Худловары

Невысокий седой человек в зелёной неброской одежде (“маскировка” – подумал я) шёл, сгорбившись и склонив голову, к стойке бара. Мы многозначительно переглянулись. «Се ки?» – слишком громко, чтобы это соответствовало ситуации, спросила Констанс. По-моему, Лёха так опешил, что сам тут же ей по-французски и объяснил, ки се. До этого я ни разу не слышал, чтобы Лёха говорил по-французски.

Тем временем подошло время брать последнее пиво. Я встал и пошёл к бару, у которого уже сидел он, тот, кого я запомнил в роли Сатаны. Он устроился на высоком табурете и, как мне показалось, делал все, чтобы не быть узнанным, – буквально скрутился в клубок, закрыв руками лицо. Я взял три пива, стараясь не смотреть в его сторону (что было достаточно сложно сделать) и вернулся за столик. Некоторое время мы сидели молча. Потом, обернувшись к бару, я увидел, что Павловского там больше нет. Оказалось (Анжел показала знаками), что он уже сидит позади нас. Лёха порывался подойти и заговорить, я не советовал ему этого делать, но в конечном итоге он меня не послушался и все-таки подошёл.

– Добрый вечер, Глеб Олегович, – сказал Лёха.

Я мучительно соображал, что ещё можно сказать в такой ситуации. В голову лезли какие-то идиотские фразы вроде “рады видеть вас здесь” или “как ваше здоровье”. В итоге я так и не расслышал, как Лёха продолжил. Но я очень хорошо расслышал ответ Павловского.

– Ну а что, сижу здесь, тасскать, в приятной компании…

Я повернулся, чтобы приветствовать его и его компанию.

У столика стоял растерянный Лёха.

За столиком сидел Глеб Павловский.

Один».

Справедливости ради стоит добавить, что с закатом ФЭПа Глеб Олегович не потерял аудиторию. Наоборот, он занялся более тяжёлой и благородной работой – общением с умственно-отсталыми массами напрямую. В 2004-м он проявился на Украине, где пытался объяснить местным бело-голубым, как закидать тапками оранжевую революцию. В 2005-м его видели на Селигере, где он вместе с Земфирой зажигал на дискотеке движения «Наши». Вскоре после этого Глеба Олеговича вместе с андроидом Паркером подключили через параллельный порт к телевидению в виде специальной передачи для пенсионеров. К тому моменту я уже два года не смотрел телевизор, и оценить сей труд не мог. Но я думаю, стороны были довольны. Все андроиды мечтают об электро-овцах, и наоборот.

# # #

Закат ФЭПа повлиял и на нас. Лес рубят – кондоры летят, как говорят в Перу. После выборов «либеральные» проекты вроде «Вестей.Ру» были уже не нужны, и сайт отдали телеканалу РТР.

Осталась ещё «Лента». Но она была вроде космической станции, успешно запущенной на орбиту. Процесс запуска был интересен, а вот рутинные процедуры по поддержанию орбиты – нет. Да и гребёная политика, опять же.

День рожденья нового президента, 7 октября 2000 года, я отмечаю зачисткой. Удаляю со своего офисного компа всю почту, все настройки FTP, грохаю «аську» и ещё десяток директорий. На часах уже почти семь утра. Вокруг пустой ФЭП. В закутке, где сидела «Лента», остался лишь мусор, куски пенопласта да раскиданные журналы «Компьютерра» и Men's Health.

Лента» отправилась на новое место жительства. Но я в ней больше не работаю. И я провожу зачистку рабочего места, которое вскоре может попасть в руки цепных псов режима.

Сегодня же «Вести.Ру» появились в Сети в новом дизайне и составе, и сразу кинулись воспевать нашего П. в день его 48-летия. Старые «Вести» днём раньше собрались в клубе «Пироги» и отметили там свою смерть.

Событие символизировало завершение второй волны Рунета, и в «Пирогах» по этому поводу смешались представители обеих волн. В первую очередь здесь, был, конечно, представлен бомонд свободолюбивого, утопического Рунета середины 90-х: над столами летал сын Настика, а в соседнем зале Ицкович, пользуясь габаритами, скрывал от народных масс Делицына.

С другой стороны, смерть «Вестей» оплакивали и журналисты первой коммерческой волны Рунета, которые пошли в Сеть в конце 90-х, после кризиса, подкосившего бумажную прессу. Эти люди не всегда могли отличить FTP от HTTP, однако были не менее свободолюбивы и к тому же знали, как верно писать слово «паравоз». Тут был и Никита Максимов из «Знания – Силы», и Слава Курицын из «Ома», и бородатые дядьки вроде Владимира Тучкова.

Когда я поделился этим волновым наблюдением со случившимся рядом Паркером, он заявил, что третья волна Рунета, которая начинается со дня рожденья президента, будет государственной. Теперь будет модно работать в Сети на государство либо против него – а разница лишь в цене.

