Лифт на луну. Сборник рассказов

– Дружище, а ты дух дружелюбный или враждебный? – уродливо растянутое вверх трагическое лицо с прорезанными глазами и приподнятыми в усмешке губами безмолвствовало.

– Молчишь, «казус африканский»? Во, во, так и буду теперь звать тебя «Казусом».

На память пришел обычай одного африканского племени в Камеруне. При рождении ребенку очень плотно забинтовывают голову и снимают повязку только по прошествии трех лет. Череп за это время принимает особенную, удлиненную форму. Таким способом аборигены не только меняют тело, но и становятся ближе к параллельному миру своих почитаемых божеств, веруя, что обретают чувство абсолютной защищенности.

Сразу подумалось: а вдруг наложенный на Мишку бинт при снятии тоже тело его изменит? Опять явит нам стройный торс и шашечный пресс, каким он был у него в десятом классе.

Чуда не произошло.

«Казуса» же мы с Лёкой бережно зацепили в каюте на крючке над моей кроватью. Ценное приобретение.

Сто баксов, все-таки.

Причина вторая

Порт Миндело небольшого острова Сан Винсенте встретил нас мелкой рябью залива. Даже не верилось, что когда-то на этом месте попыхивало жерло вулкана, спрятанное теперь водами Атлантики.

Посредине бухты с унылой обреченностью возвышался торчащий из воды ржавый остов старого полузатопленного мексиканского сухогруза. Видимо, вот так просто и незамысловато кабовердийцы проявили свою находчивость, сэкономив на строительстве фарватерного маяка.

– Меня снимите на этом фоне, – попросила Юлька, разбуженная туристическими восторженными охами да ахами и выскочившая к нам на палубу, отложив утреннюю процедуру наведения макияжа.

– Снимем и еще раз снимем, и не переживай, и не только на этом фоне «снимем» – бравировал Михалыч, облокотившись на деревянные поручни рукавами махрового халата.– А мы конце восьмидесятых стояли как-то здесь на «Академике Келдыше», только в Прайе, на рейде, рядом с островом Сантьягу, примерно в милях десяти от этого места.

– Тебе хорошо, ты, небось, прошерстил все здешние достопримечательности. Может, нашим гидом будешь, а с оплатой договоримся, – это я так, на всякий случай пятачок свой вставил, поддержать разговор, заранее ожидая Мишкин утвердительный ответ.

Пока я в годы перестройки себя перестраивал, он с Институтом океанологии и океанографии сходил не в одну кругосветку.

– Санёк, так нас тогда по списочному составу выпускали на берег, я то в списке был, да меня руководитель экспедиции Сагалевич вычеркнул. Тогда мы аспиранток наших на судне споили и дискотеку устроили ночью на корме. А я в этом деле за главного был…, вот и пришлось за всех отдуваться. На берег не выпустили. Да и бог бы с ней, с сушей этой. Зато я в другом списке себя тогда сохранил. – Миха незаметно мне подмигнул и опасливо на Юльку оглянулся. Вдруг услышала?

Нет, все поглощены фотографией, съемкой видеокамерами или просто любованием остающихся за кормой природных чудес. Да, тут серьёзно можно проверить на качество фотопленку!

Красно-коричневые скалы с восходом солнца совершенно непредсказуемо меняли оттенки, выставляя напоказ ошеломляющие цветовые гаммы.

Ну и где же эти поющие водопады, сверлящие непроходимую сельву? Ведь еще в 15 веке, со времён обосновавшихся здесь португальцев и выбравших остров перевалочной базой для отправки рабов в Бразилию, всё вокруг утопало в буйной зелени. Сейчас же, кроме безжизненных камней и фантасмагории цветовой палитры мы ничего больше не видим.

– Ладно, какие у вас планы? Крабов пойдем ловить? – Мишка вдруг встрепенулся, сбрасывая свое внутреннее мимолетное оцепенение.

Я сначала подумал, что надо мной издеваются, а он, оказывается, вполне серьезно планирует очередную вылазку:

– Детям обещал, значит надо выполнять. Вон, смотри, здесь расщелин полно, просто «рай крабовый», нутром чувствую. А ты уж, как знаешь.

При словах «крабов ловить» у меня начались зарождающиеся симптомы лицевого тика. Впечатления двух прошедших дней не смогли стереть дакарский инцидент.

Но на сей раз я Михалычу компанию не составлю из-за Лекиной просьбы отправиться с ней на пляж Дас Гатас Бэй.

Наслушавшись судовых гидов о дивных красотах побережья, она непременно хотела видеть устроить нашу совместную фотосессию. Даже брошенные вскользь «знатоками», а они всегда оказываются с тобой рядом на корабле, фразы о возможном нападении кишащих в этих водах акул не перебивали её желания. Честно говоря, и меня больше прельщали океанские волны Атлантики. Расстаться с отдельными частями тела, случайно оказавшимися в пасти прелестного морского хищника, это ведь еще как надо умудриться. Наш выбор сегодня – пляж с акулами.

Высадка на портовый причал, как на автобусную остановку. Порт – одно громкое название – два крохотных здания, напоминающих трансформаторные будки.

