Мгновения вечности

– Попробуем на видео?

– Нет, по-моему, все плохо.

– Давай, Эмми Джонс, покори новую высоту!

– На самолете летать легче, – протестующее проворчала я, но все же покорно поплелась следом.

Увы, хорошей записи получиться просто не могло. Вроде бы вполне миловидное, на камеру мое лицо работать решительно не желало, было неживым, почти как у «манекенов». Отчасти я волновалась из-за присутствия Тима, отчасти мне мешала антипатия к нашему оператору – Жене. Ее кислая физиономия говорила лучше любых слов – ничего не получается.

– Ладно, – сказала я, признавая поражение, – хватит. Мы убедились в провале кастинга. Надо звать Акунина.

– Мистера «знаю все»? – скривилась Женя, – да он весь народ распугает.

– Не распугает! Он обаятельный.

Как бы отчаянно я не верила в своего напарника, вскоре мне пришлось признать: если Александр и обладает обаянием, то только отрицательным. Явно забавляясь ситуацией, он не прилагал к делу ни капли усилий.

– Если вы еще не окончательно отчаялись и не вскрыли себе вены от скуки, – куражился он, – топайте по указанному на экране адресу. Но не обманывайтесь напрасными надеждами – мы тут сидим и ничего не знаем, так же, как и вы, но все же вместе веселее, верно? Можно поплакаться в жилетку или провести массовый сеанс психоанализа, который не поможет мирозданию, но, возможно, вскроет ваши душевные нарывы.

– Акунин, хватит, – я толкнула его в бок, – мог бы и постараться ради приличия.

Идеально правильное, аристократическое лицо Александра прекрасно смотрелось в кадре, но его слова…

– Может, еще раз? – предложила я, но, даже читая текст по бумажке, Акунин умудрялся коверкать его и добавлять яда в каждое слово.

– Тим, – попросила Женя, – прочти слова сам.

– Я? – удивился парнишка.

– Да-да, ты же их написал. Может, получится.

Тим, в отличие от меня и Акунина, не стал ломаться и сразу сел на стул. Женя подшаманила освещение.

– Когда загорится красный огонек, съемка начнется, – предупредила она.

Тим кивнул. Он был расслаблен, как будто сидел в кресле у любимой бабушки, которая несла ему свежеиспеченные блинчики и варенье к чаю.

– Дорогие жители Энска, – проникновенно сказал он, дождавшись сигнала, – я знаю, вам сейчас страшно. Что-то плохое случилось с нашим городом, и что именно – мы не знаем. Но главное – вы не одиноки! (тут Женя сделала быстрый «наезд» камерой на остальных, и обратно к Тиму). Нас сейчас шестеро, и мы надеемся, что вы присоединитесь к нам. Вместе мы обязательно во всем разберемся! Если вы прослушали это сообщение, приходите по указанному адресу, мы вас очень ждем!

Тим замолчал, а мы все смотрели на Женю. Ее лицо сияло восторгом, словно она только что выловила из мутной воды ценную жемчужину.

– Потрясающе! – воскликнула она, – Тим, ты прирожденный оратор: осанка, харизма, голос – шесть – ноль!

– Спасибо, – скромно улыбнулся парнишка и обернулся к нам, – ну, как там дела у Андрея?

– Связь я наладил! – прогремел низкий голос из коридора, – теперь нужно ездить по крупным торговым центрам и офисам, где есть телеэкраны. Как вы все заметили, техника часто "глючит" в условиях замершего времени, поэтому важнее всего запустить ролик на больших экранах прямо на улицах – там его успеет увидеть больше людей.

Все захлопали в ладоши. Это была маленькая победа, и, кроме того, в ближайшее время нам было чем себя занять.

– Я думаю, нужно разделиться, – предложил Тим, – Арсений, Женя и Александр поедут по точкам связи: все вы разбираетесь в технике, наладите коммуникации. А мы, – он кивнул на меня и Надю, – займемся роликом. К вашему возвращению он будет готов.

Я хотела было сказать, что ничего не смыслю в создании роликов, но, с другой стороны, о технике я знаю не больше, и даже в меню собственного телевизора могу натыкать такого, что понадобится «скорая помощь». Так что я кивнула вместе со всеми. Пока Надя легко и привычно делала «нарезку» из видео и исправляла мелкие дефекты, Тим учил меня, как «чистить» аудиозапись – убирать паузы, вдохи и другие посторонние звуки. Это было интересно и довольно легко: на аудиограмме лишние звуки были видны невооруженным глазом – они были похожи на шишки рядом с ровными веточками.

Полностью смонтированный ролик произвел на меня сильное впечатление. Тим напомнил мне одного парня из маминой любимой программы про экстрасенсов: доверительный тон, «сканирующий» взгляд и слова, вызывающие мгновенное доверие.

Свою работу мы закончили гораздо раньше троицы, уехавшей в город, поэтому решили съездить в магазин за продуктами. Хоть еда и не была необходимостью, она здорово снимала стресс и поднимала настроение. К счастью, Надя легко согласилась подождать в машине, пока мы с Тимом «заимствовали» в супермаркете все вкусное и не требующее долгой готовки.

