Когда минует август

– Почему?

– Не ощущаю я этого счастья…

Друг вопросительно посмотрел на меня.

– Да нет, жизнью, конечно же, доволен, – ответил я на его взгляд. – Но вот сказать, что счастлив…

Я замолчал, пытаясь сформулировать мысль. Выпитый алкоголь не позволял мне сосредоточиться. В голову лезли лишь картинки миновавшей встречи с Кариной и в особенности её ярко-зелёные глаза. Мне казалось, что я полюбил их. За что? За цвет? Длину ресниц? Да не важно. Главное было то, что они остро вре?зались в мою память, как нож врезается в брикет маргарина. Доведётся ли мне ещё хоть раз увидеть эти глаза? В том я не был уверен. Карина хоть и обещала позвонить (что в перспективе сулило встречу), но откуда мне было знать, что эта надежда не являлась ложной? Возможно, Карина просто не хотела меня огорчать.

– Счастье – чувство мимолётное, – наконец вынес я своё суждение. – Это всего лишь секунда. Внезапно возникает из ниоткуда и также внезапно исчезает в никуда. А всё, что происходит далее, это только послевкусие.

– То есть по-твоему счастливых людей не бывает?

Я задумался.

– Не совсем так. Есть те, кто умеют растянуть эту секунду. Они счастливые. Но такое случается очень редко.

Мы закурили ещё по одной. Молчали. Философии на сегодня, мне казалось, было достаточно, тем более я сомневался, что спьяна наговорил чего-то мудрого. Мысли смешивались. Внезапно мою голову посетил вопрос:

– Братан, а что такое Купчино.

Андрюха усмехнулся:

– Ну вот вишь дом напротив?

– Ну?

– Эт и есть Купчино… Или вон фонарь, вишь? Эт тоже Купчино… Деревья, тротуар, остановка, урна…

– Да я понял тебя, – немного раздражённо перебил я друга. – Та чокнутая с Невского сказала, что сюда лучше не соваться…

– Больше слушай всяких чокнутых с Невского.

Мы вернулись в кухню и допили скотч. Меня жутко клонило в сон. Андрей был чуть пободрее:

– Завтра у нас квартирник недалеко от центра. Пойдешь со мной? Песни попоём, стихи почитаем. С Германом тебя познакомлю.

Сон смыкал мои веки, наливая их свинцом. Голос друга уплывал куда-то за пределы кухни. Последнее, что я помню из сказанного мной:

– В общем… можно…

Глава 5

Утром последовавшего дня я был вполне свеж и бодр. Встав с дивана (не помню, как переместился из кухни в зал), я уронил взгляд на пол, где лежал тетрадный лист в клетку, на котором синими чернилами было выведено:

«Молодец, я на репетиции, позвоню, как закончится. Приготовь стихи на квартирник.

P.S.: как себя чувствуешь? В холодильнике есть пиво, если нужно опохмелиться».

Одеваться мне не пришлось, так как спал в одежде. Скорее всего, вчера мы с Андрюхой ещё долго болтали, и в итоге меня просто вырубило. Я пошёл за пивом, вернулся в зал, снял трубку телефона и, приложив её к уху, начал дурачиться:

– Гоголь Николай Васильевич?.. Это Молодцов вас беспокоит… Да, тот самый… Хочу выразить вам личное презрение… Как за что? Ну вы? ж писали, что на Невском проспекте всё исполнено приличия?.. И что люди там порядочные… Хорошо, а тогда как вы объясните мне то, что я наблюдал там вчера?.. Ой, вот только не нужно сейчас оправдываться, Николай Василич!.. Что?.. Да я всё понимаю, Николай Василич! Все мы ценим ваш вклад в русскую культуру! Только врать-то зачем? Вам ведь уже… лет двести, наверное?.. Что?.. Бог простит. До свидания!..

