Небо нашей любви. Часть первая

Он встал с пола и молча прошел на кухню, где над печкой на полке лежали уже его папиросы. Он взял одну папиросу и прикурил. Теперь он остался один. Не было того строгого отцовского внимания и материнского неодобрения его дурной привычки. Он был один, и это чувство было до ужаса, до нестерпимой боли неприятным. Тяжело было сейчас осознавать такую потерю, да и даже думать о ней, как о свершившейся правде.

– Что ты молчишь, ведь надо что— то делать!? – бросилась к нему Ленка, стуча ему в грудь своими маленькими кулачками.

– Что я смогу сделать? Написать дедушке Калинину, поехать в Москву к Сталину? Что, что? Ты можешь сама сказать, что?

– Я, Валерка, не знаю… Это какое— то недоразумение. Неужели никто не может остановить это безумие – это же не тридцать седьмой год?

– Ты бы, поменьше болтала, а то и тебя за антисоветчину упекут. Ты лучше в школу иди, а мне нужно найти жилье. Сегодня придут чекисты квартиру описывать и опечатывать. Меня обещали в приют отправить. Я знаю, по этой статье меня тоже могут сослать, куда— нибудь в ссылку.

– А может к нам? – спросила Леди, глядя на него заплаканными глазами.

– А что скажет твоя мать? Жених пожаловал, без гроша за душой… Нет, Леночка, я так не могу. К бабке надо ехать в деревню…

– А как же школа? Как твои полеты? Ведь это же, Валерик, последний год.

– Я не думаю, что в школе меня примут с объятиями. Вон, у Ваньки, тоже арестовали отца и мать. И где теперь тот Ванька? В приют для детей врагов народа отправлен? Нет, Ванька, уже далеко в Забайкалье. Я так не хочу! Это не мое. Я должен, должен стать военным летчиком. Отец должен гордиться мной! Ты это – понимаешь, я ведь ему и матери обещал?

Когда он говорил это, то даже на сотую долю не мог усомниться, что отец еще жив. Он не мог, да и просто не хотел впускать в свою голову мысль, что больше никогда не увидит его. Валерка сунул руку под стол, где был его тайник. Вытащив жестяную коробку из— под монпансье, он открыл её. Значки, фотографии, Ленкины записки, комсомольский билет и другие документы хранились в ней, как самое дорогое и ценное в его жизни.

Положив коробку на стол, Краснов стал укладывать свои вещи в большой отцовский фанерный чемодан. Леди, совсем забыв о школе, принялась помогать ему в его нелегких сборах. Сейчас ей было все равно, пропустит она уроки или нет. Необходимо было в такую минуту помочь Краснову. Книги, учебники, тетради она складывала ровными стопками и перевязывала шпагатом. Через час все было готово. В квартире осталась лишь мебель с казенными инвентарными номерами, да кухонная утварь.

– Вот и все, – сказал Валерка, и присел на диван, где еще ночью сидел слегка подвыпивший чекист.

– Немного же у тебя вещей. Ты Краснов, не очень— то и завидный жених! Оставь их пока у нас, я думаю, мама будет не против, – сказала Леночка, положив голову ему на плечо.

– Так найди себе богатого нэпмана или лучше НКВДешника! Пусть он тебе дорогие вещи покупает, – обидевшись, сказал Валерка и отвернулся.

– Прости! Прости, я не хотела обидеть тебя, – сказала Лена и поцеловала парня в щеку. Она подвинулась к Краснову поближе. Взяв его за руку, она нежно прижалась к его щеке. Она была на удивление теплая. В тот миг Ленка почувствовала, как кто— то невидимый нежным перышком начал щекотать её внутренности. Это было настолько приятно и ново, что она не удержалась и вновь поцеловала его.

Парень удивился. Леночка никогда за все время дружбы не допускала себе подобных вольностей. Наоборот, её строгость и девичья неприступность импонировала Краснову. А сейчас, сейчас она была на удивление мила и вполне доступна. Её запах, её нежная кожа на удивление притягивали словно магнит. Набравшись духа, Валерка, закрыв глаза, чмокнул Ленку в щеку. К его губам моментально прилип её неповторимый и приятный запах. Он настолько возбуждал, что Краснов впервые ощутил, как он хочет быть с этой девочкой. Ему казалось, что внутри его, словно в стакане с газировкой, стали подниматься мелкие пузырьки. Они исходили откуда— то с самого низа и, поднимаясь вверх, касались его легких, его сердца. От этих прикосновений было необычайно приятно и тепло.

