Смертью храбрых

Молодой капрал с задумчивыми глазами сразу привлек ее внимание, выделившись среди своих сослуживцев. Она даже не могла сказать, что именно отличало его от остальных, например, от рядового Шарля – развеселого южанина одного с Николет возраста. Возможно то, что капрал, в отличие от Шарля, совершенно не заигрывал с ней. А возможно дело было в том, что он излучал полное спокойствие, чем очень напомнил Николет ее отца.

Но была на этом небе и своя черная туча – судя по всему, Николет не нравилась молодому капралу. По крайней мере, именно этим она объясняла себе то, что он весь день избегал встречаться с ней взглядом и старался поскорее закончить разговор, который она пыталась с ним завести. Лишь в самый первый момент, когда солдаты только подошли к их дому, Николет поймала взгляд его серых глаз – этот момент она много раз вспоминала за день. Вспоминала она и как принесла ему кувшин холодной воды ближе к вечеру, а он, как ей показалось, даже разозлился немного, но ничего кроме благодарности не сказал.

Именно эти воспоминания не давали девушке спокойно уснуть, вызывая острое желание еще раз увидеть лицо капрала Пежо. Николет Дюкур не смогла перебороть это желание. «Он, наверное, уже спит». Девушка встала и, аккуратно ступая по скрипучему полу, вышла из своей комнаты.

Ее отец ушел спать уже час назад. В комнате, в которой старшие братья Николет жили до того, как покинуть родительский дом, тоже, казалось, все спали, а вот из-под двери комнаты, в которой когда-то жила ее ныне покойная бабушка, выбивалась неяркая полоска света. Именно в этой комнате отец поселил капрала Пежо и рядового Шарля. «Неужели еще не спит?..» – Николет планировала лишь взглянуть на него, но не хотела, чтобы он об этом узнал.

И все же ее желание было сильно. Николет так и осталась стоять, раздираемая выбором между здравым смыслом и девичьей влюбленностью. Пол, который поначалу приятно холодил ее ступни, теперь казался девушке ледяным, но она все никак не решалась сделать шаг. Возможно, если бы Николет смогла в этот момент взглянуть на себя со стороны, она бы не сдержала улыбки, а то и рассмеялась бы в голос: босоногая девушка в одной ночной рубашке застыла в нерешительности между собственной комнатой и комнатой, в которой отчего-то не спится мужчине, с которым она познакомилась не далее, как утром прошедшего дня.

Одна минута прошла, потекла вторая. Сердце тяжелым молотом бившее Николет по ушам с того момента, как она увидела полоску света, немного успокоилось и она смогла, наконец, услышать, что в комнате бабушки идет негромкий разговор.

Как это часто бывает, преграду, перед которой спасовали чувства, разум, смелость и воспитание, преодолело любопытство. Николет сделала шаг, затем еще один и, наконец, через восемь аккуратных бесшумных шагов оказалась почти у самой двери, из-за которой слышались голоса.

Голосов было двое. Один принадлежал капралу Пежо, а во втором Николет не сразу смогла узнать рядового Шарля. Шарль говорил сбивчиво, часто делал паузы, голос капрала же был спокоен и, даже, ласков. Девушка напрягла слух и смогла различить слова:

– «…Иным способом дей-стви-тель-но трудно было бы из-влечь бумаги, и лорд Гле… Гле…»

– Не торопись, Шарль, можешь сначала прочитать про себя, а потом произнести вслух.

– «лорд Гленарван решил отбить горлышко дра-го-цен-ной бутылки… Но так как ка-ме-нис-тый нарост на бутылке при-об-рел твердость гра… гра…»

– Гранита, Шарль. Не торопись.

– «…гранита, пришлось при-бег-нуть к молотку. Вско…ре на стол по-сы-па-лись оск… оск… ос-кол-ки стекла и по-ка-за-лись слип-ши… слип-ши-еся клоч-ки бумаги. Гле… Гленарван осторожно вынул их, раз-ло-жил перед собой. Элен, майор и капитан тесным кругом об-сту-пи-ли его». Все, Жюль – конец главы!

– Молодец, Шарль! Сравни это с тем, что было хотя бы неделю назад.

– А когда я про себя начну?

– Когда сможешь быстро и без запинки вслух.

– А зачем без запинки, Жюль? Я понимаю, зачем считать без ошибок и писать чисто, а быстрое чтение вслух где может пригодиться?

– Во-первых: не льсти себе, Шарль – и считать, и писать ты еще только учишься. Во-вторых: чтобы стать маршалом Франции нужно быть развитым разносторонне, иметь знания в самых разных областях. Для этого нужно иметь хорошую память, поэтому я и дал тебе выучить то стихотворение. А по поводу чтения вслух… ну вот представь: полковник дю Пейре назначает тебя своим помощником и просит прочесть какую-нибудь срочную депешу в разгар боя, а ты ему по слогам… Согласись, что выглядеть это будет так себе.

