Радуйся!

07.04.2021

Мой друг Слава Щукин

– Вся стена в фотографиях Гребенщикова! – сказал я, заходя в комнату.

– Везде Боб! – констатировал Андрюха.

– И там Боб. И там. Ну ваще, Славик! – я посмотрел на Славку и широко улыбнулся.

– И там в углу – ма-а-аленький Бобик, – заключил Андрюха, и мы все весело расхохотались друг над другом.

Славик, пытаясь сохранить серьёзность, насупившись, сказал с напускной обидой:

– Это не бобик. Это Борис Борисович!

Мы любили пошутить над Славкой. Он не обижался. И отвечал нам тем же.

Мы пришли к Славику домой.

Шёл 1989 год.

Мы, трое, только поступили в электротехнический институт. И только познакомились. Специальность – физическая электроника.

Чистая наука, как говорил мой брат, который закончил этот вуз точно по этой же специальности.

Я спрашивал: почему?

А он отвечал: «Потому, что ты никогда не увидишь и не потрогаешь те вещи, которые вы будете изучать. Как там этот электрон летает и вокруг чего он летает? Чистая теория!»

Говорил он это, конечно, с иронией.

Мы, все трое, новоиспечённые студенты, почему-то сразу сблизились. Сблизились так, как могут только люди в восемнадцать лет. Без корысти. Без оценок друг друга. Без каких-то характеристик.

Мы сразу стали какой-то отдельной троицей на курсе. Андрюха. Славик. И я.

Мы не расставались после лекций. Нам было интересно и весело вместе.

Мы всегда находили, куда пойти и чем заняться.

Вместе.

Мы дружили.

Как три мушкетёра.

И нам это нравилось.

Мы были счастливы. Хоть тогда этого и не знали.

И вообще не знали, что можно быть счастливым и несчастливым.

То есть нам казалось, что мы знаем. И ко всему готовы. Как могут быть в этом уверены люди только в восемнадцать лет.

Просто в этот раз мы пришли к Славке домой.

Не помню, может, это был первый раз, может, нет.

Память сохранила именно этот фрагмент.

Эту квартиру.

Славкину комнату.

Стену, увешанную разнообразными фотографиями Гребенщикова. Напечатанными на фотобумаге.

Тогда ещё не было всей этой техники для воспроизводства изображений. Поэтому каждая фотография была отпечатана отдельно. С негатива. Так, как будто обладатель фотографировал сам.

Они продавались на чёрных рынках. Не помню уже, почём. Но это был очень прибыльный бизнес.

В углу на кресле стояла Славкина гитара. Он неплохо играл. Писал собственные песни. Стихи.

Андрюха тоже умел играть.

Не умел один я.

Друзья пытались приобщить меня к этому делу но я подчёркнуто давал понять, что я безнадёжен.

Вообще мы были очень разными.

До сих пор не понимаю, почему они выбрали меня.

Может, потому, что я единственный из нас троих умел профессионально драться. Занимался подпольно кунг-фу. Может, потому, что у меня у единственного из нас троих была девушка.

Может, потому, что я не был технарем по природе своей и меня всё тянуло поговорить о Достоевском.

Да и в математике и физике я сильно отставал от них.

Меня интересовало что-то другое. Но я тогда не знал, что именно.

Славик был талантлив во всём. Несмотря на то, что в нём явно присутствовало гуманитарное, творческое начало, он, в отличие от меня, сдавал все экзамены на пять. По абсолютно не гуманитарным наукам.

При этом он производил впечатление молодого жизнерадостного разгильдяя. Прогуливал лекции. Не готовился к экзаменам.

Однажды произошёл курьёзный случай.

Сдавая экзамен, Славик доказал теорему не так, как это было принято. Получил два. Единственный раз.

Разразился скандал.