Свадьбы и карты

– Конечно. А ты вмешался в их семейную жизнь.

– Никуда я не вмешивался.

– Тогда почитай свидетельство о рождении Павлика.

– Но ты говоришь, что это их сын.

– Биологически – да, а юридически не придерешься – фамилия твоя.

– И ты об этом знал все время?!

– Да не кричи ты, ради бога. Знал, не знал – какая теперь разница. Сейчас у них материально все наладилось, почти не ссорятся – воспитывают твоего ребенка.

– Э-э-э, так не пойдет! Я не дойная корова. Финансирование прекращаю.

– Думай, что говоришь, не корова он… Да они тебя по судам затаскают. Назначат алименты до восемнадцати лет. А если Павлик пойдет учиться, то и до всех тридцати. Ребенок коклюшем болеет, а он отказывается финансировать.

– Ничего они в суде не докажут.

– Еще и как докажут. Ты квартиру для нее снимал?

– Снимал. Но я ее спасал от тебя.

– Ты не спасал, а вел с ней общее хозяйство – она так и заявит на суде. А это, дорогой мой спасатель, для судьи главный аргумент.

– Да она не в моем вкусе!

– После секса у всех кобелей вкус пропадает.

– Да говорю же тебе – я не спал с ней!

– Может, и не целовался на скамейке у дома? – Филюк испытующим смерил меня взглядом.

Я вскочил со скамьи.

– Это был не поцелуй!

– В суде расскажешь, что это было. А кто забирал Мариэтту из роддома? Сколько там рожениц? Почему же ты их детей не брал на руки? Молчишь? Вокруг столько красивых и незамужних женщин, а он, кобелина, вклинился в чужую семью. А теперь отказываешься платить. Да тебя судить надо за совращение моей сестры!

– Какой сестры?

– Мариэтты.