У Льва подобрался ком к горлу, когда он услышал «дорогой мой». Но он справился с собой и стал спокойно рассказывать.

– Да ты знаешь, наверно: я здесь развернулся. У меня размещают заказы все крупнейшие центры прикладной науки, а общетеоретическими вопросами я не занимаюсь, но они тоже здесь базируются. Опять же, все заметные исследовательские центры имеют в Непале филиалы. Мы реформировали систему образования в расчете, что молодые кадры будут преимущественно из местных. У меня тут культ личности. Некоторые всерьез говорят, что я сосуд Вишну.

– А семью создал?

– Есть женщина, которую я люблю. Мы с ней живем.

– Какая радость, – лицо отца расплылось в благодушной старческой улыбке.

– А что у вас?

– У нас много событий. Твоего и Вериного сына я вижу 2 раза в неделю, не меньше. Его паспортного отца мы пригласили на работу в Россию. Дружим. Надеюсь привлечь внука со временем к своим делам. О том, чей он в действительности сын, он не знает. Со второй своей невесткой я тоже отношения наладил, так что второй твой сын дедушку посещает иногда.

– Папа, ты же не за этим звонишь.

– Ты прав, конечно! Но почему не за этим? Что важнее в жизни, чем дети? Я своего сына четыре года не видел и не слышал.

Оба замолчали.

– Все-таки давай о деле.

– Ну, давай, – вздохнул Сергей Аркадьевич, – ты слышал, что Вера будет президентом?

– Я это тебе еще когда говорил? И сам ты обещал ее двигать. Для меня не новость, хоть я за этим и не слежу.

– Она хотела с тобой переговорить.

– Ты мне за этим звонишь? – Лев просто не знал, что сказать от изумления и возмущения. Первый раз за столько лет созвонились, и отец снова о Вере. Крепко, видать, интересы их переплелись!

Лев не отвечал на предложение. Серей Аркадьевич снова заговорил.

– У нас серьезные изменения. Все передают свой бизнес Доброму Имени.

– Что это значит? И кто эти все?

– Мы, например.

– Ты?

– Я. Я хочу и тебе предложить.

– Мне? Ты когда «мы» сказал, обо мне говорил?

– Да.

– А зачем я буду свой бизнес кому-то продавать?

– Не продавать, а передавать.

Лев ненадолго решил, что у отца возрастное слабоумие и он не понимает, что говорит.

– И на каких условиях? – осторожно поинтересовался он.

– Доброе Имя жестко сыграли. Перед тем, как ты в Непал переехал, почти сразу после нашего последнего разговора они связались со мной и предложили сделку: я передаю им в собственность все свое имущество, а в ответ они не будут обнародовать компромат, от которого нас защищали.

Сергей Аркадьевич говорил спокойно, поэтому Лев все еще сомневался в ясности его ума: разве можно говорить это так спокойно? Поэтому Лев выдерживал паузы перед каждой своей фразой, наблюдая за отцом.