Трон на двоих

– Именно это я и хотел сказать, – пробормотал Кот. – Немного другими словами, но…

Марина уже не слушала. Ей казалось, что в памяти мелькнуло что-то давно и прочно забытое. Свет, страх, нарастающее возмущение… песня. Песня? Эх, не даётся, исчезает…

– Наш Карла не Грызмаг, – медленно сказала она, рассердившись на саму себя и свою начисто вымытую из головы память о том, как они с Ириной привели Алину в Королевство. – Наш Карла просто баловался когда-то злой магией. И балансировал на самом краю. – Она упрямо подняла голову. – И свет этот ничего не может сделать с нами. Потому что я – здесь!

И зелень потухла, сменившись ровным золотистым сиянием. Кот ахнул от восхищения, Охотник одобрительно кивнул головой, а взволнованная, раскрасневшаяся Марина почувствовала, как где-то далеко-далеко Карла откинулся в кресле со вздохом. Что было в этом вздохе: разочарование, тайная радость, недоумение и преклонение перед чужой властной силой? Марина смутно чувствовала, что всё это сразу… и ещё что-то.

В причудливой пляске теней они стояли перед бронзовыми воротами, окруженные танцующими огоньками. Огоньки беспорядочно метались вокруг, отчего тени придавали бронзовым барельефам иллюзию движения. Как и на картине, висящей над главным камином читального зала, здесь были навеки запечатлены две смешливые девчонки, держащиеся за руки.

– А вы похожи, принцесса, – нарушил Кот торжественную тишину.

– Похожа, да не очень, – буркнул Охотник.

– Иринка лучше получилась, – искренне сказала Марина. – Смеётся!..

Ворота были не заперты – это Марина чувствовала так же, как всадник чувствует настроение коня. Но для Кота и Охотника ходу в тайный зал Карлы не было. Не обиделись бы… всё-таки столько шли…

Но они отнеслись к робкому признанию Марины спокойно и с пониманием.

– Это естественно, принцесса, – сказал Кот. – Мы не смогли бы открыть эти ворота ни при каких обстоятельствах! Этот мир открыт только для вас.

– Будь осторожна, – посоветовал Охотник. – Не думаю, что там есть что-то угрожающее, но всё-таки – гляди в оба. Если что – кричи.

Кот хотел что-то сказать, но промолчал. Марина понимала, что её старый добрый друг не стал спрашивать Охотника, что же такого им удастся сделать, если они услышат крик? Но не пожелал расстраивать свою принцессу. Впрочем, кто знает? Наверное, Охотник просто проломил бы ворота – такой у него сейчас был решительный и сердитый вид.

Марина улыбнулась им с лёгким сердцем, зная, что ничего смертельного и коварного старый Карла приготовить не хотел бы. И пусть она сейчас была юной принцессой в пыльных сапогах и кожаной куртке, опоясанной крепким ремнём с тонким стальным мечом – взрослая Марина, экономист, домохозяйка, мать уже самостоятельного сына, тоже жила в ней. Эта, другая, Марина с любовью и гордостью видела, как Охотник похож на Игоря, как красив он особой, истинно мужской красотой. Как мил и бескорыстен Кот, любящий принцессу нежной отцовской любовью. Видела, что оба они немного встревожены… но твёрдо верят в неё – принцессу, королеву, девушку-мага, воительницу. Наверное, так же они смотрели на Ирину. А для её сестры это сейчас – высшая похвала!

Ворота закрылись за ней совершенно бесшумно, так что, обернувшись, она увидела лишь гладкую бронзовую поверхность, покрытую зеленью патины. Мерцающая серебристая завеса плавно отошла в сторону. Большой круглый зал был озарён мягким светом изящной люстры с тысячами свечей, горящих в самой высокой точке купола потолка. В первый момент Марине показалось, что одновременно с ней в зал с разных сторон вошли несколько человек. Но приглядевшись, она поняла, что видит зеркала.