Сам того не заметив, Валерка коснулся рукой её колен. Леди на его действия не обратила никакого внимания, она лишь сильнее прижалась к нему и её теплые губы вновь впились в шею парня. Это прикосновение, словно удар тока пронзило все тело мальчишки. Его рука уже скользнула по ноге выше, слегка приподняв шерстяной подол школьного платья. Еще нежнее, еще приятней её губы целовали его. Ленка задышала, словно паровоз высоко поднимая грудь. Она засопела, инстинктивно наклоняя свое тело назад и увлекая за собой Краснова. Ей хотелось, чтобы он, целовал все её тело. Впервые в жизни ей было необыкновенно приятны все его касания, а от закипающей страсти ей хотелось даже умереть.

Обхватив Краснова за шею, Лунева, потянула его на себя, вдавливаясь с такой силой, что ей показалось, что она готова слиться с ним в один целый организм. Его тело в этот момент дрогнуло от такой неожиданности. Оно как бы окаменело, старясь из— за своей неопытности сопротивляться соблазну. Но уже через мгновение, переборов себя, Валерка расслабился. Тело вновь стало податливым и послушным, как будто было сделано из пластилина. Откинувшись на диван, Лунева, стыдливо прикрыв глаза, отдалась Краснову без остатка. Валерка гонимый природным инстинктом и бушующей в его груди страстью, почувствовал, как он всем своим телом, всей своей мужской природой хочет Луневу как женщину. От такой мысли его даже затрясло, но природа брала свое. Было ли это от страха, или от неизведанных ему ранее чувств, он не знал. Его пальцы пробежались по пуговицам, которые застегивали платьице на груди, но их было столько много, что Краснову показалось, что он не раздевает девчонку, а разминается перед игрой на баяне.

– Ты меня хочешь – прошептала Ленка, подставляя жаркие губы.

– Боже, как мне хорошо с тобой – ответил Краснов, целуя её влажные и приятные уста. —Я люблю тебя!

Ленка слегка сладострастно застонала и закинув руки ему за шею, прижала его тело к своей груди, и, прошептала.

– Возьми меня! Делай – делай что хочешь! Будь моим! Мне так хорошо, что я готова даже умереть в твоих объятиях.

От таких слов по коже Краснова пробежал миллион муравьев на острых железных шпильках. Трясущиеся от страсти руки девчонки вцепились в его рубашку. Ленка стала расстегивать пуговицы, стараясь добраться до его обнаженного тела. Краснов был ошеломлен. Все, о чем он мечтал ранее в своих юношеских фантазиях, сейчас удивительным образом сбывалось. Неуверенность и страх чего— то нового, пока еще сдерживало его. Он ничего не понимал, что делать в таких случаях. С одной стороны он хотел овладеть девушкой и войти в неё, но с другой стороны он боялся, что она не простит ему его напора и необдуманной решительности.

Лунева в эту секунду была просто счастлива. Ей было настолько хорошо с этим парнем, что она была готова впустить его в свое тело без всяких условий. Она удивлялась его не решительности, и сама вела его по пути сладострастия. В тот миг он мог делать с ней, то чего подсказывала ему его фантазия. Ласковые руки Краснова, скользнув по её ногам, поднимаясь все выше и выше пока не коснулись каких— то непонятных подвязок, на которых крепились её чулки. Неуверенными движениями он хотел было расстегнуть этот женский аксессуар, но не знал, как устроен этот механизм. Впервые он ощутил его своими пальцами.

– Боже – что это, – спросил он Ленку.

Девушка таинственно улыбнулась и сказала.

– Это застежка…

– Как, как это работает, – глубоко дыша, спросил Краснов, сгорая от нетерпения.– Я не могу справиться.

– Все очень просто, – ответила Лунева, улыбаясь, и задрав подол платья до самого пояса, обнажила всю «сложность конструкции». – Вот смотри. Надо просто взять его в руки, и большим пальцем надавить на эту маленькую пимпочку. И всё!

– И всё? Так просто, – сказал юноша, удивляясь.

