Серёжка

Серёжка
Александра Бурдукова

Перед вами необыкновенная история про обыкновенного одиннадцатилетнего мальчишку, который остался без родителей. Про честность с собой и про чудеса, которые всегда рядом. Про любовь. Про силу и смелость. Про жизнь. И даже про то, как перевоспитать взрослых.В книге нет длинных описаний и скучных философствований, наоборот, лёгкие и короткие диалоги вовлекут вас в вихрь переживаний и событий, заставят вас удивляться, смеяться и плакать вместе с героями, проживая всю историю от начала до конца.

Серёжка

Александра Бурдукова

Иллюстратор Юлия Остроносенко

© Александра Бурдукова, 2019

© Юлия Остроносенко, иллюстрации, 2019

ISBN 978-5-0050-8546-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

СЕРЁЖКА

Друзья, перед вами необыкновенная история про обыкновенного одиннадцатилетнего мальчишку, который остался без родителей. История про честность с собой и про чудеса, которые всегда рядом. Про любовь. Про силу и смелость. Про жизнь. И даже про то, как перевоспитать взрослых.

В книге нет длинных описаний и скучных философствований, наоборот, лёгкие и короткие диалоги вовлекут вас в вихрь переживаний, эмоций и событий, заставят вас удивляться, смеяться и плакать вместе с героями, проживая всю историю от начала до конца.

Я хочу выразить огромную благодарность всем, кто так или иначе стал героем этой книги: кто-то словом, кто-то жестом, кто-то просто интонацией или привычкой быть важным. Спасибо за яркие и искренние образы и за смелость быть собой.

Я писала эту книгу по утрам. Каждое утро просыпалась в 05:45 и писала, не отвлекаясь, ровно 30 минут. В течение остального дня я не думала о героях, не придумывала сцены и диалоги, не выстраивала сюжетные линии. Я, как обычно, ходила на работу, забирала детей из школы, готовила еду, пила с мамой кофе, листала соцсети. А по утрам…

По утрам книга получалась будто сама собой, от меня требовалось проснуться, выпить стакан воды, сесть за стол и взять обычную шариковую ручку.

127 дней подряд. Без черновиков. Из самого сердца.

Слова благодарности я отправляю своей семье и особенно старшей дочери Маше Бурдуковой, которая разбиралась в моих утренних каракулях, аккуратно перекладывая их в электронные ровные строчки. Люблю!

Отдельная горячая благодарность Юле Остроносенко, которая в свои 12 лет без страха и сомнений согласилась стать настоящим иллюстратором книги и нарисовала героев так, как увидела сама. Спасибо!

Благодарю всех, кто уже прочитал эту книгу, вы для меня строгие цензоры и редакторы, внимательные корректоры и помощники, круглосуточные вдохновители и мотиваторы.

И я благодарю вас, дорогие читатели, и верю, что именно вы станете друзьями для моих героев. Устраивайтесь поудобнее, читайте с удовольствием и ждите продолжения!

***

Жила-была девочка, и звали её Берта. Была она маленькой, но в то же время взрослой. Берта любила ходить по улице и представлять, что возвращается с работы домой, а дома как будто её ждут двое детей – старший мальчик и младший мальчик.

– Итак, дорогой мой, получается, что ты весь день сидел перед телевизором? – Берта бормотала под нос, придумывая на ходу будущие диалоги со своими будущими детьми. Её интонации и настроение менялись молниеносно, а темы прыгали с одной на другую так быстро, что если бы кто-то подслушал это бормотание, то мнение о Берте было бы так себе.

– Мам, я тебе мороженое принёс, ты будешь? – выдуманные дети разговаривали с Бертой её же собственным голосом, отвечали её же собственными словами и вызывали у неё бурю самых разных, но всегда настоящих и искренних эмоций.

– Конечно, буду, я с самого утра мечтаю. А оно шоколадное?

Берта ясно видела своё будущее с двумя сыновьями. Она очень хотела, чтобы у неё были защитники: не то чтобы её жизнь была полна опасностей, просто Берта никак не могла привыкнуть к тому, что рядом нет ни одной родной души. Она жила совсем одна. Хотя вокруг было много людей, взрослых и детей, с некоторыми из них Берта дружила, но всё равно ощущение одиночества её не покидало. Защитников у неё не было. Ни одного.

Её папа и мама не вернулись из похода в горы. Это было много лет назад, хотя какое там много, если Берте было всего девять, а в интернате она начинала свою третью зиму. Детская память старательно заменяла в мыслях плохое на хорошее, поэтому всё перепутывалось и перемешивалось во времени. С одной стороны, Берта очень хорошо помнила своих родителей, с другой – как будто специально старалась их забыть, чтобы отодвинуться от грусти.

Берта шла в тёмно-синем пальто с занятий по фортепиано домой. Нет, правильней сказать: в свой корпус, потому что называть домом интернат как-то нечестно.

Стоял конец сентября, во всём чувствовалось приближение дождливой осени, но воздух ещё сохранял запах солнечного лета, травы и тёплой земли. Листья: разноцветные, разномастные, разнополые даже – шуршали под ногами. Берта с ними разговаривала, она любила выискивать самые необычные, самые яркие и красивые, собирала их в букеты и относила Амалии Сергеевне.

– Замёрзли, бедненькие! – Берта присела на корточки, убрав за спину сумку с большими нотными тетрадями. – Бегите скорее ко мне, малыши-крепыши. Давайте я вас отогрею. Ну куда же вы, глупые? – листья с порывом ветра разбежались от Берты в разные стороны, и она вслед за ними вскочила и понеслась, такая же лёгкая и такая же рыжая.

