Глобус Билла. Пятая книга. Козерог

Шанни как-то странно посмотрела.

– Но Ас ещё лучше. Он выше.

Иннан подумала.

– В таком случае, лучше всех противнейший братец Энкиду. Именно потому, что он не совершенство. Волосы у него на солнце, как текучее золото, а скулы такие, что на каждой могла бы сидеть фея цветка и они бы обе могли целиться друг в друга из маленьких пистолетиков.

– Удивительное замечание с учётом того, что ты его терпеть не можешь. Кстати, что это за дельце ты поручила Биллу?

Сбор войск, винтовка, солдат улыбается – причём попал в кадр только наполовину, но и вторая половина, слава Богу, тоже есть за кадром. Потом менее жизнеутверждающие кадры.

Кто-то прислал Асу кинохронику текущих событий, и они просматривали плёнку в комнатушке позади озёрного кабака – места памятного, откуда начались поиски Шанни.

Сейчас она никуда не пропадала, а комментировала увиденное.

– Откуда такая цифра без вести пропавших?

– Да… насчёт… – Невнятно заговорил Ас. – Я попросил поискать, может, где отыщутся яблочки. Но – ничегошеньки.

– Вот так фрукт. Куда же они такую махину дели?

Билл предположил:

– А что? Переоденутся в иностранцев и будут детей угощать. Чтобы запечатлеть в сердце народном образ врага.

– Не думаю, что те, кто угостится этими яблоками, успеют запечатлеть что бы то ни было.

Биллу показалось, что он что-то вспомнил… и тут же упустил.

Если Иннан пользовалась таким наивным шифром, то он бы не поставил свою монетку на их компанию, кто бы в неё ни входил.

– Вот вы, дядя, о помине души печётесь…

(Разговор происходил на исходе ужина, остатки каши запекли в пирог).

Мардук вытаращил глаза.

– Ну, как… спросили, кто меня вспомнит.

– А… – Мардук закивал. – Ну, и к чему это ты?

– Завещание, дядя. Памятный лист, чтоб я мог, рыча и огрызаясь с пеной на коралловых губах, защищать своё от этих расхитителей наследия.

– Что ж, Билл. Дядя тебя понимает.

Он внимательно поглядел…

– Кровиночка. Цвет поколений, дух нескованный… мой рыжий мальчик… я позаботился о тебе… но – о прочих также.

– Зачем же, ах, зачем же, дядя?

Билл кровожадно их оглядел, скаля зубы и морща нос. Шанни показала коготком – мол, у тебя что-то в зубах застряло. Билл спешно захлопнул пасть.

– Не скупись, Билл. И не сетуй. Если бы я не распорядился по справедливости, ты бы мне спасибо на могилке не сказал.

– Так что вы завещали нам?

– Вражду.

– Что… сир?

Ослышались?

– Сир Мардук, ежли не составит труда, повторите. – Попросил Ас, хотя тугоухостью не страдал.

Мардук наклонился и выложил на стол руки.

– Хочу, чтобы вы ненавидели друг друга, когда я стану достоянием четырёх стихий.

Энкиду, по лицу и плечам которого скользнул его взгляд, слушал внимательно и с уважением – спросил в молчании:

– Сир, это всегда полезно… но изложите нам свои мотивы.

– Как? Ты настолько туп, земляной холм? Если будете жить в мире, – не будете беречь приданое… в пирах и посиделках профукаете землю, огонь, ветер и полезные ископаемые. А вот с завистью в печёнках, с подозрением в нахмуренных бровях будете смотреть, как бы своего не упустить, а то и прибрать к рукам чужое. Понятно, дети? Вот потому я завещаю вам взаимные подозрения и зелёную зависть. Здоровее будете. А поместье соблюдётся.

– Каковы же размеры поместья?

– Не руками ж разводить, солдафон ты. Здесь дамы. Я показал картишку Биллу. Не так, чтобы было чем похвастать, но всё, что мне завещано – сберёг.

– А сколько душ, дяденька, даёте?

Мардук цыкнул на него.

– Кончай резвиться.

Иннан вкрадчиво пояснила:

– Лулу не рабы… когда за столом любимая дочка.

Мардук хмуро перебил нахалку:

– Не стоит обсуждать… это слишком сложный вопрос.

– … когда за столом любимая дочка.

Мардук опять на неё прикрикнул, но как-то рассеянно. Он почти просительно посмотрел на каждого по очереди:

– В двух словах. Они рабы…