Цокая каблуками по белоснежному мраморному полу, она подошла к одному из зеркал. И не сразу поняла, что отражение – не её.

Из зеркала смотрела совсем юная Иринка. Всё остальное – измызганные мхом кожаные штаны, запылившиеся в подземных переходах сапоги, куртка, меч – всё было её, Маринкино. Но лицо… лицо и волосы – это была Ирина. Она улыбалась, несмотря на то, что у самой Марины на глаза навернулись слёзы. Марина сердито вытерла глаза – Ирина повторила её движения. Марина дотронулась до глади стекла и с обратной стороны, отделённая тончайшей хрустальной пластиной, к ней прикоснулась Ирина.

– Вот оно как… – пробормотала Марина и вдруг, как в детстве, показала «уши» растопыренными пальцами.

Ирина беззвучно засмеялась и спрятала руки за спину.

Наверное, прошли долгие часы. Марина совсем забыла об ожидающих её Коте и Охотнике. Она переходила от зеркала к зеркалу, пытаясь разговаривать с сестрой, делая ей разные жесты и даже пробуя начертить пальцем на зеркале какие-то слова. Чаще всего отражение, а точнее Ирина, повторяло её движения, улыбаясь, но иногда оно беззвучно озорно хохотало и мотало разлохматившейся головой. Несколько раз оно до боли знакомым жестом откидывало непослушные пряди с лица… и Марина снова чуть было не разревелась, но Ирина погрозила ей пальцем, как в детстве.

Вот она – тайна Карлы. Он влюбился в Ирину давным-давно, когда она была, наверное, совсем ещё несмышлёным младенцем. Он видел Ирину в далях будущего тогда, когда она ещё только делала первые шаги и была просто Иркой-королевишной… и уже любил её… будущую королеву-красавицу.

Сейчас, вспоминая, она видела множество признаков этой любви и удивлялась, как не замечала этого раньше. Непреклонный Карла всегда краснел и сдавался, когда его просила о чём-то Ирина. Именно ей, а не Марине он всегда уступал в спорах, какими бы сложными они ни были.

Ах, Карла, Карла… рыжий, старающийся быть незаметным, человек. Недаром твой двойник на земле женат на женщине, удивительно похожей на Ирину. Отражение сделалось серьёзным и сделало странный жест: Ирина сложила вместе ладони и медленно развела их в стороны. И повторила это ещё раз.

– Раздвоение? Часть тебя – жена Рудольфа Карловича?

Ирина отрицающее помотала головой. «Нет!»

– Что же тогда? Расхождение… развод… параллельно… – и вдруг понимание свалилось на неё, как глыба гранита. – Копия?! Иринка, ты говоришь о том, что его жена – копия? Двойник!

Ирина закивала головой и показала пальцами какую-то малую величину. Точно так, как в детстве они показывали маме: «Мы погуляем вот сто-о-олечко, а потом сразу сядем делать уроки!»

– Копия… но на совсем-совсем малую долю.

«Да!»

Каким-то образом Карла и его земная ипостась Рудольф женился на двойнике… слабой тени настоящей Ирины. Быть может, зеркала – лишь первая стадия в попытках вызвать к жизни Иринкиного двойника. Создать, вылепить, как Пигмалион сотворил свою Галатею – холодную статую – и вдохнуть в неё жизнь. Теперь она твёрдо знала это. Это было правдой. Хотя бы потому, что у Ирины, как и у неё, не было двойника ни в одном из миров.

Боже мой, бедный Карла, какую же цену пришлось заплатить тебе за эту магию?

Ирина приложила палец к губам. Да, сестрёнка, да! Я не буду пока думать об этом. Это сейчас не важно. А важно то, что я вспомнила тебя всю – вспомнила и прощу у тебя прощения за то, что две трети жизни прожила, забыв о том, что ты – королева. Королева и моя сестра.

