Ростерия 1

Скоро раздался резкий оклик кучера, и лошади медленно остановились. Первым из кареты вышел Николай, помог двум оставшимся Заболоцким выбраться из кибитки и сразу же направился в сторону козел, расплачиваться и назначать время обратного отъезда.

– Пойдём, – он подтолкнул женщин в сторону особняка, на который девушка пока не обращала внимания, – нас уже заждались.

– Ого, – только и вырвалось у Олеси после изучения нового поместья Лихоборовых. – Ага…

– Теперь ты понимаешь, о чём я говорил? – проникновенно вопросил отец.

– Отродья Земли, – вполголоса пробормотала женщина, очевидно подразумевая гораздо более крепкое ругательство. – Чтоб им на грудь так же давило, как их дом на…

– Всё-всё, достаточно, – примиряюще протянул руки жене Николай. – Я очень рад, что ты со мной солидарна.

– Причём здесь солидарность? – рассердилась мать. – Я в ярости!

– Я тоже, но на их территории держи это при себе.

– А в чём, собственно, дело? – вмешалась Лиза, безостановочно оборачиваясь то к одному, то к другому родителю.

– Готова поспорить, до того, как стать приближёнными, – проигнорировала её Олеся, – они себе такого не позволяли.

– Конечно, – откликнулся папа, – ни разу. Все их дома построены по оптимальному плану моего прапрапрадеда.

– Да что случилось? – вскинулась Лиза.

– А ты не видишь? – удивился Николай, а после показал на распластавшийся перед ними особняк.

Да, он совсем не похож на другие; в отличие от тянущихся вверх, расширяющихся к крыше домов, как будто стеснительно жавшихся на земле (за что некоторые прозвали их «Цаплями»), это плоское, занимающее огромную площадь здание развалилось на почве, впиваясь в неё тяжёлым фундаментом. Даже цвет поместья какой-то не живой, искусственный – иссиня-чёрный.

– Итак? Как тебе такое? – удовлетворённо спросил папа.

– Это, конечно, не очень хорошо, но ничего ужасного и стоящего переживаний я не вижу, – с деланым пренебрежением пожала плечами та, просто потому, что как-то раз в детстве услышала, мол, у каждой личности точка зрения должна быть своя собственная.

– Ничего ужасного? – ахнула мама. – Да ведь это личное оскорбление!

– Кому? Земле? – фыркнула девушка.

– Нет, нам, – отрезала Олеся. – Да, не смотри так недоверчиво. Не знаю, чем ты слушала, но большинство жилых домов и прочих зданий построено согласно схеме, разработчиком которой… – она эффектно замолкла, позволяя мужу завершить фразу.

– …Был мой и твой давний предок, великий архитектор, Якоб Никитич. Меня не покидает чувство, что Олег так поступил нам назло.

Девушка от такого беспрестанного словесного потока с обеих сторон сдерживалась, чтобы не закрыть уши. Она понимала, чем Николай с Олесей так возмущены (а ещё, что лучше с ними не спорить), но разве родители не слишком драматизируют? В смысле, Елизавета сильно сомневалась в том, что первой целью Лихоборова старшего во время строительства поместья являлось нанести оскорбление бывшему сопернику, и лишь потом – устроить себе комфортную жизнь. Неужели он действительно оказался столь дальновиден, что заранее от корки до корки освоил курс современной истории, надеясь, что там фигурирует носитель невзлюбившейся ему фамилии, а потом составил хитроумный план, дабы как-то осквернить его память перед противником? Если правда, то он просто гений злодеяний и не вполне заслуживает звания королевского фаворита. Что-то не сходится.

– Чего ты улыбаешься? Мы тебе возмутительные вещи объясняем, а ты хихикаешь! Ты нас вовсе не слушаешь?

