Превратись. Вторая книга

– Забудем это, батюшка.

Чей-то громкий голос воскликнул:

– Ни в коем разе!

И чья-то лапа чувствительно хлопнула пастыря по плечу. Шанаэль, сердечно поздоровавшись с Ведой и раскланявшись со Всеволодом, сурово обратился к пастырю:

– Навлечь гнев дракона – не лучшая шутка, и, тем паче, когда шутит будущее духовное лицо.

Но упомянутое лицо, обменявшись взглядом с той, что не была мудростью мира, внезапно расхохоталось. Шанаэль и Всеволод к хохоту не присоединились, а тоже переглянулись. У этих брутальных господ в глазах изобразились вопрос и облегчение.

– Розы хороши у вас. – Веда изрекла банальность так, что все мужчины почли себя приобщёнными к запретной тайне. (Ну, недаром же ей приходили денежные переводы из пары издательств, правда, не слишком регулярно.)

Шанаэль уставился на её гладкий золотистый затылок со связанными в тугой узел волосами, ибо она предоставила для обозрения всем троим именно эту часть своего существа.

– Да, да… – Растерянно пророкотал своим превосходным басом Шанаэль.

Веда обернулась. Портупея на старом леопарде блестела, смазанная качественным веществом естественного происхождения. Скрещённые ремни обрисовали мускулистую грудь и тонкий стан мохнатого атлета.

– Да, и шипов у них нет. – Промурлыкал озорной пастырь.

Шанаэль метнул на него огненный взгляд и быстро обратился к Веде:

– Я не знаю названия, но я спрошу для вас.

– Разве я спросила название? – Удивилась Веда, снова отворачиваясь, на сей раз к пастырю и строя этому последнему глазки.

Григорий сложил лапы ковшичком на груди.

– Люди всегда интересуются названиями, которые они сами и сочинили. – Проговорил он, обнаглев от явного ободрения и видя в акуле защитницу от сердитого Шанаэля.

– Впрочем, я и сама его знаю.

– Ах… – Вырвалось у Шанаэля.

Похоже, он не знал, что и думать. Сдвинув брови, матёрый красавец пытался разгадать, что за игру затеяла молодёжь и не норовят ли выставить его дураком.

– Я спросила.

– У Гарамы? – Ляпнул дрогнувшим басом Шанаэль. – Вы виделись с Гарамой?..

Веда посмотрела на него долгим взглядом – ледяной водицей плеснула. Издалека раздался гневный голос:

– Шило застряло? Долго ждать? У меня всё стынет.

Потом последовало рычание, и Веда, вытянув мизинчик в сторону звука, объяснила:

– Вот у кого я спросила.

Шанаэль, старавшийся взглядами, один грознее другого, выпытать у будущего духовного лица какие-то сведения, отвёл глаза.

– А. Ну, да. Да.

Он поклонился.

– Вы не перестаёте меня восхищать, молодая госпожа.

Шанаэль услышал мелкий смешок. Пастор, трясясь от смеха, кашлянул и прошептал:

– Как бы вам, дорогой Шанаэль, не навлечь гнева…

И он умолк, вполне справившись с приступом веселья, и упрятал смех, по своему обыкновению, в глубину глаз.

Шанаэль больше не обращал на него внимания. Убедившись, что и, в самом деле, тут заговор и какой-то вздор натощак, он без церемоний заторопил всех.

Подводя всю компанию – Григорий, впрочем, отстал возле одного из двориков – к знакомому пустому плетню, он едва ли не затолкал их в дом, прокричав:

– Вот они, Сари, делай с ними, что хочешь.

Дождавшись появления в мягчайшей полутьме и прохладе чистой горницы притворно сердитой хозяйки в синем платье, он исчез.

Позавтракали пёстрыми яйцами, каждое в размер половинки Вединого мизинца, сваренными, как оказалось, действительно в неограниченном количестве.

– Благодарю вас. – Сказал Всеволод, когда трапеза объективно закончилась.

Он спросил взглядом разрешения у хозяйки, поднялся и сразу задел плечом корзинку, плетёную из ивовых прутьев. Корзину подвесили на сук дерева котята по указанию Сари, если бы паче чаяния еды, не дай Орсе, стыд какой, не хватило бы. Вот уж что не грозило гостям Ловарни, так это голод. В корзине высилась груда яиц, достаточная, чтобы засыпать Пусика, окажись он в этом кошачьем раю, до ушей.

Всеволод успел придержать корзину. Веда выудила из корзины хорошенькое яичко и благодушно предложила Всеволоду:

– Стукнемся!

Сари принялась уговаривать дракона присесть. Когда речь заходила о питании гостей, ирония напрочь ей изменяла, даже интонация менялась до неузнаваемости.

– Скушайте. Вы так мало кушаете. – Сурово рычала она. – Из-за вас и госпожа голодной останется. За компанию, как говорится.

Всеволод не знал, что и сказать. Он отрицательно качнул головой и приложив руку к груди, отказывался от добавки.

Веда горестно вздохнула и достав ещё одно яйцо, сама стукнула один снаряд об другой.

– Стыд какой. – Разбивая яйцо и вмиг очистив, пробормотала Веда. – Ещё ломается…

Запихнув яйцо целиком в рот, она продолжала честить дракона, но не слишком внятно. Всеволод, внимавший нотации, деликатно переспросил:

– Виноват?

Сари тоже вопросительно посмотрела на трапезовавшую, вытаскивая из корзины одно яйцо за другим и выкладывая их на деревянное блюдо. По ободку блюда вилась вырезанная надпись. Всеволод, даже не вчитываясь, узнал формулу из того заклинания, которое они с Ведой вспоминали по дороге.

Веда перекатила яйцо со щеки на щёку и вполне отчётливо объяснила: