Лифт на луну. Сборник рассказов

Предстояла карнавальная ночь.

Вдевая перед зеркалом серебряную заколку в галстук, я посмотрел в сторону висящего на стенке «Казуса».

Он мне показался каким-то совершенно затихшим, затравленным и обреченным.

Обратился к нему по привычке:

– Ну что, дурилка деревянная, скучаешь? Праздник сегодня, да вот, только, тебе с вашими черными дУхами нас и не понять. – проговорил, а сам вдруг задумался, вспомнив русичей, поклонявшихся огню, ветру и повелителю грома с молнией Перуну.

Благодарение княгине Ольге, ведь все иначе могло бы сложиться. И висели бы сейчас у меня дома над рабочим столом вместо образа Богоматери какие-нибудь каббалистические знаки или, в более приличном варианте, осиновая маска бородатого «Дядьки Черномора».

Торжественный ужин. Свечи. Обгоревшие физиономии мужиков дефилирующих слегка навеселе и поголовно в белых рубашках. Декольтированные и благоухающие крепкими южными французскими и итальянскими ароматами женщины. Всё проходило достаточно традиционно. Танцы. Искусственная ёлка. Обливающийся пОтом под своим одеянием Дед Мороз и шампанское. Диссонировало со всем этим лишь совершенно незнакомое небо над головой и пять миль от ватерлинии до твердой земли, придавленной океаном.

Неожиданно все стихло, и на условной палубной сцене появился Артем (Мишкин сын) – во фраке, белоснежной рубашке с приподнятым воротничком, обхваченным маленькой черной бабочкой.

В руках он держал длинный футляр, напоминающий чертежный тубус.

Тема без лишней суеты поклонился, отрыл футляр и достал из него черный лакированный кларнет. Выдержал паузу, глубоко вздохнул и заиграл.

Мы вслушивались в пронзительные звуки инструмента в детских руках. Непрофессиональные пальцы Тёмы ставили мелодии неуклюжие подножки, и гармоника звуков оступалась на доли секунды.

Тогда же никто этого не замечал и не слышал, да и не хотели замечать и слышать ошибок и промахов. Мы жадно слушали глазами. А перед ними была трогательная щуплая фигурка маленького человечка во фраке, с кларнетом, посреди океана…

И вдруг пошёл снег…

Ночной свет палубных прожекторов наполнился белыми парящими точками, лениво планирующими на нас. Казалось, все незнакомые звезды на чужом небе ожили и стали к нам приближаться для установления дружественных связей.

Все оторопело молчали и протягивали неожиданному чуду ладони навстречу.

Снежинки падали на нас замирали и не хотели таять. Они просто на несколько секунд задерживались на плечах, волосах и затем смешно и беспомощно лопались…

А Темка играл и играл…

Мы продолжали танцевать, оглушительно стрелять шампанским и старались не переводить свои случайные взгляды на матросов, уносящих с верхней палубы насосы и баки с жидким снежным имитатором, подарившим нам сказку.

Рассветом нас должно было встречать Парамарибо.

Утро. Полное безмолвие и отсутствие моторного шума, который стал настолько привычным, что без него моментально у всех пропадал сон. Могу ошибаться, но человек двести высыпали на борт. Удивленные вопросы. Идиотские вопросы. Вопросы.

– Что случилось, почему стали?

– На мель сели!

– Какая мель, бензин закончился. Вон всю Атлантику прошли, не рассчитали горючку!

В утренней дымке едва заметные призывные очертания Южной Америки. Смотрим за борт вниз. Во дела!

Мих, а ты ночью слышал что-нибудь? – под водой совершенно отчетливо мутное, грязно-желтое дно. «Аркадия» словно не дышала.

– Па..а, ты мне марку Гвианы купишь? – подошедший Тёма приставал к отцу со своими первыми утренними словами, мечтая стать обладателем редких художественных марок, выпущенных в Суринаме.

