Чернозимье

В этот момент Вика, до этого не участвовавшая в схватке, издала яростный крик, сорвав с запястья кожаный браслет с вышитым узором. Секунду спустя темную залу трактира озарила яркая вспышка, а в руках у Вики очутилось нечто, похожее на огненную плеть, которую она выбросила с сторону атакующего пса. Тот не успел издать ни звука, мгновенно обратившись в кучу обгорелых костей. Следующая плеть ударила вверх, где из прорехи в крыше выбиралось черное насекомое. Переднюю половину существа будто слизнуло огнем в один миг, а остатки безжизненно рухнули на пол. Та же судьба постигла его собрата.

После этого плеть погасла, а Вика, плача от боли осела на лавку. В свете последней вспышки я успел заметить, что ее запястье покрылось волдырями, словно от сильно ожога.

Существо в дверях как раз перестало вопить и сделало шаг внутрь трактира, и я смог его рассмотреть. Похоже, виденного мною когда-то в лесу возле Кернадала усиленного скелета жители Урда смогли усовершенствовать еще сильнее. Монстр весь состоял из бугрящихся костяных наростов – на вид чрезвычайно прочных. Пуля из крикета, попав ему в грудь, сделала вмятину с расходящимися от нее трещинами, но большого ущерба не нанесла.

В эту-то вмятину я и врезал, размахнувшись так, что едва не вывихнул руку. Лезвие глубоко увязло в кости, сухо треснувшей, словно дерево. Существо покачнулось, а затем выбросило вперед костлявую руку, пытаясь схватить меня за горло.

Остановив его руку своей и увернувшись от противно щелкнувших зубов, я вырвал топор из его груди и попытался нанести новый удар, но теперь уже тварь сама схватила меня за руку, больно сжав запястье костяными пальцами.

Пустые глазницы существа уставились в мои глаза. На секунду в них что-то сверкнуло, метроном в голове заработал быстрее, наращивая громкость, а существо разинуло безгубый рот для нового крика. Я же воспользовался заминкой, чтобы вызвать красную сеточку телекинеза и захватить ею тонкую, состоящую почти из одного хребта шею твари. Отчаянное усилие, от которого перед моими глазами поплыли фиолетовые круги – и хребет твари треснул пополам, а секунду спустя мертвец осыпался на пол безжизненной грудой костей и плоти, а я бросился наружу.

На улице ветер бросил мне в лицо пригоршню мокрого снега, и я на секунду приостановился, соображая, куда бежать. Чутье на нежить не относилось к числу моих прокачанных навыков, да и тот, кого мне предстояло найти в обступившем трактир лесу, нежитью вовсе не был. Это был человек, егерь, такой же, как я. И он был совсем недалеко – полноценно управлять тварями с большого расстояния не вышло бы. Это не то же самое, что гнать огромную волну мертвых на Кернадал – тут более тонкая работа.

Сжав пальцы, я вызвал лезвие – синее с красным языком пламени посредине – и стал водить им из стороны в сторону. Где ты? Кто бы ты ни был, я должен тебя почувствовать сейчас. Ты пришел за моей жизнью – ну, так попробуй возьми ее.

С этой мыслью я вышел прямо на дорогу – туда, где меня лучше всего было бы видно из леса. Я был почти уверен, что некромант, где бы он ни был, сейчас меня видит. И мучительно думает – стоит ли обнаруживать себя.

Его послали покончить со мной. Он натравил на меня свою нежить, но не преуспел. И вот теперь выпал отличный шанс – вот только повезет ли ему?

Попасть в мишень в темноте, среди валящего с неба мокрого снега, тоже не самая простая задача.

Ну же, попробуй, рискни.

Слева от меня, в кустах орешника, грохнул выстрел. Пуля с противным воем пронеслась в считанных сантиметрах от моего затылка. Что ж, попытка была неплоха.

Резко, с места, я рванулся в сторону куста, вокруг которого расплывалось облачко порохового дыма. Шелест листьев подсказал мне, куда побежал сидевший там человек – вверх по склону небольшого холма, в сторону от дороги.

