Смертью храбрых

При упоминании о пулеметах Шоша[6 - Пулемет Шоша состоял на вооружении Франции и некоторых других стран Антанты в течение всей Первой мировой войны. Это оружие было призвано объединить в себе мобильность винтовки и скорострельность пулемета. Однако очень ненадежная система подачи патронов и чувствительность к загрязнению сделали пулемет фактически негодным к войне в условиях Западного фронта.] Лануа не сдержал грустного смешка – эти пулеметы, как и алые штаны, в которых Французская армия начала Войну, стали причиной множества совершенно ненужных жертв. Огюстен отвлекся от печальных мыслей и вернулся к реальности:

– Вы можете хотя бы примерно оценить силы бошей противостоявшие вам?

Капитан положил руку на подбородок и задумался. Наконец Мишо начал говорить:

– Наверное, человек пятьдесят, может больше. Сначала их было тридцать-сорок, но ночью к ним подошли подкрепления из Штурмовых групп.

– Откуда вам это известно?

– Они провели неожиданную контратаку, едва не опрокинули нас. Без подкрепления это было бы невозможно.

– Как вы оцените укрепленность их позиций?

– Обычные позиции бошей. Надежные, сделаны с запасом, весь набор начиная от проволоки, заканчивая укрепленными пулеметными точками. Командир у них был толковый, уж не знаю, кто он по званию, но силы перебрасывал здорово. Жаль, что бош…

– А их снаряжение?

– Обычное, насколько я видел. Пулемет один, может два, винтовки, гранаты, пара этих чертовых маленьких ручных пулеметов у штурмовиков, ну и, ясное дело, штыки, дубинки, ножи, лопаты…

Капитан замолчал и уставился на опустевшую тарелку немигающим взглядом.

– Вы все еще голодны, капитан Мишо?

– Нет, просто не знал, куда деть взгляд, господин коммандан.

– То есть, на ваш взгляд позиция противника имела стандартную укрепленность?

– Да.

«Жаль, можно было бы просить о снисхождении ввиду принципиальной невыполнимости приказа…»

– У вас или у них была поддержка артиллерии, может минометы?

Капитан отрицательно помотал головой. Вскрывать «обычные позиции бошей» без поддержки артиллерии, одной только пехотой было занятием крайне малоприятным. «Вряд ли один к одному по потерям вышло…» Мишо отвечал все менее многословно и явно потерял интерес к разговору, но Огюстен еще не закончил:

– Капитан Мишо, опишите, пожалуйста, ход боя.

Капитан улыбнулся, взял бутылку, посмотрел ее на просвет и одним глотком допил то, что в ней оставалось.

– А вы скрупулезны, господин коммандан.

«Да, я скрупулезен! А еще я – хороший офицер! Именно поэтому я сейчас сижу здесь, вместо того чтобы ехать домой! Поэтому я первым делом решил допросить тебя, а не сделать укол! Поэтому я опрошу каждого солдата из твоей роты и все это ради того, чтобы тебя не расстреляли завтра на рассвете!» – равнодушие капитана к собственной судьбе начинало раздражать Лануа, но он не сказал тех слов, которые крутились у него в голове. Вместо этого коммандан абсолютно спокойным голосом произнес:

– Отвечайте. Возможно, вам кажется, что судьба ваша уже предрешена, но это не так. Если вы хотите жить, а вы этого хотите, капитан, вы ответите на все мои вопросы. Еще раз: опишите ход боя.

Капитан вновь посмотрел Огюстену в глаза и тот вновь выдержал этот взгляд.

– Хорошо, господин коммандан, будь по-вашему… Полковник Борель отдал приказ и вернулся в штаб, пообещав отправлять курьеров каждые три часа. Когда он уехал я собрал офицеров и составил с ними план атаки. Была уже ночь, и мы решили воспользоваться этим, застав бошей врасплох.

План был следующий: один взвод с ручным Гочкиссом должен подобраться как можно ближе к вражеского окопу с правого фланга и, когда его обнаружат, завязать бой. В этот момент атакует остальная рота. Если бы все прошло, как мы задумывали, боши не встретили бы плотным огнем наши основные силы, и мы бы с малыми потерями достигли их окопа, а там – в рукопашной схватке, сами знаете: либо мы, либо они…

«Взвод авангарда принимает на себя весь удар и, скорее всего, гибнет почти полностью…» – план требовал жертв, но без жертв такие штурмы и не проворачивались.

– Какое расстояние было от ваших позиции до их?

– Метров семьсот.

– Почему штурм не удался?

– Потому, что все пошло не по плану. Боши заметили взвод прикрытия слишком рано. Скорее всего, их выдал пулемет – Диарра его уронил, да так неудачно, что это даже в Алжире услышали. Противник тут же открыл огонь, а лейтенант Нарзак со своими прижались к земле. Мне уже тогда стало понятно, что атаку нужно сворачивать, поэтому я прополз к ним и дал приказ об отступлении.

– Каковы были ваши потери?

– Трое убитыми, четыре или пять раненых, один серьезно – через десять минут он умер. Потеряли один пулемет и его расчет убитыми…

***

– … Таким образом, к десяти часам утра вы восемь раз пытались взять штурмом позицию бошей и всякий раз вынуждены были отступить.

Лануа не столько спрашивал, сколько проверял себя. Допрос длился уже больше двух часов и Огюстен боялся, что мог упустить какие-то детали. Капитан понуро кивнул. Лануа прекрасно его понимал – Мишо все делал по науке, основательно, пробовал разные способы, менял время пауз между атаками, чтобы застать бошей врасплох, но все было впустую – к утру окоп так и оставался занят немцами, а вторая рота понесла тяжелейшие потери.

– Вы упоминали, что полковник обещал отправлять к вам курьера каждые три часа. Курьеры не сообщали вам о перемирии?

– Нет. На самом деле, за ночь был только один курьер от полковника.

– Почему?

– Не могу знать, господин коммандан.

– В какое время он пришел?

– Часа в три ночи.

«Три плюс три равно шесть. В шесть в штабе полка вполне могли уже знать о перемирии. Либо о второй роте на радостях все позабыли, либо…» – Огюстен остановил свои мысли, готовые повернуть в сторону предположения о том, что полковник Борель специально оставил капитана и его людей в неведении.

– Что он вам сообщил?

– Сказал, что полковник приказывает продолжать атаку и расспросил о нашем положении. Я рассказал ему, что в строю осталось шестьдесят два человека, попросил организовать эвакуацию раненых или хотя бы прислать к нам санитара – к тому моменту у нас было пятеро тяжелораненых, а еще человек пятнадцать-семнадцать были ранены легко, разумеется, если не считать синяков, ссадин, царапин и разрывов от проволоки.

– Вы запрашивали у полковника приказ прекратить атаку?

– Нет.

– Если вы говорите, что было около трех часов ночи, значит, это было между третьей и четвертой вашими атаками. Тогда же была немецкая контратака. Она была до или после прихода курьера?

– Почти сразу как он отбыл.

– Расскажите о ней подробней.