«Сено», «Эпоха перемен» и другие повести

Посидели, попили кофе, поговорили о всеобщем пьянстве.

– А что вы думаете, ведь народ специально спаивают, авось не заметит, что его грабят. Вы посмотрите: хлеб подорожал в десять тысяч раз, а бутылка водки только в тысячу. Получит этот скотник или тракторист свои жалкие двести тысяч, что купить? На шубу жене не хватает, на хорошую шапку тоже не хватает, а на водку – в самый раз. Но ведь и эти гроши они, бессовестные, задерживают. У нас в больнице с июля зарплату не дают. Я своим коллегам сказала: «Нельзя позволять вытирать о себя ноги. Мы – интеллигенция, мы должны показать пример, как бороться за свои права». Убедила. Двадцать первого проведём предупредительную забастовку. С телевидения приедут. Так что следите. Наверное, покажут нас.

Любовь Павловна красивая женщина. У неё ясные синие глаза, приветливое улыбчивое лицо, каштановые волосы, а небольшая полнота не только не безобразит её, а придаёт её фигурке приятную мягкость, округлость и женственность.

Десять лет назад у Александра Ивановича случился инсульт. Две недели он находился между жизнью и смертью, врачи не решались его трогать и везти в больницу. И все эти две недели Любовь Павловна провела у них. Катерина Ивановна плакала от страха и тоски:

– Умрёт он, не выживет.

А Любовь Павловна её утешала:

– Полно, полно, Катерина Ивановна, вот увидите, через месяц он встанет на ноги.

И правда, через месяц Александр Иванович был здоров и никаких последствий болезни не чувствовалось.

С головой у него началось года два-три назад, но тот ли инсульт тому причиной или что другое – кто знает.

– Ну как вы живёте, Катерина Ивановна? Давно я уже у вас не была.

– Ой, Любовь Павловна, у меня одна проблема – сено, – и она рассказала ей историю с Кубыряловым и Сарычевым.

– И охота вам, Катерина Ивановна, иметь дело с этими алкашами! Я уже пять лет хозяйство не держу, и прекрасно себя чувствую. Пора вам отдохнуть. Я понимаю, что трудно изменить образ жизни, но вы привыкнете.

– Я не знаю, мне жалко их, как людей – коров моих. Если я их продам, их сразу зарежут на мясо.

– Я понимаю, Катерина Ивановна. Знаете, к кому вам надо обратиться? К Сергунько.

– К Ивану Ильичу? А откуда у него сено?

– Да ведь он фермер! Не знаю, как сейчас, а недавно он ещё продавал.

– Иван Ильич должен мне продать, мы с ним старые знакомые.

– А вы ему позвоните. Давайте прямо сейчас. Есть так есть, а на нет…

Пошли в зал. Александр Иванович негромко похрапывал на диване.

– Как он? – спросила Любовь Павловна.

– Спит целыми днями.

– Пусть спит. Он уже не виноват. Это физиология. Видно организм требует отдыха. Это своеобразная защитная реакция.

Катерина Ивановна нашла по справочнику номер и позвонила. Трубку взяла жена Сергунько, ответила, что Иван Ильич ещё на работе.

Попросила у неё позволения позвонить попозже.

– Пожалуйста, звоните.

Проснулся Александр Иванович. Увидев Любовь Павловну, расплылся в счастливой улыбке. А когда понял, что она собирается уходить, страшно огорчился:

– Отчего вы так скоро уходите? Побудьте ещё немного.

– Я давно сижу, Александр Иванович, пора мне домой.

– Да как же вы пойдёте? Такая темнота, и дороги все перерыты, в этих колчах можно убиться, – и Александр Иванович выразил твёрдую решимость проводить Любовь Павловну (уж так он любит свою спасительницу).

– Ну полно, успокойтесь, Александр Иванович, – отвечала Любовь Павловна, – я одна дойду, ничего со мной не случится.

– Сиди! – велела Катерина Ивановна. – Тебя потом самого придётся искать.

Еле уговорили старика.

– Мне ещё к вашим соседям надо, я их лечу.

– Ну хоть до калитки я вас провожу.

Проводить до калитки ему разрешили. В дом он вернулся в философском настроении и сказал:

– Высокой, красивой души человек. Пока такие люди с нами живут, можно сказать, что бог нас ещё не покинул.

– Ишь ты! – удивилась жена стариковскому пафосу.

А он вместо того, чтобы лечь и спать дальше, весь оставшийся вечер слонялся по квартире, поднимал шторы на окнах, вглядывался в темноту и спрашивал сам себя: «Интересно, как Любовь Павловна дошла, смогла ли она благополучно перебраться через эти рытвины?

А Катерину Ивановну больше волновало, куда же делся Иван Ильич. Она позвонила ещё два раза – последний раз в половине одиннадцатого. Иван Ильич домой не приходил. Не хватало, чтобы с Иваном Ильичом что-то случилось и именно тогда, когда он ей первый раз в жизни понадобился.

Александр Иванович наконец достал её своими вопросами, и она соврала, что звонила Любовь Павловна: она давно дома, дошла хорошо и желает ему спокойной ночи. Он успокоился и пошёл спать.

Ну теперь ещё дочери позвонить. Ответил Миша.

– Бабушка, папа с мамой в школе, у них заседает забастовочный комитет.

– Забастовочный комитет!? Это что ещё за новости?!

– Да, бабушка, нам уже сказали, что мы завтра не учимся. У учителей забастовка.

Поздно вечером позвонила Ирина и сказала, что завтра они не работают и поэтому, возможно, приедут.

– Ну приезжайте, – ответила она.

VІ

И вот наступило восемнадцатое. С утра выглянуло солнце и, казалось, погода ещё постоит.

Сергунько позвонила со страхом, боясь услышать, что Иван Ильич не ночевал дома или, того жутче, положил живот на своём фермерском поле. Оказалось, что живота своего он не положил, дома ночевал и опять уехал на фермерское поле. Тогда, затаив дыхание, Катерина Ивановна спросила его жену, осталось ли у Ивана Ильича сено на продажу. Она ответила, что недавно он сено продавал, а осталось или нет, она не знает.

– А по какой цене он продавал?