Я бросился следом, моля всех восьмерых Мучеников о том, чтобы не переломать себе ноги в ночном лесу. Человек в черном плаще, бежавший впереди меня, не уступал мне ни в скорости, ни в ловкости. Он уверенно перемахивал через поваленные деревья, легко взлетел по склону вверх и пару раз едва не скрылся из виду, растворившись во тьме.

Но я не отставал. Способности егеря позволяли мне неплохо видеть во тьме, а торопливые шаги на хвойной подстилке было слышно хорошо. О, если бы у меня оставался еще заряд в крикете – со своими способностями, я наверняка мог бы всадить пулю в эту мразь, даже на бегу и в темноте. Но увы – стрелять было не из чего.

Земля здесь промокла от дождей, а зимним морозом ее еще не схватило, да, наверное, и не схватит в здешних теплых местах. Пару раз я едва не шлепнулся в грязь, на чем моя погоня, вероятно, и закончилась бы. Но в последний момент мне удавалось удержать равновесие, схватившись за ветку.

Листья хлестали мне по лицу, вдобавок дождь еще усилился, а я стал чувствовать, что задыхаюсь, и мне стало ясно, что еще немного, и я, все-таки потеряю противника из вида. Он как раз достиг широкой поляны, бросившись бежать к другому ее краю, я же осознал, что, дав ему добежать до чернеющей полосы леса, упущу его навсегда. Остановившись, я вновь вызвал телекинетическую сетку, постаравшись сконцентрировать ее на сапоге врага. В лесу, когда фигура противника то и дело скрывалась за деревьями, мне бы это ни за что не удалось, но на открытой местности у меня появился шанс.

Я попытался захватить ногу сеткой, но она лишь рассыпалась беспорядочной паутиной красных линий. Еще одна попытка – и снова неудача. Черная фигура уже почти добралась до противоположной кромки леса, а я провожая ее взглядом, полным бессильной ярости, решил попробовать в последний раз – на следующую попытку времени не осталось.

Красные линии появились перед моими глазами, и я попытался ухватиться ими за каблук сапога, который мне отсюда было уже плоховато видно, но вместо этого они, моргнув, окутали сеткой плащ беглеца. Собрав всю свою силу в кулак, я отчаянно дернул плащ на себя, и человек, не добежав нескольких шагов до спасительных зарослей, опрокинулся на спину, глухо вскрикнув и взметнув грязные брызги.

Конечно же, он тут же оперся о землю и стал подниматься на ноги, но секундной заминки мне хватило. Рванувшись вперед, я в несколько отчаянных прыжков преодолел расстояние между нами, и ухватил его за ворот плаща, готовясь прижать лезвие крикета к горлу.

Лишь на секунду я успел увидеть его лицо – знакомое, конечно же. Я догадывался, кто это будет, хотя и надеялся, что это будет кто-то из новых, кого не так жалко будет пытать при необходимости.

Но нет, передо мной было бледное от страха и испачканное осенней грязью лицо Андрея. Что-то во мне надорвалось при виде его – я сразу же подумал об Олеге, который, возможно, прямо в эту секунду умирал в грязном трактире от укуса твари, насланной его собственным сыном. Знает ли Андрей, кто был там со мной? Скорее всего, нет.

Но сказать об этом посланцу Ника я не успел. Едва показавшись мне, лицо Андрея превратилось в отвратительную маску смерти – стало стремительно разлагаться, чтобы через считанные секунды превратиться в оскалившийся череп.

Он ушел от меня тем же способом, что и в прошлый раз – там, в Клугстере. Вот только на сей раз я знал, что он все еще жив.

***

Когда я вернулся в трактир, то застал там Вику, отчаянно рвущую на части дрожащими пальцами амулет – явно уже не первый – в попытках помочь задыхающемуся на столе Олегу с клокочущей раной в горле. За ее спиной стоял бледный Тим, коморка была вся завалена телами нежити, а хозяин таращил из подпола безумные глаз, схватившись за голову и нашептывая молитвы.

Едва я вошел, Вика повернулась ко мне и уставилась так, словно ждала от меня помощи.

– Я ничего… не могу… не получается, – прошептала она.

Взглянув на израненное тело Олега, которые ребята до моего прихода пытались наскоро перевязать, но без особого успеха, я сразу понял, что дело очень плохо.

