Глобус Билла. Пятая книга. Козерог

Он оглядел почему-то лица мужчин, как бы придирчиво проверяя их на предмет мохнатости. Билл провёл по собственной челюсти пальцами и поморщился – ссадины после инфернального бритья давали о себе знать. Мардук мельком заметил:

– А вот ты зря бороду не оставил.

И тут же отвлёкся, поясняя Шанни:

– Ну, вы понимаете, дорогая… это такие деньки в начале лета: надо их поймать… – он поднял руку над столом и знобко сжал пальцы. – Чтобы позаботиться о вещах. Среди бебихов есть весьма ценные… кое-какие гобелены на исторические темы. В общем, вынесем на солнышко.

Шанни – полковой подпевала и тот бы замешкался – подхватила:

– Отдам распоряжения сразу после завтрака.

Иннан с лёгкой насмешкой оглядела отца и приятельницу. Что она подумала, даже сиру М. не дано прочесть.

Самое обидное, дядя оказался прав.

– Как всегда. – Самодовольно подтвердил он, спустя два дня на середине третьего, когда знаком велел доместикусу поснимать с верёвок во дворе развешанные цветные тряпки – сплошь раритеты.

– Как всегда. – Льстивым эхом отозвалась Шанни.

В лесть она подмешала усмешку, отчего похвала выглядела достовернее.

Вытирая шею за воротом, Билл вздохнул. А ведь дядюшка живёт тут с рождения, эта земля – его. Как бы они не пыжились, лучше, чем он, им не узнать всех подробностей договора Эриду со своими гражданами.

То, что так торжественно поименовал знаток дядя, и впрямь пришло – так и виделся громадный колышущийся великан, широкими шагами подступивший к замку и заключивший серую громаду в свои объятия.

Как будто вся влага, накопленная почвой, белый призрак снега и весенние ручьи, тёплые дожди прошлой осени, разом повинуясь волшебной палочке, поднялись и пропитали воздух.

Верхний слой океана перегрелся и решил совершить метаморфозу – ядовитый солёный туман поплыл над бесконечными водами.

Стало парко и душно.

Конечно, – о, конечно, – можно пойти в великолепные дворцы космодрома или незаметно удрать в город туарегов, придвинутый в последние две недели к самым границам командира. Там царствуют кондиционеры, которые исправны… вентиляция налажена и обновляется… озонаторы воздуха в каждом самом маленьком помещении.

Можно… но живут-то они в замке. Где всё обветшало и ковры, несмотря на то, что их своевременно и мудро проветрили и прокалили, начали заявлять о своём существовании. Невытравленная спитым чаем пыль десяти поколений, дух пролитых в гневе чашечек кофию – когда не заботились о социальных перегородках, – детских и щенячьих лужиц, клейстера от самодельных игрушек перед новогодними праздниками, всей семейной истории разочарований и амбиций, – эта слежавшаяся субстанция сильно шибала в нос, по выражению Энкиду, самого чувствительного к запахам.

Великая Жара в Глобусе показалась теперь так, пустяком вроде первой читки.

– Ну, где же дождь? – Ворчал Билл. – Безобразие.

Звезда плавила тени, и горы виделись помещёнными в стакан – как некогда глаз бармена, засёкшего входящих в утлый приют на окраине столицы Нибиру двоих разрушителей покоя. Не жара – жар был у природы, в котловине, как в кастрюле, поднялась температура у всех и всего.

Даже Ас слегка взлипал в своих белых рубашечках, хотя это было ему к лицу. Энкиду сделался сперва совершенно красным, а спустя пару дней пятнистым, в слезающей кожице. Тут и стало видно, как велика его красота. Выглядел облупившимся вечным шедевром на раскопках, извлечённым из потайных глиняных глубин. Нежная кожа не выдерживала натиска солнца и облезала до классически округлых мышц.

Что касается Билла, то он предсказуемо и постоянно жаловался – шипел, стонал, оттягивал ворот и старательно дул в собственные глубины. Пару раз он вознамерился перейти на, как он выразился, более лёгкую форму одежды, но взгляд и убийственное коротенькое замечание Аса зарубили его неизвестно где найденные штанцы на корню.

Ас знал, как обращаться с будущим монархом.

Билл тихо выругался и принялся доказывать, что —

– Чтобы ты понимал, настоящие военные летние брюки цивилизаторов времён первого великого восстания землекопов.

Ас охладил его взглядом – и это было к месту, учитывая экваторианскую липкость и влажность в Гостиной, куда они по привычке, приобретённой за время Яви и Нави, сползались к вечеру.

– Надеюсь, – сказал он и всё….

– Ну, что, ну, что? – Завопил Билл, мученически откидываясь в кресле, застланном простынёй.

– Что ты не перейдёшь на классическую форму собственно землекопов времён Великого восстания.

– А что они носили? – Спросила Шанни.

К возмущению Билла, она была вполне свежа, разве что истомлена жарою. Под глазами голубоватые тени, похудела, но дышала вольно и выбирала платьица отнюдь не пляжного фасона.

Ас поканителился.

Посмотрел на Билла и его колониальные шорты.

– Крестики. На шее.

Билл открыл уста – крупные искусанные, как у прекрасной роженицы, и обдумав, снова врата мысли затворил.

Энкиду слабо улыбнулся. Он сидел в позе лягушки на полу у холодного камина, в странной и тайной надежде на метаморфозу веществ, которые должны из благодатного лона исторгнуть вместо некогда необходимого тепла ныне необходимую прохладу.

Билл переключился, ужаленный прелестью этой улыбки.

– Нет, ты посмотри… посмотрите на него.

Он указал на Энкиду, будто в жалком виде брата был повинен жестокий командир, не позволяющий Биллу облегчить свою ношу.

– Страшно смотреть. – Согласилась Иннан.

Билл с негодованием изучил новоявленного костюмера. Волосы Аса были гладко прилизаны и собраны в пучок на затылке. Нелепое дамское украшение подчёркивало прямизну его мощной шеи.

Билл со вздохом перевёл взгляд на девиц. Шанни лениво пощипывала гроздь чёрного винограда, Иннан фабриковала для отца собственный табель за прошлую сессию. Дело в том, что учебное заведение выслало запрос по поводу мистрис Ану – удерживать ли для неё место или она продлит академический отпуск?

Иннан примчалась на истошный вопль Мардука и, увидев его посреди Гостиной размахивающим жёлтым конвертом, который он наконец, поправ собственные принципы, вскрыл, – мгновенно наврала с три короба, наплела целые вязаные штанцы. Мардук успокоился, то ли потому что Иннан была убедительна, то ли он смутно понимал, что лучше оставить всё, как есть, а то эта аферистка и вовсе закопается, так что концов не сыщешь.

Теперь в подтверждение своей легенды Иннан и рисовала табель, изредка вслух размышляя по поводу того, какие предметы туда вписать и какие отметки она получила на зачётах.

– Как вы думаете… – Задумчиво покусывая карандаш и закатывая глаза, спросила она. – Что мне поставили по Истории?

В ожидании, когда присутствующие выскажутся, она потянулась и оторвала зубами виноградинку.

Шанни немедленно напомнила ей про сира Софокла, но Иннан не шутила.

– Серьёзно, черти. Сочините чего-нибудь… а то он меня запрёт, и у нас пропадёт великолепная возможность под видом сессии посылать меня к партизанам.

– Ну, тройку поставь. – Вяло отозвался Энкиду.