– Нет, слушаю, но я считаю, что гостю невежливо хмуриться при хозяевах, – хихикнула девочка. Заболоцкие старшие побледнели и обернулись, натянув на лица донельзя искреннюю радость. По мощёной дорожке навстречу только прибывшим направлялись трое, двое из которых также корчили улыбки от уха до уха, а тот, что шёл посередине и чуть позади, и вовсе не стыдился своих чувств, поэтому, недобро сморщившись, уставился на Лизавету. Она же, в ответ на его гримасу, с каким-то садистским удовольствием воссоздала на своём фарфоровом личике самое сахарное, ванильное и очаровательное выражение. Ах, да, я не представила новых людей, итак, справа налево: отец семейства, уже известный вам Олег Ярославович – мужчина высокий, статный, черноволосый, но с беспечным выражением больших светлых глаз («не пират», – подумалось девушке); его жена Ольга Викторовна – крупная… Да что там, весьма толстая женщина со светло-русыми волосами; худой паренёк Илья, тот самый, посередине, сильно похож на старшего Лихоборова, но взгляд тёмный, умнее и злее.

– Добрый день, – вежливо поздоровался отец, и Олег в ответ учтиво склонил голову, после чего мужчины обменялись рукопожатиями. Дамы приобняли друг друга за локти пальчиками и, немного наклонившись вперёд, легонько поцеловали губами воздух около щеки знакомой. Мальчик сумрачно подошёл к Лизе, которая только и дожидалась момента, чтобы кокетливо протянуть ему отставленную для поцелуя руку, и он крепко, до хруста, сжав ладонь гостьи, клюнул её запястье. Блондинка незаметно поморщилась и потрясла травмированной кистью. С любезностями покончено.

– Ах, Лизаветочка, выглядишь сегодня обворожительно! Впрочем, как и всегда, – быстро добавила Ольга, тем самым лишив девочку возможности двусмысленно истолковать комплимент.

– Да, так и есть! Здравствуй, Лизанька, – обратился к ней уже хозяин особняка. – С каждым годом всё прелестнее, – теперь он говорил с её отцом. – Ой, а где же ваша младшая, Сашенька? – спросил он таким тоном, словно сомневался в её существовании.

– К сожалению, Александра заболела и не смогла поехать с нами.

– Прискорбно. Когда вернётесь, обязательно передайте ей наши пожелания скорейшего выздоровления.

– Конечно, спасибо. Илья-то, как я посмотрю, так возмужал. А какой высокий! Сколько вашему сыну, семнадцать?

– Только недавно исполнилось шестнадцать, две недели назад праздновали.

– Надо же, всего лишь на полгода старше нашей Лизы!

«Очень странная традиция», – подумала девушка: «хвалить друг друга через детей».

– Да, почти ровесники… – пустая фраза, если не продолжать тему и не вкладывать в свои слова никакого намёка. Очевидно, это и хотели сделать Лихоборовы, по постоянному родительскому рефлексу сватать своё дитятко к любому представителю противоположного пола примерно того же возраста, но потом вспомнили одну маленькую деталь и осеклись на полуслове, неловко прервав диалог.

– Думаю, уже пора идти в дом, вдруг погода начнёт портиться… – прервала молчание Лихоборова и повела всех за собой к поместью. Чем ближе девушка подходила к дворцу, тем меньше понимала, почему так назвала его про себя. Издалека этот пласт горной породы не смотрелся выигрышнее, но оставалась надежда, что всё великолепие скрывали кусты. Теперь, один на один с собирательным образом всех казематов, она не разочаровалась, но почувствовала себя крайне неуютно при мысли, что ей придётся переступить через порог. А где же высокие белые с бирюзой башенки? Где острые шпили и большие фигурные окна? Где, в конце концов, изогнутый мостик с периллами через речку и арка с воротами? Да даже простой разводной мост через небольшой прудик с тиной (хотя тина – уже перебор) лучше, чем ничего! Собственный особняк, раньше недостаточно величавый для Лизы, вмиг приобрёл статус замка. Фавориты же богатые, очень богатые люди, почему не позволили себе что-то более приличное? В следующий момент Елизавета ощутила тычок под рёбра со стороны матери – кажется, вся гамма чувств девочки отобразилась на её лице. Девушка взяла себя в руки, преодолела входную дверь… Удивительно, но внутри совсем не так плохо, как представлялось при осмотре поместья снаружи. Точнее, совсем неплохо. На стенах панели из зелёного дерева, под коврами угадывалась брусчатка, множество свечей и канделябров. Лихоборовы, наверное, ценят антиквариат, потому что девочка не заметила ни одного облегчающего жизнь механизма, коими доверху набит её деревенский дом. Или всё дело в Жизни? Кто знает, что они теперь умеют, возможно, им изобретения без надобности. Мало ли, в чём заключается Сила Земли. Ох, как же тяжело ничего не знать.

Пока Заболоцких вели куда-то вглубь здания, хозяева рассказывали про размещение комнат, форму особняка, особенности строения и всё тому подобное. Лизавета честно пыталась слушать и впитывать все знания и информацию, касающуюся архитектуры – в будущем пригодится – но поняла мало; например, что направляются они в Большую столовую, которая находится в самой середине дома и под землёй, а ещё, что все коридоры – большой лабиринт. Девушка ощутила приступ клаустрофобии.

Чем ближе обе семьи подходили к центру, тем больше различной прислуги встречалось им на пути. Елизавете даже пришло в голову, что большинство – непостоянные и вызваны лишь на сегодняшний день, чтобы обеспечить достойный приём и продемонстрировать достаток хозяев. Не напрасно мама вызвала нескольких людей к сегодняшнему завтраку, подготовка здесь отнюдь не лишняя. «Но если бы все коридоры в этом особняке были по-настоящему запутаны, и проходы знали бы только Лихоборовы и перманентная прислуга, то все остальные девяносто процентов уже давно бы заблудились. Значит, Олежа сильно преувеличивает извращённость своего дома», – успокаивала себя блондинка. Надо же, она сама и не заметила, что, встретив Олега Ярославовича и признав его «не пиратом», она про себя стала называть его так уменьшительно (не ласкательно) – Олежик. Спустя несколько минут вся процессия зашла в огромный зал со множеством стоящих в ряд подсвечников, со стенами, выложенными мозаикой, и большим прямоугольным столом (девушка почему-то ожидала, что он будет круглым, и теперь чувствовала себя обиженной. Она вообще старалась выискивать изъяны во всём, что здесь видела). Абсолютно пустая зала, если не считать пары слуг-поварят, бегающих туда-сюда с пустыми подносами.

– Итак, вам, как первым прибывшим, предоставлена величайшая честь – выбрать самое лучшее место, – Лихоборов старший хитро прищурил глаза, но в меру, только чтобы дать понять, что шутит. Его жена так же в меру хихикнула, а сын едва улыбнулся. – Отдаю вас на милость моих людей.

– А вы, уже уходите? Успели поесть перед нашим приходом? – отец, похоже, решил поддержать шутливый тон беседы, но, как всегда, его остроты были либо не смешны, либо обидны. В данном случае, судя по тому, как закашлялась Лизавета, стараясь скрыть хохот, совсем неудивительно, что хмурая троица Лихоборовых скоро ретировались, якобы чтобы встретить основную массу гостей.

– Ты бы всё-таки следил за языком, милый, – прикрыла пальцами довольную ухмылку Олеся.

– ЗдОрово ты с них спесь сбил, пап! – весело поддакнула дочка, уже окончательно разуверившаяся в эпатажности хозяина, и Николай даже немного зарделся.

– Буду впредь осторожнее, – постарался со степенностью и без озорства сказать он, но не сдержался, – боюсь, больше они нас не позовут.

– А мне больше и не надо, – заносчиво заявила девочка. – Уже почти год, как не надо.

