Пастухи счастья

– А куда мы идем? К Юле?..

– К Юле, к Юле… К ней, к кому же еще… Так, секундочку, уберем нашего друга…

– А что это с ним? Он спит?..

– О, Господи! Не обращайте внимания, попросту пьян. Такая реакция организма на алкоголь… Сапожник без сапог…

– Сапожник без сапог…

– Да-да, именно… Сапожник… Так, сюда… Осторожно, ногу… Так…

Сердце прыгнуло, провалилось куда-то вниз, в плотное, глухое, в бездну. Голова закружилась, налились слабостью, дрогнули мелко колени, – низко, со дна – муть, оторопь, страх – нет! нет! только не здесь! не сейчас! В другой раз, в другой день, когда-нибудь потом, где-нибудь, как-нибудь – пожалуйста! прошу! умоляю!

Кто-то склонился, смотрит, глаза – два черных колодца, мгла, хлябь, омут.

– Глупости! Все – глупости! Помните? – никогда и нечего не бойтесь! Вы же хотите найти Юлю? свою Юлю? Победить злого волшебника? Стать королем? Решайтесь! Да? Отвечайте, да? – напор, сила, власть; маленькие, с игольное ушко зрачки. – Да? – голос взлетел, упал откуда-то сверху; рядом, вскользь, мимо, со всех сторон – гулкое, многократное, эхо. – Да? Да? – эхо пульсирует, то приближаясь, то удаляясь, зрачки двигаются, пульсируют вместе с ним. – Да? Да?

– Да, – выдавил я, и что-то грузно перевалилось через поручни, корабль мягко и плавно отчалил.

Все стихло; где-то вдалеке ожило невидимое фортепиано, тихие, неуверенные аккорды взлетели, закружили, обволакивая, убаюкивая. Пальцы едва касались клавишей, инструмент негромко вздыхал вслед уходящему берегу, томно перекликались регистры, переплетая звуки в неясной, нестройной мелодии. Мелодия росла, ширилась; вот добавилась еще нота, еще одна, теперь мелодия стала объемной, сильной – раскидистая крона, полноводная река. Вот она рванулась, хлынула широко и вольно – смыты границы, раздвинуты пределы – и я растворился в ней, стал ее эхом, продолжением – послушный и благодарный гомункул, крохотный осколок великого огромного целого. Восторг, нежность, гордость переполнили, слились в экстазе безграничного, абсолютного, непререкаемого; я замер в хрустальной колыбели, в серебряной паутине сладостного и томного, ожиданий.

Вдруг все изменилось. Смутная тревога, беспокойство – мелодия подернулась стремнинами пассажей, омутами пауз, минуя andante и allegro, взвилась в presto, и последующее стремительное падение в largo едва не погубило меня, обрывая в лохмотья сердце, загоняя пульс в штопор, – сознание угасало, я едва мог воспринимать происходящее. Словно зверь в клетке, мелодия металась в тесном проеме, и я метался вместе с ней, сгорал между небом и землей, между жизнью и смертью; блаженство сменялось болью, счастье – отчаянием. Чувства сбились в невнятный, спутанный клубок, не хватало воздуха, я задыхался, в конце концов, опустошенный, обессиленный, провалился во тьму, и не было больше ни горя, ни радости, ни страха, ни сожаления, не было ничего – только я и пустота, я и эта вязкая, медленная смерть…

Время остановилось, пространство выскользнуло из границ, вяло, безнадежно я пытался почувствовать хоть что-нибудь, искал и не находил себя. Где-то вдали умирала мелодия, безумные всплески затихали слабыми отголосками, а я погружался в небытие, в его неподвижное, ледяное равнодушие, я тонул, словно через стекло иллюминатора, из жизни наблюдая за самим собой. Холодно и отстраненно сканируя бесполезные рефлексы, различая невнятные ощущения – я был по ту сторону, один на один с вечностью. Мы были равны, тождественны с ней, уравновешивали друг друга, как два полюса, два разнонаправленных потенциала, и в мгновенных, неуловимо обезличенных трансформациях, во внезапных и полуобморочных вспышках осязания я чувствовал ее и свою вневременность и бессрочность, величие и ничтожность, с ней вместе плыл, властвовал, простирался, умирал и воскресал; я сам был вечностью.

Неожиданно знакомые ледяные глаза, глаза с пульсирующими зрачками метнулись из темноты, и что-то дрогнуло, вспыхнуло, отозвалось. Глаза… Где-то я уже видел их, когда-то уже в них смотрел. Кому они принадлежат? Останки любопытства ожили, всплеском угасающей воли послали вслед эхо воспоминания. У Юли были глаза, я любил смотреть в них. Любил. Я любил Юлю. Кто такая Юля? Где она? Где я? Кто я?

Вслед за первым слабым импульсом пришел другой, за ним – третий. Сквозь мельтешение крыльев мелькнул краешек неба, остро и горячо повеяло солнцем, свежестью, простором. Туда, туда! Наверх! Там теплые ветра, моря листвы, исполинское светило брызжет фотонами жизни; там ждут любовь и счастье!