– Куплю, Темыч, куплю, – похоже, мой «морской волк» был шокирован увиденным не меньше моего. Мишка смотрел вниз и напряженно думал. Думалось непросто. Новогодняя ночь даже на Экваторе не проходит бесследно и без последствий – Не, не, Тём, подожди, ты марку лучше сейчас у мамы попроси.

– Сань, думаю капитан тоже человек. Мож, посидели со старпомом ночью, за жизнь поговорили, ну и «тогой», – это было самое простое, что мог Миха предположить в те минуты. – Во, вляпались!

– Чего «тогой»? Мишань? Неужели сели? – мою фразу перебил рупор судового радио, призывающий всех собраться в музыкальном салоне.

Нет. Не сели мы на мель. Но можем. Если зайдём в дельтовое устье Гран-Рио и пройдём пару миль к порту.

– Мощный отлив с перепадом в десять метров не даёт никакой возможности пройти двадцать километров до Парамарибо. Риск очевиден. Кто не верит, может прыгнуть за борт и промерить глубину собственными силами, – с таким обращением обратился наш командор к присутствующим в музсалоне пассажирам.

Вот те раз. А как же быть со столь желанным проникновением в песню Алёны Свиридовой – «Парамарибо, город удивительной страны»?

Антоха попытался поделиться своими познаниями на тему приливов и отливов. И где он этого понабрался? От отца, наверное. Кто ж, как не отец…

– Па, во время равноденствия приливы с отливами особенно сильные, когда Солнце и Луна сходятся на одном меридиане, их двойное влияние увеличивает силу притяжения… – Тохе не дали продолжить. Начался спонтанный симпозиум, переходящий в словесную потасовку.

– Дайте Южную Америку!

– Да этот Суринам – болото с постоянными ливнями!

– Нас лишают целого Континента!!!!! —

– Ну, зайдем мы в этот Парамарибо, рискнем графиком дальнейшим. Да там ещё полгода назад амнистию устроили, так из тюрьмы Санто-Бома всех выпустили. Вам это надо? – капитан был категоричен и в тоже время благосклонен. – Там же нет ничего – Президентский дворец, ремесленный рынок да форт.

– Вы нас не убедили!!!

– Команду на рею!!!

– Нет, конечно, есть возможность спускать боты и идти по устью Гран-Рио.

Однако перспектива 10—15 миль плыть в ботах по мутной реке с крокодилами и змеями навстречу второму Дакару ни мне, ни Михе не улыбалась, да, похоже, никто из присутствующих и не принял это предложение с подобающим энтузиазмом.

Даешь Тринидад! Стоим два дня! Все. Перелом!

Через сутки нас встретит у устья реки Ориноко остров, бывший для Робинзона Крузо недосягаемым материком.

«Казус» встрепенулся, словно приоткрыл и без того открытые глазницы. Происходило то, что должно было происходить. Именно так. По его плану. Впервые за последние несколько дней маска улыбнулась. Наконец-то «Казус» дождался своего часа.

Сбывалась мечта наяву прикоснуться к далёкому детству, стать ногами на землю, о которой грезил с книжкой под подушкой, и самому почувствовать себя Робинзоном.

Хотя можно быть Робинзоном и без острова, и без Пятницы и шкур на плечах. Подпрыгивающий Пятница, овечья шкура и сказочно красивый остров – простые символы. Состояние человека совершенно не зависит от символов. Вглядитесь в идущих рядом с вами. Где-нибудь в суетливой толпе перехода метро Вы отыщете оставленного, бесконечно одинокого и утратившего последние надежды на перемены в своей каждодневной обыденности.

Мы проходили залив Пария, разглядывая открытый Колумбом остров, и каждый строил свои предположения о том, что скрывает плотное покрывало сельвы, наброшенное на хвост горного хребта Венесуэлы.

– Ну что, Санек? Воевать будем с «карибами»? – Мишка в полной боеготовности.

– Англичане уже навоевались. Хватит. Ты камеру подзаряди, да напомни мне пленок прямо в порту купить.– На этот раз мы решили объединиться семьями (в простом понимании этого слова) и ехать на обзорную по Порт-оф-Спейну с посещением, так называемого, «фаунистического резервата».