Нащупав пальцами другую застежку, он уже ловким движением отделил чулок от пояса, торжествуя в душе свою победу. С каждой секундой, с каждым движением он был ближе к заветной цели. Еще мгновение, и неприступная «крепость» капитулирует, под натиском его войска.

– Боже, я сойду с тобой ума! Что ты со мной делаешь, – спросил Краснов, стягивая с ноги чулок. Обнажив девичью ножку, Валерка впервые так близко увидел то, что рвет мужские сердца на части. В его руках была настоящая живая женская ножка. Это было что— то завораживающее что— то умопомрачительное. Его трясло от новых ощущений. Губы инстинктивно тянулись к этому очаровательному произведению природы, и ему хотелось лобызать его от кончиков пальцев, до самых – до окраин. Он целовал, гладил нежную девичью кожу, которая была настолько приятна и шелковиста, что ему хотелось стонать от удовольствия.

– Будь смелее, – сказала Ленка, предоставляя ему оперативный простор для дальнейшего наступления. – Я хочу тебя! Я люблю тебя! И хочу быть с тобой всю жизнь, – прошептала она, на ухо Краснову.

Сердце девчонки колотилось от приливающих порций адреналина и каких— то гормонов, которые трясли её плоть, заставляя возбуждаться сильнее и сильнее.

В тот самый момент, когда Краснов под натиском бушующей в его теле страсти преодолел последнюю линию обороны и стянул с Луневой трусики, обнажив заветный, поросший, недлинными волосиками «треугольник», в дверь кто— то нежданно постучал.

Тело Краснова дернулось. В голове моментально возник образ матери, вернувшейся из тюрьмы. Но этот вариант был, сразу отвергнут, и он вспомнил, что это чекисты.

Он вспомнил, что сегодня должны были прийти представители НКВД, чтобы опечатать отцовскую квартиру. Увлекшись любовной игрой с Луневой, он абсолютно выпустил этот факт из головы.

– Ленка, это ЧК! – сказал он и, вскочив с дивана, стал застегивать на ходу штаны, которые уже упали ниже колен.

Леночка спокойно опустила платье, свернула трусики и чулки, и спрятав их в школьную сумку поправила прическу. Но пунцовый цвет её лица скрыть было невозможно. Воздух в квартире настолько пропитался эстрогенами, что любой человек попавший в эту среду, мгновенно отреагирует на окружающую атмосферу.

Пока Краснов метался по квартире в поисках рубашки, носков – в дверь вновь постучали. Впервые в жизни он ощутил себя на месте любовника, которого застал муж в постели своей жены.

Стук более настойчивый уже сменило дребезжание звонка. Это повторялось вновь и вновь, но уже более требовательно. Надевшись, Валерка бросился к двери. Его испуганные глаза, его разгоряченное лицо, выдавали его состояние. Наконец— то он отодвинул металлическую задвижку и приоткрыл двери.

На пороге квартиры, широко улыбаясь, стоял участковый уполномоченный дядя Жора. Судя по его ехидной улыбке, он был в курсе того, что происходило за этими дверями.

– Вот, сам Валерий Краснов собственной персоной! Сын врага народа, занимается любовью с дочкой знаменитого врача. Пока его батька с мамкой в тюрьме на нарах, их сын развлекается с девушкой, – сказал он с такой издевкой, что внутри Краснова вспыхнул огонь. – Ты Краснов собрал свои пожитки? За тобой пришли гаденыш!

В этот миг Валерка увидел за спиной участкового еще двух человек в штацком. Их суровые, лишенные эмоций лица, выдавали в них представителей компетентных органов.

– Ну что, будем тут стоять, или пустишь в хату? – спросил дядя Жора, отодвигая Краснова в сторону.

– Да, да, проходите, – словно очнувшись, сказал Валерка, слегка заикаясь.

Участковый, как представитель местной власти вошел первый. Следом за ним прошли чекисты.

– Вот гнездо коварного врага и этого «шпиёна», – сказал легавый, рассматривая квартиру.

– Да, квартирка знатная! – сказал один из гостей, положив толстую кожаную папку на стол. – Будем делать ревизию и опечатывать! Ты парень молодец! Я вижу, ты свои манатки уже сложил. А это кто? – спросил он, рассматривая Ленку с любопытством, которая сидела на диване.

– Это моя подруга. Мы домашнее задание делали, – соврал Краснов так нелепо, что все сразу ему «поверили».