– В офисе есть кухня, – сказал Тим, – вернемся и соорудим для всех ужин.

– Ага, – согласилась я. Ужин. Странно, но мне тоже казалось, что сейчас должен быть вечер. Видимо, биоритмы внутри нас упорно цеплялись за потерянную реальность.

Надя оказалась хорошим кулинаром, я – вполне сносным, а Тим – ужасным, по поводу чего шутили все трое. Сжалившись над беднягой, Надя поручила ему работу почетного резчика овощей и открывателя всевозможных банок. Пока Надя заправляла салат, я заметила, как лицо ее исказилось от боли, но не успела я испугаться, как оно снова приняло безмятежное выражение.

– Ты в порядке? – потихоньку спросила я, но Тим все равно услышал.

– Надя, давай, ты отдохнешь в приемной? – предложил он, – Там есть диван.

– Нет-нет, все в порядке, – она вымученно улыбнулась, – я привыкла. Это живот. Он почти всегда болит.

Тим ободряюще сжал ее ладонь и снова принялся шинковать салат. Я же какое-то время пребывала в ступоре. Вот как, значит…Я ропщу на свою судьбу, а рядом есть человек, который молча терпит боль. Постоянную боль.

– Я поеду к ребятам, привезу ролик, – хмуро сказала я Тиму и Наде.

Наш шикарный ужин теперь не казался мне таким желанным, как прежде.

Глава 4

Лагерь

– Ты не оставил свою бредовую затею? – смеясь, спросила я Акунина. Уже черт знает сколько времени он был занят своей идеей фикс – изобретением часов. Не смотря на возможность работы с некоторой техникой, с часами творилось что-то невообразимое: даже установив на таймере определенное время, нельзя было заставить их нормально идти, они останавливались спустя несколько ударов сердца.

Солнце не двигалось, а значит, единственными временными измерителями стали песок и вода. Акунин выбрал песок и первым делом обыскал все аптеки. Максимум, что он там обнаружил – песочные часы на пять минут.

– Изобретением часов ты не запустишь время на самом деле, – сочувственно сказала я, глядя на причудливо искривленные бутылки, во множестве валявшиеся вокруг.

– Знаю. Но мне так легче думается. Кроме того, мне надо чем-то себя занять. Извини, но я не могу умиляться при виде каждого бродяги, свалившегося к нам на голову.

Я пожала плечами. Видимо, люди и правда очень мало значили для Акунина: он совершенно не тяготился одиночеством и наотрез отказался от помощи, даром что первые два его проекта из стеклянных банок провалились. Раздобыв где-то печь для плавки стекла, Александр упорно создавал третьего стеклянного гиганта из бутылок от дорогого вина, которое он безжалостно вылил. В конце концов, никто не мог предсказать реакцию нашего организма на алкоголь.

Покачав головой, я отошла в сторону. Меньше всего мне сейчас хотелось предаваться меланхолии. Я находилась в центре залитой солнцем поляны недалеко от речного вокзала. Если бы мир был прежним, тут было бы очень ветрено, но сейчас место подходило идеально. Тут и там были расставлены палатки, самые лучшие, что были в спортивных магазинах. Сейчас нас было сто двадцать человек, а палаток сто пятьдесят, «на вырост», как однажды пошутил Тим. И правда, поначалу мы удивлялись пребывающим людям и лихорадочно обустраивали наш палаточный лагерь. Теперь же появление все новых людей казалось чем-то привычным. Первых пришедших я запомнила лучше всего.

Сначала пришла группа из четырех человек. Это были двое мужчин, Игорь и Игнат, молодая женщина-кассир Ирина и пожилой мужчина Виктор Иванович, физик-ядерщик из нашего научно-исследовательского института. Почти все прибывали к нам группами, но были и одиночки. Так, совсем одна пришла Оксана, девочка девяти лет. Шок от случившегося у нее был настолько сильным, что она долго не хотела разговаривать. Пообщаться с ней пока удавалось лишь Тиму и изредка – Наде.

Также один пришел нагловатый плечистый крепыш Руслан, который мне не нравился. Он часто цеплялся к девушкам с сальными шутками, был груб и совершенно невоспитан. Тем не менее, очень скоро к нему прибилось еще двое парней – Рома и Стас. Акунин, едва увидев, окрестил их «гопниками», и лично я за глаза именовала их именно так.

Когда количество людей в нашем лагере перевалило за сотню, одной из самых сильных групп стали «Свидетели Иеговы», разумеется, прозванные так Александром. Сама я звала их проще – «святоши». Почти все пожилые люди и, как ни странно, изрядная часть молодежи, считала все произошедшее неким божественным вмешательством. Больше всех среди них выделялся Дмитрий, глубоко верующий человек, довольно молодой и чуткий к чужим переживаниям. Вокруг него быстро собралась постоянная группа «учеников», которые подолгу сидели на траве, слушали его, рассказывали истории своей жизни, или восхищались окружающим миром.