Я подошел к столу, легонько отстранив Вику, и взглянул на Олега. Кажется, он был в сознании, и при моем появлении даже потянулся ко мне, силясь что-то сказать, но, конечно, не смог.

Никакими медицинскими или магическими навыками я не обладал, и меня буквально разрывало изнутри от мысли, что человек, спасший меня когда-то в глубине Чернолесья – напуганного, сходящего с ума – сейчас умирает, а я ничем не могу ему помочь.

Я напрягся, призвав красную сеточку телекинеза. Нельзя ли так что-то сделать? Захватить ткани и сосуды на одном краю раны, притянуть к другому?

Попытка была отчаянной, но ничего другого в запасе у меня не было. Быстро-быстро я стал водить взглядом по ране, стараясь принять в захват то один ее край, то другой. Ничего не выходило – сетка мигала перед глазами, показывая, что дурацкий интерфейс не понимает, чего я от него хочу. Наконец, захват как будто активировался, причем на обоих краях раны разом, но едва я попробовал потянуть их друг к другу, сеточка тут же замигала снова, и я едва не саданул кулаком по столу от злости.

Олег испустил протяжный стон. Его подбородок сделал несколько судорожных движений, словно он силился что-то проглотить, после чего по телу пробежало дрожь, а затем оно обмякло и застыло.

Глухо заплакала за моей спиной Вика. Тим саданул грязным кинжалом в стену и выругался.

Я вновь взглянул на безжизненное уже лицо Олега, думая о том, догадался ли он, кто именно его убил. Вряд ли. Но если вдруг да, то насколько ужаснее ему было умирать, зная это. Больше десятка лет искать потерянного сына и найти его вот так. Мне стало ужасно, до дрожи в ногах жаль этого крепкого мужика, прожившего здесь такую странную жизнь.

И в этот момент я увидел, как где-то у нижнего края рана возникло белое свечение, а затем прямо из тела Олега появилась опалесцирующая сфера размером с шарик для пинг-понга. Вокруг нее подрагивали и крутились остатки распавшейся красной сетки.

– Ребят, вы тоже это видите? – уточнил я.

– Что? – спросила Вика за моей спиной. – Что видим?

– Вот этот свет белый… – неуверенно произнес я.

Тим обошел стол и внимательно взглянул на меня.

– Ром, тебе бы это… как-нибудь отвлечься, что ли… – произнес он дрогнувшим голосом. – Пойдем на улице постоим – все равно ведь спать никто уже не будет. Нет здесь никакого света.

Я осторожно протянул пальцы к сфере, зависшей в нескольких сантиметрах от тела и слегка покачивающейся в воздухе, словно светлячок, трепещущий крыльями. Она двинулась навстречу моей руке и секунду спустя соприкоснулась с ней, легонько кольнув при этом, словно ударив слабеньким электрическим разрядом. А затем исчезла в моей ладони.

Глава 3

Когда из-за поворота лесной дороги показались заснеженные башни Кернадала, мне на секунду показалось, что я приехал куда-то не туда. Не в полуразрушенную лесную крепость, приют нескольких десятков изгоев, а в средних размеров город, да еще и в период ярмарки.

Лесная поляна была запружена возами, изрыта колесами и конскими копытами. Отовсюду слышалось лошадиное ржание, стук топоров, ругань и смех. Со всех сторон замок окружили неопрятные палатки и свежеотрытые землянки. Тут и там курился дым от многочисленных костров, а земля вокруг крепости превратилось в сплошное месиво из грязи, снега, золы и нечистот.

Едва протиснувшись между двумя телегами и оказавшись на грязной улице этого странного посада, я наткнулся на Матвея – парня, который некогда помогал Сергею по хозяйству после отъезда Ланы. Его я оставил в замке за старшего, когда уезжал ко двору, поручив хоть немного отремонтировать стену. Но застать по приезду такое я никак не ожидал.

Матвей – высокий парень лет двадцати пяти, выбритый налысо – о чем-то спорил охрипшим голосом с молодым рыжеволосым детиной, одетым, как городской подмастерье.

– О, Рома! – воскликнул он, увидев меня, с явным облегчением, поспешил мне навстречу, прихрамывая на правую ногу, и заговорил громче, чем нужно. – Ты это… классно, что приехал! Тут жесть, что творится!