Пекло. Восставший из мертвых

– Мам, не надо, – сказала она, ласково забирая обе ее руки в свои ладони. – Ты ведь сама хотела все знать.

Августа поджимала губы и кивала, хотя внутри у нее все дрожало.

– Не стоило брать ее с собой, – со вздохом сказала Мари Дауман, накапав в чай каких-то капель.

Она не раз следила за состоянием здоровья Августы Финрер, потому была уверена, что лишний стресс сейчас, когда совсем ничего не ясно, ей совсем не нужен.

«Были бы хоть какие-то новости», – думала она, но протягивала бледной женщине чашку, понимая, что и сама внутри вся дрожит в ожидании новостей.

– Выпейте. Это поможет успокоиться. Я себе тоже сейчас сделаю такой же, а то никакого спокойствия, – призналась Мари дрогнувшим голосом.

– И мне, – тихо попросила Анна, чувствуя, что держать лицо она уже не сможет.

Одна Лита все терпела и тихо, незаметно для всех кусала щеку изнутри, в кровь кусала, придерживая чашку в руках матери.

Лита еще в школе поняла, что у нее не будет выбора. Она не сможет учиться в университете, не будет летать по другим планетам и вообще вряд ли что-то увидит в своей жизни. Она – сиделка собственной матери. Она училась присматривать за ней большую часть своей жизни. Единственные курсы, которые она прошла, были по уходу за больными с расстройствами психики и те нужны были только для того, чтобы официально стать сиделкой и не отвечать перед налоговым министерством, что обязательно затребует свою плату, не считаясь с тем, что мать Литы давно нельзя оставить одну дома.

Сначала Лита думала, что будет за ней присматривать, помогать вечерами, следить за таблетками, но еще в школе начала звонить между уроками маме, чтобы узнать приняла ли она лекарства. Тогда-то она и поняла, что мама иногда путается, и сама выкладывала ей утром таблетки в стаканчики. На каждом стаканчике было написано время, и тогда Августа справлялась, но потом она начала забывать о еде, путать вещи, а порой не могла даже пуговицу застегнуть, а заставить компьютерную систему ей помогать было совершенно невозможно. Стоило в доме чему-то шевельнуться по воле системы и у Августы случался приступ паники. Она начинала бояться, что это снова галлюцинации, а если система говорила – рыдала.

Смотреть на это Лита просто не могла.

– Я буду с ней, – сказала она отцу незадолго до окончания школы. – Пора признать, что ей нужна сиделка, но с чужим человеком ей будет слишком сложно, значит с ней должна быть я.

Вильям посмотрел на нее с сожалением и обнял, ничего не говоря. Он хотел бы для своей дочери другой жизни, но тоже ничего не мог изменить. Он пытался загладить свою вину. Покупал ей лучшую технику, позволял ей экспериментировать со всеми видами графики, всегда потакал ее желаниям и молчал о своих тревогах.

Лита была одинока. У нее не было подруг. Не было отношений. Даже нормальных развлечений для девушки ее лет у Литы не было. Только женщина, которую она привыкла называть матерью, хоть и знала, что генетически она дочь какой-то другой женщины, а еще дурная привычка кусать щеку в кровь, когда надо держать себя в руках.

– Нет, я не понимаю! – воскликнул внезапно Симон Финрер, отошедший к окну. – Я не прошу вас покатать кого-то по космосу! Я прошу вас выделить корабль, способный доставить людей с Майкана на Землю! Я прошу вас назвать цену этого корабля!

– Мы научная организация, а не агентство по перевозкам, – ответил ему кто-то сурово и достаточно громко, чтобы в затихшей комнате этот голос стал слышен всем. – А вы забываете, что больше не имеете ровным счетом никакого влияния.

– Да причем тут влияние?! Речь идет о родных тех, кто…

Симон не договорил, видя, что связь была отключена.

Скалясь и рыча от гнева, он обернулся и осмотрел женщин, оставшихся в комнате и ожидавших его ответа.

– Кажется, я ничего не могу, а без прямого рейса на Землю вы будете добираться больше недели, – со вздохом сказал он, заметно краснея.

– Ну или надо подождать четыре дня, – сказала Анна, косясь на свой браслет связи. Она тоже написала знакомым в попытках найти способ как можно быстрее попасть на Землю.

– Я не выдержу так долго, – призналась Мари Дауман, отдавая чашку Анне, которую пару часов назад даже не знала, а теперь считала ее почти родной. – Я не смогу быть спокойна, пока не увижу Берга.