Шарль ничего не ответил, но, судя по всему, кивнул.

– Вот. Так, с чтением разобрались. Теперь пересказ прочитанного. Перескажи главу своими словами.

– Да муть какая-то, Жюль. Море, рыбы в форме молотка, бутылки, англичане… Медленно все слишком – не происходит толком ничего.

– Это, Шарль, не муть – это Жюль Верн. А медленно потому, что это роман, а не рассказ. Здесь события развиваются медленнее, но зато их больше. Давай-ка по подробнее: что за море, что за бутылки, что за англичане, но только по порядку.

Возникла пауза. Шарль, как видно, собирался с мыслями. Наконец, он начал:

– Английский лорд или пэр, я не очень понял, плыл на своей новой яхте вместе с женой и двоюродным братом. Они заметили большую рыбу и решили ее выловить. Матросы сбросили трос с крюком, на который было насажено сало, и акула сама себя подцепила на крючок. Матросы отрубили ей хвост, а потом и вовсе разрубили ее топором, чтобы посмотреть, что у нее внутри. Да, а еще у рыбы была очень странная форма головы – в виде молота, а весом она была около шестисот фунтов. Фунт это сколько?

– Чуть меньше половины килограмма.

– То есть… она весила почти триста килограмм?!

– Да, Шарль. Рассказывай дальше.

– Так вот, внутри у рыбы они нашли бутылку от Клико из Шампани. Очень толстостенную и крепкую. Это же вроде игристое вино, Жюль?

– Да, не отвлекайся, рассказывай.

– Ну и, в общем, лорд этот… Гланирван!..

– Гленарван.

– Ну да. Так вот лорд этот сразу догадывается, что в бутылке послание. Они думают, как его достать потому, что бумага прилипла к стенкам. В итоге решают разбить горлышко и достать послание. Сразу разбить не получается – приходиться бить молотком. Наконец, они достают бумаги и на этом глава кончается.

– Очень хорошо, Шарль.

– А дальше будут путешествия? Ты обещал, что книга будет про путешествия.

– Будут, но я тебе о них ничего не расскажу – ты сам о них прочитаешь. Ладно, на завтра ничего не задаю, а то со всей этой беготней времени может и не найтись на учебу. Разрешаю спать.

Свет погас, а в комнате послышались шорохи и копошения. Николет отпрянула от двери, опасаясь, что кто-то из мужчин выйдет из комнаты, но дверь осталась закрытой. Через пару минут послышался голос Шарля:

– Спокойной ночи, Жюль.

Пежо не ответил, возможно, потому что уже провалился в сон. Николет вернулась в свою комнату и забралась в кровать. Через десять минут она крепко спала. Последней ее мыслью перед сном было желание, чтобы солдаты, а точнее капрал Пежо, остались у них еще хотя бы на один день.

***

– Спасибо вам, доктор… Спасибо.

Огюстен откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Боль уходила. Доктор Бодлер молча, смотрел на него своим печальным взглядом. Этот нестарый еще человек нес на лице горечь тяжелого жизненного опыта. Он знал, кто раскинулся перед ним в кресле. Знал улыбку, непроизвольно растекшуюся по лицу Лануа. Знал, что облегчение мимолетно, как дуновение свежего ветерка в раскаленном июльском Париже в День взятия Бастилии, а боль всегда подстерегает за углом.

– Вам лучше?

– Да, доктор, намного.

«На самом деле тебе еще не должно стать лучше – слишком мало времени прошло после укола, чтобы препарат начал действовать. Тебе лучше потому, что ты знаешь, что должно стать лучше. Тебе лучше потому, что ты принял дозу, а не потому, что ушла боль…»

– Сколько раз в день вам делают укол, господин коммандан?

– До трех раз, но я стараюсь ограничивать себя одной дозой.

– Хорошо, господин коммандан, пока вы здесь, я буду делать вам до трех уколов в день.

– Спасибо вам. Надеюсь, я не у кого из раненых не отбираю его порцию?

– Нет. Тяжелых перевезли в Реймс. У меня лежит-то четыре человека, да все по мелочи: растяжения да сотрясения… Кроме того, вы же тоже раненый, господин коммандан, так что обращайтесь без стеснения.

Огюстен начинал возвращаться к реальности. Только в этой реальности нога больше не болела. Странным образом за разговором с капитаном Мишо Лануа совсем позабыл о боли, но стоило ему выйти из импровизированной камеры, как коммандан понял, что действительно нуждается в морфине, иначе рискует просто-напросто упасть в обморок. Сейчас мозги Лануа заработали быстрее, и многократно улучшилось настроение. Именно поэтому он вновь решительно переключился на работу: