Осквернитель

– Мне деваться было некуда! – с некоторым возмущением в голосе заявил Лео.

– Мне тоже, – ответила Эмма.

И бросила салфетку на стол.

– Вы закончили с рёбрышками? Пойдёмте отсюда, мне что-то дурно… Должно быть, оттого, здесь становится шумно!

Ресторан и в самом деле загудел уже множеством разноязыких голосов, стал наполняться звоном бокалов и резким звяканьем вилок и ножей. Звуки этого отчаянно фальшивящего, нестройного хора начали становится всё отрывистей и надсадней, будто людей, всё более и более наполняющих зал, начли исподволь бить короткими разрядами тока.

И в этот хор стали вплетаться детские голоса.

Лео заметил, что ресторан и впрямь стал напоминать семейный: по залу во множестве забегали дети, юрко протискиваясь между столами, вереща и на ходу хватая взрослых за ноги.

«Боже мой! Только не водите их здесь в туалет!» мысленно попросил родителей Лео.

И пошёл вслед за спутницей.

Где-то у самого выхода, там, где нестройный гвалт, перерастая постепенно в монотонный шум, остался уже за спиной, навстречу им понёсся мужчина в бежевой изрядно помятой пиджачной паре, в котором Лео, к удивлению своему, узнал одного из туалетных любовников, столь внезапно растворившихся в воздухе.

Движения его были столь порывисты, что Лео даже зажмурился на мгновение, ожидая неминуемого столкновения.

Но по счастью, всё обошлось.

Внезапный бегун с широкой и бессмысленной, едва ли не лунатической улыбкой на лице, привизгнув, короткой дугой обогнул Лео и его даму и скрылся где-то в гудящих джунглях семейного зала.

И тут, с коротким запозданием, осознал Лео, что облик его изменился.

И помимо появившегося на любовнике изрядно помятого пиджака и было и ещё кое-что…

Шрам!

Свежий, кровоточащий шрам на лбу.

Лео успел заметить и тонкие струйки крови на линии бровей.

«Брать…» вспомнил Лео. «Брать у вас…»

– Идём? – и Эмма кивнула в сторону коридора.

НОМЕР.

Она явно вела его в свой номер.

«А чего стесняться?» с наигранным циничным безразличием успокоил сам себе Лео. «Мы же на сцене».

Ключ она взяла не на рецепции.

Один из помощников портье протянул ей бронзу у самой лестницы, словно бы специально её там поджидая.

«А может, и специально…»

Лео устал удивляться.

В конце концов, не удивляются же зрители в театре, завидев ангела, спускающегося на тросах откуда-то с потолка.

Или посмотрев историю про почтенную мать семейства, которая после трёх часов стенаний на сцене совершенно случайно, токмо волею божьей и автора пьесы, обнаруживает заветную родинку на плече садовника, как-то ненароком забредшего в запущенный сад, и, таким чудесным образом воссоединяется с потерянным лет сорок назад сыном, коего не чаяла уже и обнять в дольнем мире.

«Вот только не надо про мать» попросил сам себя Лео.

Эмма поднималась по лестнице, не пожелав воспользоваться лифтом.

Впрочем, подъём был недолгий.

Второй этаж.

В молчании они прошли почти до самого конца коридора и остановили у двери с номером «семь-пять-семь-два».

«Почти как у меня» отметил Лео. «Только последняя цифра отличается. Рановато делать выводы, но и есть, похоже, номер этажа…»

И дверь у неё была светло-зелёного цвета, в лиственных узорах.

Украшала её голова не сатира, а нимфы.

Впрочем, нимфа повернула ключ с той резвостью, что и сатир.

Лео поразил странный, внезапный двух-трёхсекундный провал в памяти.

Он совершенно не помнил, как оказался посреди комнаты.

Это походило на обрыв плёнки с мгновенной склейкой.

Эмма стояла возле распахнутой двери, ведущей на террасу.

Лео, угадав её желание, подошёл ближе.

Спутница взяла его за руку и вывела под открытое небо, затянутое уже не облаками, а лёгкой, полупрозрачной кисеёй, сквозь которую, казалось, вот-вот выглянет солнце.

Но солнце всё не выглядывало, и не заметно даже было то место, где висел его круг.

Пелена была равномерно светлой, словно испускала сияние сама по себе, без помощи светила.

Эта необычная картина неба хорошо просматривалась ещё и потому, что терраса была полностью открыта и свободна от нависающих карнизов и балконов верхних этажей.

Волею архитектора она покоилась на широком, далеко выдвинутом вперёд каменном выступе, словно бы на рукотворной скале.

И путь до края террасы показался Лео бесконечно долгим.

– Встань здесь…