Ей не хотелось уходить. Совсем-совсем! Но всему на свете приходит время. Марина стояла у серебристой завесы и видела, как во всех зеркалах круглого зала машет ей рукой маленькая фигурка. Она расплывалась в глазах, ведь слёзы капали и капали… и уходить было просто невозможно. Невозможно, слышите! Вот же она, вот! Живая, весёлая, красивая и юная!

Ей казалось, что где-то рядом плачет Карла. И невольно она жалела его, вынужденного жить с такой мукой.

А затем Ирина повернулась и ушла за серебристый туман. И во всех зеркалах стало пусто.

Она ничего не сказала Коту и Охотнику. Да они и не спрашивали. У принцесс, королев и придворных магов есть свои маленькие тайны.

Долго идти не пришлось. Они ещё шли в лучах золотистого света, как вдруг, совсем, как в детстве, Марине открылся «секретик». И это был совершенно точно «девчачий секретик», потому что ни Кот, ни Охотник его не видели.

– Подождите-ка, – попросила она друзей. В стене неровного гранита ей отчетливо виделась ровная чёрточка, словно процарапанная чем-то острым. Например, кончиком меча. Того самого меча, который висел теперь на боку у Марины. Кот почтительно смотрел, как Марина гладит стену пальцами. Охотник спокойно ждал. Наверное, они подумали, что принцесса Марина просто хочет немного прийти в себя и деликатно отвернулись. Хм… мужчины! Вы думаете, что сейчас я немного пореву, уткнувшись лбом в светящуюся стену… ну, так мы вас удивим!

– Что это вы отвернулись, господа? – величественно спросила она Благородным Голосом Взрослой Дамы, – а когда они повернулись к ней и остолбенели от изумления, она сделала реверанс и продолжила. – Милости прошу на королевский ужин!

«Секретик» был замечательным – по-настоящему королевским. В туманном овале, переливающемся, как девчоночья бижутерия, обрамлявшим волнистое стекло, смутно трепетали разноцветные тени. Овал медленно пульсировал; по стеклу проходили неторопливые волны. Вот одна из теней подошла совсем близко и по нему растеклась мелкая рябь. Неясные звуки… и даже, ой-ё-ёй! – такие вкусные запахи, что сразу же захотелось есть.

– Знакомые запахи! – воскликнул Кот, оживившись. – Вот это магия!

– Это проход, – сказал Охотник. – Но куда?

– Сейчас узнаете, – заявила Марина и храбро сунулась прямо в овал. Волнистая поверхность беспрепятственно пропустила её, словно тёплая и шелковистая ткань. Следом за ней проскользнул и Кот. Охотник вошёл последним. Овал рассыпался бриллиантовыми брызгами и погас.

– Это мы очень удачно зашли! – торжествующе воскликнул Кот. – Прямиком в дворцовую кухню!

«Секретик» привёл их прямо в кухню замка, где удивлённые повара весело приняли от них заказ. Оказалось, что не только Марину, но и всех терзал жуткий голод. Устроившись за краем огромного стола, они устроили вечернюю трапезу под весёлые взгляды поваров.

– Ну и оголодали вы, принцесса! – сказал главный повар, утирая лицо фартуком. – Однако и спутники ваши тоже, как из голодного края прибыли. И прямиком сквозь стену. Каково, а? – обратился он к своим товарищам. – Вот она, магия королевская! Сразу видна – безо всякого хвастовства и прочих самовосхвалений!

Кот хотел что-то сказать, но не смог – в зубах он держал огромный кусок ветчины, а лапами сооружал нечто вроде бутерброда, положив сыр между двумя кусками нежного рыбного филе.

Охотник, аккуратно разрезавший ножом хлеб, усмехнулся:

– Ещё бы, господин мастер! Марина и есть истинная королева.

Марине очень хотелось поправить его – истинная королева это Ирина, но промолчала. Ей не хотелось говорить о своей надежде. Это было бы пока неправильно, правда?