– Как и я, – поддержала ее Анна, принимая чай. – Вы хотя бы знаете, что он там и что его позволят увидеть, а я не знаю ничего.

– Ты знаешь, что он жив, и это самое важное, – сказала Мари и приобняла девушку, сама не понимая, кого так пытается утешить.

– Значит, мы ничего больше не узнаем? – взволнованно спросила Августа, оглядывая всех присутствующих, но ответить ей никто не успел, потому что в комнату вошли двое мужчин.

Оба высокие, но один на вид совсем молодой, темноволосый, с аккуратно стриженными усами, а второй, напротив, седой, с лицом, покрытым морщинами, и нездоровой худобой, еще и с потерянным взглядом.

– Я успел поговорить с сокурсником Берга, который был с ним в одном подразделении. Они не знали, что Берг подал в отставку, – сказал первый мужчина, – а у вас что?

– Ничего, Кристофер, совсем ничего, – печально сказала Мари, не отпуская Анну. – Видимо, мы с тобой не скоро увидим сына.

– В любом случае быстрее, чем я увижу свою дочь, – сказал второй мужчина, хмурясь. – К Карин никого не пустят. Со мной связался ее врач и рассказал то, что можно сообщать. Моя дочь теперь полоумная…

Августа выронила чашку, и та разбилась, заставляя женщину вздрогнуть.

– Простите, – тут же сказала она. – Я сейчас все уберу. Я…

– Мама, – прошептала Лита и не дала ей встать, глядя на мужчину.

Они уже были знакомы. Отец Карин – Дон Маер, был простым рабочим, но он хорошо знал, кто такие Финреры, но вместо сочувствия и признательности испытывал только раздражение, особенно теперь, когда даже они, видимо, получат своего сына назад, а он дочь, скорее всего, уже не вернет.

– Я пойду, – сказал он, отступая. – Мне все равно на Земле делать нечего. Теперь я о состоянии Карин буду узнавать от ее врача.

Августа протянула к нему руку, хотела что-то сказать, но передумала, прижимая руку к груди.

Она знала, что сама тоже полететь не сможет. Знала, что ей придется остаться тут в больнице, просто потому что за ней некому будет присматривать, и, несмотря на страх и волнение, сама соглашалась на это, чтобы хотя бы у дочери и свекра оставался шанс увидеть Оливера.

Дон вышел, хлопнув дверью, а в комнате повисло неприятное молчание, в котором слышалось тяжелое дыхание Симона, красного от гнева и напряжения.

– Давайте постараемся успокоиться, – попросила Лита. – Мы должны сохранять благоразумие, иначе мы не сможем поддержать наших родных. Деда, ты вообще в порядке? – спросила она, понимая, что обычно тот не был так красен.

– Нет, мне система пишет, что давление высокое, но как ему не быть высоким, если!..

– Дед! – перебила его Лита. – Оливеру нужна будет твоя помощь, а значит ты должен быть здоров и полон сил, несмотря ни на что.

– Давайте разберемся с вашим давлением, пока ждем хоть каких-то еще новостей, – миролюбиво сказал Кристофер, который тоже умел сохранять спокойствие, хотя внутри у него все дрожало ничуть не меньше, чем у жены.

Мари всегда была куда ближе с их сыном. Берг даже позвонил именно ей, а не отцу, а вот с Кристофером они говорили нечасто, виделись раз в год, а то и реже, обменивались сообщениями и были почти чужими. Только Кристофер всегда любил единственного сына, всем своим сердцем любил, хоть и не понимал, не знал, что ему сказать, чем помочь и как быть, потому и рад был заняться очередным пациентом, особенно если это товарищ по несчастью с подскочившим давлением.

Лита из тех же соображений занялась чашкой, да и матери позволила себе помочь. Она лучше других знала, что в моменты просветления Августа может все, ей просто надо это позволить.

– Я тоже написала нашим с Лотаром знакомым, может хоть кто-то…

Анна не договорила, потому что браслет связи у Мари внезапно сработал и та ответила, включая вызов так, чтобы слышали все, потому что звонок, определенный как правительственный, едва ли был личным и не касался всех остальных.

– Да, – сказала она, едва держа себя в руках.

– Мари Дауман – мать капитана в отставке Берга Даумана? – уточнил у нее строгий голос мужчины.

– Да, совершенно верно, с кем я говорю?

– Полковник космического патруля Генри Швард. Я был непосредственным начальником вашего сына, – сказал мужчина. – Как я понимаю, вы хотите как можно быстрее увидеть Берга, верно?

– Да, но Майкан достаточно удаленная планета, потому…