***

Амалия Сергеевна – любимый воспитатель, классная дама в группе Берты. Если бы интернат был обычной школой, то Амалия Сергеевна была бы классным руководителем, но здесь было по-другому. Не классы, а группы. Не ученики, а воспитанники. Не учитель, а воспитатель, несмотря на то что формально дети были уже школьниками. Амалия Сергеевна работала в интернате с понедельника по пятницу, а на ночь и на выходные уходила к себе домой. Домой.

Берта любила Амалию Сергеевну, но в интернате было не принято выставлять чувства напоказ, поэтому больше, чем букеты из листьев, Берта позволить себе не могла. Амалия Сергеевна тоже любила Берту, но не полностью. Точнее, не максимально… Точнее, не единолично… Мысли Берты прыгали и путались, когда она думала об Амалии и о своих чувствах к ней.

В группе было восемнадцать ребят, и Амалия Сергеевна, наверное, любила каждого: кого-то больше, кого-то меньше, но… это всё не то. Каждому ребёнку хочется знать, что на свете есть хоть один человек, который любит его – ребёнка – так, как никого больше. Как мама и папа любили Берту. И как Берта, в этом нет никаких сомнений, будет любить своих сыновей.

***

Берта занималась рисованием и играла на фортепиано, спортивные секции были ей неинтересны. Точнее, Берта старалась держаться от них подальше. Её папа был тренером-инструктором, он водил группы альпинистов в горы. А мама в детстве занималась фигурным катанием, мечтала стать олимпийской чемпионкой. И у мамы бы обязательно получилось, если бы однажды она не упала и не сломала ногу. Да так это оказалось неудачно, что многие врачи вообще сомневались, что она сможет ходить, не то что заниматься спортом. Но это они плохо знали маму. Всё она смогла. Только чемпионкой, конечно, не стала… Родители были спортивные. Были…

Так что спортом Берта заниматься наотрез отказалась, а фортепиано и рисование казались ей очень подходящими занятиями для принцессы. Берта абсолютно верила в свою королевскую кровь, потому что мама с папой с самого раннего детства называли её маленькой принцессой.

***

Амалия Сергеевна была обычным учителем русского языка и литературы. Раньше была. Сейчас ей было сорок четыре года, и она уже десять лет работала классным воспитателем в интернате. У неё не было своих детей. По непонятным причинам или по судьбе, но все её детские мечты о пятерых ребятишках, которых она кормила, купала, целовала, водила в школу, остались несбывшимися. Её муж, с которым они поженились сразу после института, не выдержав постоянной грусти бездетной жены, ушёл, и Амалия – совсем ещё молодая женщина, – когда ей было тридцать три, осталась наедине со своей работой в школе.

Для неё было невыносимо жить одной, но при этом каждый день быть в окружении детей, и она решила усыновить ребёнка, но не малыша, а уже более-менее взрослого ребёнка из интерната. Или удочерить. Амалии было совершенно не важно, мальчик это будет или девочка.

Усыновление оказалось не таким простым начинанием: при рассмотрении документов в опеке ей сказали, что факт развода портит «репутацию» будущего родителя. И отсутствие мужа тоже. И небольшая зарплата тоже.

***

За время своих скитаний по инстанциям и комитетам Амалия познакомилась и даже почти сдружилась с директором интерната Вероникой Юрьевной. Две женщины были примерно одного возраста, и их истории были чем-то похожи: у Вероники Юрьевны также не было своих детей, она была добрым и порядочным педагогом, и она так же была помешана на своей работе, как и Амалия. Одно только – Вероника была замужем почти двадцать лет, муж в ней души не чаял и делал для неё абсолютно всё. Он ласково называл её Никусей, когда звонил на мобильный, а Вероника Юрьевна смешно морщила нос от стеснения, если вдруг оказывалась в это время в кабинете не одна.

Когда стало понятно, что статуса матери Амалии не видать, Вероника Юрьевна предложила ей работу в интернате. Интернат находился недалеко от дома Амалии, да и надбавки были хорошие, денег получалось почти в два раза больше, чем зарплата простой школьной учительницы. Единственное, за что переживала Амалия, так это сможет ли она работать в окружении детей без родителей, по сути, несчастных детей. Она и сама-то была несчастной. Дети без родителей, она без детей. Что она им сможет дать?

Они долго разговаривали об этом с Верой (Вероника Юрьевна больше любила, когда «свои люди» её называли Верой), и Амалия в конце концов согласилась.

– Здесь тяжело работать счастливым людям, у которых жизнь – полная чаша: дети, муж, собаки, – говорила Вера. – Если сердце твоё болит и близких у тебя немного, то здесь тебе будет хорошо. Знаешь, как в физике или химии: минус на минус даёт плюс? Вот так и здесь. Дети здесь не несчастные. Они хорошие. У них просто по-другому устроен мир.

– Не знаю; мне кажется, у детей, которые растут без родителей, мира в душе вообще нет, – Амалия переживала всем сердцем, она искренне не знала, каково это – быть воспитателем у сирот.

– Ну не скажи, Амалия Сергеевна, – в Вере проснулся ярый защитник своих подопечных, которых она, безусловно, любила. – Они в отличие от взрослых умеют жить настоящим. Даже когда в их жизни много горя, они его быстро забывают. Не навсегда, конечно, но как бы отодвигают его на второй план. Мы так не умеем.

– Я, по крайней мере, точно не умею, – согласилась Амалия и немного погрустнела.

– У них есть чему поучиться, – голос Веры, наоборот, звучал бодро и радостно. – И если к ним относиться как к обычным детям: ругать их за плохое поведение, хвалить их за успехи, разговаривать на взрослые темы, бегать и смеяться на прогулках, – то они начинают отдавать гораздо больше тепла, чем семейные дети, избалованные лаской и вниманием.