Мишка со всем своим шумным семейством, укомплектованный набором для дайвинга и с прихваченными из дома перчатками, прошитыми тонкой стальной нитью, двинулся навстречу своим отцовским обещаниям, напутственно попросив меня разведать островную ситуацию с пивком.

«Краболов» в своем выборе был непреклонен и на прощание воодушевил всех своим оптимизмом на благоприятный исход затеянных мероприятий.

Экскурс в «город».

Почта. Тюрьма. Аптека. Практически по Блоку. И как квинтэссенция – ежедневный утренний показательный проход вооруженных сил Сан-Винсенте «по главной улице с оркестром». Это надо видеть! Трубач, барабанщик и два десятка креолов с автоматами Калашникова. Просто ураган! Броня крепка!

– Папик, представляешь, как трогательно получится, если этим славным бойцам вложить в руки цветы или кактусы наперевес вместо оружия.– В силу своей природной язвительности, Лёка не смогла удержаться от комментариев, и мне отчетливо представилась такая сценка с невпопад марширующими солдатами.

– Ты вот не ерничай, а лучше по сторонам посмотри – влюбленные и восторженные взгляды местных креолов на это дефилирующее по площади «нечто» задевали за «живое» и наполняли радостью за сплавленный монолит островитян. Вулканические камни плюс уверенность крепко стоящих на них жителей в завтрашнем дне – это просто замечательно.

Театральный отряд торжественно сошел со «сцены», и мы со спокойным сердцем за неприступность и сохранность рубежей Островов Зеленого Мыса плюхнулись в автобус, отправившись на западную часть острова к открытому океану.

Метаморфоза восприятия – «далеко-близко». Насколько ошеломляющ островной пейзаж с моря и как он безлик и непритязателен через окно автобуса. Наш экскурсионный караван неторопливо перебирался через каменный хребет по брусчатой дороге, выложенной из лавы.

Полное впечатление, что после отмены трехвекового рабства группа из пятнадцати островов была предана не только людскому, но и природному забвению. Все попытки заново вдохнуть жизнь в это место обитания вызывали легкое недоумение, переходящее в иронию.

Если на побережье завезенные с материка финиковые пальмы и эвкалипты еще из последних сил пытались срастись с «землей», то здесь, на склонах, расставленные в случайном порядке бетонные кадки с кактусами навевали тоску и обреченность.

Воодушевленные найденной растительностью, на эти вазы с «цветами» пытаются посягать блуждающие в поисках чего-нибудь жвачного горные козы. К слову, до прихода на эти острова европейцев, которые прихватили с материка домашних животных, кроликов, крыс и обезьян, здесь и в помине не было млекопитающих.

– Мамуль, хватит кемарить, – Лёку сморило. Ее голова, методично постукивающая по моему плечу, вторила тактам щербатой дороги – Ты впитывай красоту-то, впитывай. Смотри, фрегаты морские! Просто дирижбандели! И сколько их!

Петляя, наш автобус спускался к океану мимо окрестных скал, обсыпанных гигантской колонией многочисленных птиц.

………………………………………..

В 337 каюте дневная регламентная уборка. Кристина с покорной обреченностью пылесосила прикроватный коврик. Шел второй месяц ее найденной по протекции работы.

Люксовик из 117 номера никак не выходил у нее из головы.

– И делать—то что – размышляла она. – Если на грубость – грубостью, значит, рейс этот для меня последний. А телом навстречу силком тянуться, ни желания, ни сил нет. И вроде такой степенный мужик, а руки как распустит…, да разве ж это ласки. Матка боска, Свента Мария, когда ж домой-то вернемся… Больше не могу.

Она сняла с крючка «Казуса», решив ополоснуть маску от пыли и опустила ее в ведро. Глядя на недоуменные пустые глазницы с капризно изогнутым ртом идола, фланелевой тряпкой стала протирать сделанные искусным железным резцом масочные рельефы.

– Все! Прекращаю эти заигрывания с пассажирами. – С этим своим окончательным выводом она зацепила тяжелый кусок дерева на прежнее место.

«Казус» безмолвствовал. Ему и не дано говорить. Мыльная пена его взбесила. На эвкалиптовом лице ни одна линия не изогнулась, но впитавшая влагу древесина набухла в готовности дать трещину в самом неожиданном месте.

……………………………………….

Гатас Бэй. Пляж из местного рекламного буклета. Три криво сколоченных деревянных зонтика. Туалетная будка. Смотритель, выставляющий на песчаном берегу флажки. Синий – «купаемся». Красный – «Западло. За Вас не отвечаю».

Я быстро макнулся, подарив теплым волнам прилипшую ауру автобусных кресел, бросил Лёке, что поброжу один, надел кроссовки и рванул на оконечность серпастого мыса.

Лунные кратеры я видел только в глянцевых журналах на фотографиях. Так вот, луна сейчас была здесь, под моими ногами. С нее, похоже, переместились и наполнились островной жизнью прибрежные образования, удивительным образом напоминающие кратеры.

Кто кого скопировал? Не знаю. Ровные каменные окружности простирались на пологом мелководье, насколько хватало взгляда. Бесчисленные естественные маленькие лагуны – пяти-десяти метровые заводи. Словно игра природы в детский кольцеброс.