– Слушайте, а я-то думала, отчего нам вдруг оказали такие почести – встретили у ворот, все дела. А это чистая случайность, и мы всего лишь пришли первые, – вставила мама.

– Конечно. Будь мы хотя бы вторыми, сами бы петляли здесь… Лиза? Лиза!

– Мммм? – девушка отвлеклась от созерцания девочки-служанки с медной косой.

– Что-то интересное увидела?

– Нет. Разве здесь можно увидеть что-то интересное? Задумалась.

Родители подозрительно оглядели Елизавету и вернулись к разговору. Довольно скоро в столовую зашла целая толпа людей, разодетых так же по-вечернему нарядно, и гости начали занимать места. Главный повар, заметив грандиозный наплыв потенциальных едоков, свистнул, что-то крикнул помощникам и сам юркнул на кухню. Хозяин же поместья сел (разумеется, во главе стола) только тогда, когда все остальные разместились, поднял каким-то чудом незаметно наполнившийся вином бокал («Может, у него магический дар такой – бокалы незаметно наполнять?» – про себя захихикала Лиза) и толкнул речь, а девушка тем временем стала изучать приглашённых. Надо же, глаза у всех такие внимательные, лица одухотворённые, расчувствовавшиеся, как будто действительно слушают, о чём Олег говорит. Мать периодически бросала на Лизавету взоры, осуждающие за такое прямое и неприличное внимание, и словно убеждала повернуть голову к Лихоборову старшему и тоже сделать вид, как будто ей есть дело до его слов, но Елизавета не замечала этих жестов. После детального разглядывания комнаты и людей, сидящих рядом, девочка с сожалением пришла к выводу, что все аргументы о скукоте приёма, выдуманные ей же для Саши, чтобы немного успокоить, были справедливы. Относительных Лизиных сверстников на вечере не наблюдалось, а судя по форме, размеру и размещению мебели в помещении, бал здесь организовать нельзя даже при большом желании. Правда, как можно танцевать, если посередине залы стоит огромный стол, и не то, что вальсировать, ходить нужно осторожно, чтобы не задеть какую-нибудь свечу? Блондинка посмотрела на наручные часы и сразу же про себя ругнулась – она забыла сегодня утром их завести, так что теперь точного времени не узнать. Тогда Лиза незаметно отогнула манжеты на мамином запястье, благо, именно на ближайшей руке оказался циферблат. Итак, приём начался в два часа дня, когда Заболоцкие только-только подъехали на кибитке к воротам особняка… Кстати, очень странно, девушка только сейчас поняла, что основная масса гостей опоздала, ненамного, но опоздала. Или родители неправильно поняли и приехали раньше, чем были позваны? Ох, неважно: приём начался в два, а сейчас… Два шестнадцать! Издевательство какое-то! Праздник обещает быть долгим…

Два тридцать. Олежа закончил свою речь, поднял, наверное, уже задеревеневшую руку с кубком, и Елизавета только сейчас поняла, что это было тостом. Пока мужчина говорил, между рядами гостей то и дело появлялись слуги с красивыми кувшинами и наполняли (или подливали в случае особой скорости приглашённых) прозрачные рюмки до середины бордовой густой настойкой с невероятно дурманящим запахом. Девушка глубоко вдохнула аромат и в нетерпении покручивала тонкую ножку бокала. Наконец-то и к Лизавете подошёл официант, молодой мальчик. Девочка даже особо не рассматривала юношу, что для неё вопиюще, а лишь резким движением пододвинула свою чарку. А парень, совсем наоборот, очень внимательно разглядывал дворянку и мялся в нерешительности, прижимая к себе заветный кувшин. Девочка не выдержала и поторопила парня:

– Я польщена, что заставила тебя язык проглотить от восхищения, но не собираюсь знакомиться на голодный желудок, так что… – и снова недвусмысленным жестом покрутила кубок. Мальчишка весь покраснел, а Лиза в первый раз увидела, чтобы цвет лица менялся так сильно и в такой короткий срок.