Будто росток сквозь асфальт, я потянулся вверх; мелькнули, скользнули вниз чьи-то тени, голоса, смех. Вновь откуда-то вынырнули и приблизились все те же самые глаза, – темная и злая сила, источник боли и страдания. Это они бросили меня сюда, обрекли на мрак и безмолвие, забвение и смерть! Смерть! Пальцы сжались, нащупали рукоять, и я ударил, ударил по этим мерзким желеобразным сгусткам, по этим водянистым и сумрачным болотцам, и неожиданный крик, дикий, истошный, разорвал пространство, вырвал из черного и тяжкого забытья.

Я открыл глаза, и пульсацией, будто в нагромождении проекций, рваного и кошмарного сна, увидел себя, лежащего на теле Сергея, свою руку, сжимающую нож, по самую рукоять всаженный ему в грудь. Увидел остановившиеся мертвые его глаза, гримасу, исказившую лицо, увидел и снова провалился в темноту.

07. 49, понедельник, 11 мая, код №098/14.

от: Директора Блонка в Канцелярию Совета Двенадцати.

Относительно: ситуации, вышедшей из-под контроля.

Совершенно секретно.

Настоящим ставлю в известность: агент XSA на связь не вышел, пропущено несколько контрольных сеансов. Также сообщаю: объект наблюдения запеленгован в диапазоне частот Экваториального округа Директории №6. Продолжаю наблюдение, жду распоряжений.

Примите уверения…

08.01, понедельник, 11 мая, код. №1033/122

от: Исполнительного Секретаря Хоука Директору Блонку.

Относительно: безумия чистейшей воды.

Совершенно секретно.

Не соблаговолите ли, милостивый государь, просветить меня относительно происходящего на вверенном вам участке? Можете хотя бы в общих чертах обрисовать обстановку? Так что же случилось с агентом XSA? Помнится, нареканий к присланному оборудованию не возникало, также не возникало (я, во всяком случае, о них не слышал) проблем в понимании поставленных целей и задач. Тогда каким же образом XSA мог пропасть? Если находился (должен был, по крайней мере!) в режиме постоянного интерактивного наблюдения, и такой режим был налажен, – вы лично рапортовали мне об этом! В контексте всего вышесказанного заявление о появлении объекта наблюдения в шаговой доступности и вообще выглядит, по меньшей мере, фантастикой; если бы не подтверждение служб наземного контроля, я попросту счел бы вас сумасшедшим. Или провокатором. В самое ближайшее время жду подробный и обстоятельный доклад.

08.33, понедельник, 11 мая, код. №1243/47

от: советника VII Сержа Директору Лиссу.

относительно: псевдологического трепа и самомнения.

Совершенно секретно.

Я надеюсь, вы уже в курсе произошедшего? Иначе я оказываюсь в положении человека, черпающего информацию из ленты новостей и полностью зависящего от доброй воли людей, ее формирующих. Для чего мне ваш Департамент? Где ваши хваленые вездесущие контакты? источники, сообщающие о событии за сутки до того, как они произойдут? А, может быть, вы даже еще и не понимаете, о чем идет речь?

Когда проснетесь и поймете: не спускать глаз. Задействовать все ресурсы. Возобновить связь с Гномом – он снова в игре. Кажется, самое время переходить ко второй части плана.

Итак, мой сонливый друг, все возвращается на круги своя. И без Вашего кудахтанья.

09.00, понедельник, 11 мая, код. №1244/08

Принцепс, Метрополия.

от: члена Совета Двенадцати, советника VII Сержа экзарху Мюрру.

Относительно: внештатной ситуации.

Совершенно секретно.

Сир! К сожалению, на настоящий момент определить местонахождение агента XSA не представляется возможным, пеленг не дал никаких результатов. За объектом №1 установлено круглосуточное наблюдение. Детальный доклад о проделанной работе будет передан Вам в самое ближайшее время.

Примите уверения…

– Как там дела, дружище? Что с потеряшкой? Благополучно почил?

– Ага! Держи карман шире! Это наш спецпредставитель почил – впрочем, черт его знает, что с ним. На связь не выходит, молчание в эфире. А потеряшка наш – ого-го! – ты как в воду смотрел! Да и не потеряшка уже – здесь он! уж несколько часов, как гарцует!

– Как здесь! Как гарцует? Где?

– У себя, дома. В смысле – в местной своей резиденции.

– А вы?

– А что – мы? Мы наблюдаем.

– И что – просто наблюдаете?

– Приказа нет, вот просто и наблюдаем. Да и куда он денется – все обложено кругом, комар не проскочит. Но вообще-то, да! крутой мужик! Вот так вот взять и объявиться – это, я тебе скажу, яйца иметь надо. Жалко арестовывать будет, если приказ все-таки отдадут. Этих бы приказантов – да самих под арест!