Я положил трубку и, глядя в окно, за которым размеренно текла жизнь, допил пиво. Глянул на часы: был почти полдень. Пиво обострило аппетит, но еды в квартире не было (закуску мы с Андрюхой слопали до крошки). Я решил позавтракать в баре.

Как же в нём всё было знакомо. Те же столики, те же стулья, та же сцена, на сей раз пустовавшая, и даже бармен тот же, что и вчера. Но два отличия кардинально преобразили помещение: открытые занавески на окнах, отчего повсюду было весьма светло; и абсолютное отсутствие посетителей, за исключением, разумеется, меня. Дух Содома и Гоморры испарился, видимо, ещё глубокой ночью, и теперь бар походил на вполне культурное заведение.

Наконец можно было расслабиться и поесть в спокойствии, не отвлекаясь на гомон толпы. На столе передо мной были отбивная из говядины, запечённые картофельные дольки, двойной сэндвич с тунцом и капучино. «Если буду так питаться постоянно, то деньги у меня закончатся уже завтра!» – подумал я, жадно заглатывая кусок мяса. Сполна утолив голод, до кучи заказал ещё бокал пива.

В баре появился ещё один посетитель. Это был солидный чуть полноватый мужчина средних лет в дорогом чёрном костюме. Он сел за соседний столик лицом ко мне. Бармен, поздоровавшись с мужчиной, тут же поставил перед ним тарелку с испускавшим плотный пар супом и какой-то салат. Мужчина, тщательно протерев руки влажной салфеткой, принялся за еду.

Его манеры были весьма интеллигентные, практически аристократичные. Я наблюдал за ним исподтишка, но в пустом зале делать это было крайне сложно. Когда мужчина заметил на себе мой взгляд, он сначала прищурился (видимо, из-за проблем со зрением), затем поднял густые чёрные брови, воскликнул что-то неопределённое и поднял руку.

– Простите! – сказал он мне.

Оставив завтрак, мужчина подсел за мой столик и снова прищурился. Его поведение говорило о том, что он прибыл с добрыми намерениями.

– Простите, – повторил мужчина, – а это случайно не вы… вчера выступали здесь в качестве чтеца?

Мне было приятно оказаться узнанным. Я, вальяжно откинувшись на спинку стула, с улыбкой ответил:

– Я.

– Хорошо… – потерев ладонь о ладонь, довольно приметил мой собеседник. – Очень хорошо… Как там было?.. М-м… Секундочку… Мне рифму не для вас рождать и не для вас стараться? Так ведь?

– Воу! – поражённый такой памятью и указанным мне почтением воскликнул я. – Да, всё так! Верно!

– Очень хорошо!

– Спасибо! Меня Антон зовут! Антон Молодцов! – протянул я руку.

– Помню, юноша, помню, – ответил на мой жест мужчина. – Карен. Можно просто Карен. Я владелец этого бара.

– Ух ты! А мне Андрей про вас рассказывал!

Я вовсе не помышлял, что однажды мне доведётся встретиться с Кареном. В моём воображении его образ был антонимичен реальному. Владелец бара, – мне казалось, что это грозный и тучный кавказец с длинной окладистой бородой и толстенной в два пальца золотой цепью вокруг шеи. Воочию же Карен был немногим выше меня, голубоглазый, с тщательно выбритым лицом и прямым носом. Так и не скажешь, что армянин. В довесок ко всему у него абсолютно отсутствовал акцент.

– Молодой человек, – сказал Карен, – в этом замечательном городе я знаю минимум дюжину молодых людей по имени Андрей.

– Севцов Андрей, – уточнил я. – Из «Яблоко рая», который барабанщиком…

– Так… И что же он обо мне рассказывал? Хорошее? Плохое?

– Сказал только, что вы владелец бара и всё.

– Так… Кем он вам приходится, если не секрет?

– Это мой друг. Лучший и единственный. Учились вместе. На Дальнем Востоке. А вчера я приехал к нему в гости.