В связи с подобной перспективой тотального разделения на путатов и депутатов многие приуныли. А иные даже признавались плача, что всё-таки продались новым «Вестям», и хотя сами вряд ли будут воспевать виртуального П., но окружающая атмосфера всеобщей П-филии очень удручает их, творческих людей.

Однако при желании уже можно было разглядеть у них за ухом печально известную дырочку зомбо-порта, как у Паркера. Хотя это были уже не такие грубые андроиды прошлого поколения, которых описывал сам Паркер. Новые, более гибкие трансформеры, подобные второму Терминатору, выглядели совсем натурально. Но эта была та же зараза, тот же маразм, который косил наши ряды.

Сандраоке

Привычка к новостям сама по себе – нешуточный наркотик, даже если они не политические. Уже не работая в «Ленте», я часто заезжал туда по старой памяти, дабы поглядеть, что нового в Рунете.

Нового было много, но в истории литературных болезней стоит упомянуть главное: в декабре 2000-го Рунет захватила поэтическая игра под названием «сандраоке».

Игра была связана с решением правительства вернуть стране старый советский гимн с новыми словами. По этому поводу происходил то ли конкурс, то ли просто стихийный бум текстов на музыку Александрова. Добрые мониторщики «Ленты», знавшие мою слабость к поэзии, закидали меня шедеврами.

Шедевры звучали даже по радио – я лично слышал вариант гимна, написанный каким-то мужественным пролетарием. Текст начинался словами: «Враги России, отойдите! Друзья России, подойдите!» Шершавый, как говорится, язык домкрата.

Свои версии гимна представили и различные фракции Госдумы. «Сомкнёмся в едином строю, россияне!» – предлагала ОВР. «Славься, народная собственность частная!» – возражала СПС, которая также обещала «для инвестиций широкий проход» и «рынка валютного быстроразвитие».

В редакции «Ленты» последнему тексту пророчили золотую медаль на Первой Всероссийской Олимпиаде по спортивному сандраоке. А я как начинающий футуролог уже прикидывал, что машинка для сандраоке будет миниатюрней японских караоке-машин (мелодия-то одна!), и уже через пару лет этим портативным прибором снабдят все рестораны и станции метро, а также начнут встраивать его в мобилы, вибраторы и детских кукол.

Однако власти зарубили эту прекрасную народную развлекуху на корню, поручив написание нового текста гимна тому же детскому поэту, имя которого стояло на двух предыдущих вариантах.

Правда, самую первую версию написал армянин Уреклян, но все понимали, что грузину Сталину едва ли понравится такая фамилия, поэтому в соавторы был добавлен рукопожатый Михалков. Хотя претензии у вождя народов всё равно остались. Говорят, в первой версии гимна была строчка «Партия Ленина, воля народная». Сталин написал на полях: «Народная воля? Расстрелять нах!». Но шустрый Михалков быстро исправил «волю» на «силу», и вождь сменил гнев на милость. Зато в следующей версии детский поэт выкинул из песни самого Сталина. В общем, другого такого мастера по переписыванию гимнов не было во всём мире.

Изначальный вариант нового гимна «Михалков 3.1 beta», просочившийся в газеты, опять порадовал бы вождя народов. Первые строки («Могучие крылья расправив над нами, российский орёл совершает полет») повторяли аналогичный пассаж из песни «О Сталине мудром» на слова Михаила Инюшкина. Тогда вообще было принято так писать: мол, страна у нас великая, тут и орлы не просто летают – они «совершают полёты», вроде космических кораблей.

Правда, в следующей строке говорилось про «символ Отчизны – трёхцветное знамя». Это многих удивило. Казалось, Михалков написал новый гимн так, чтобы при случае можно было продать его французам, немцам, болгарам, голландцам и ещё двум десяткам наций, включая производителей телевизоров «Рубин».

Далее по тексту знамя вело всех к «победе» непонятно над кем, а вместо Ленина упоминался Господь. Стало ясно, что у Михалкова заело кнопку copy/paste и кто-то должен срочно спасти главный word-процессор страны.

На наше счастье, перед самой публикацией нового текста Михалкова в Рунете появилась дивная игрушка «Помощник Поэта». Эта программа умела дописывать четверостишия по первым двум строкам.

Помните, в третьей главе я говорил, что рифмованная поэзия – удел роботов? «Помощник Поэта» – идеальный пример. Достаточно упомянуть лишь парочку песен этого робота, который был рождён, чтоб сказку сделать дрелью:

Могучие крылья расправив над нами,

Российский орёл совершает полет.

Мы вместе с тобою летели, обнявшись,

Раскрыл он глаза, видит – птица поёт.

Если у кого возник вопрос, кто такие «мы с тобою» – так это две головы нашего чернобыльского орла! Следующая строчка тоже понятна: когда одна голова поёт, другая спит с закрытыми глазами. Потом меняются. Как у дельфинов.

Идём дальше. «Гулливера в Стране Великанов» читали? Следующий вариант робота – поэтическое описание трогательного момента книги, когда орёл уносит домик с Гулливером хер знает куда:

Могучие крылья расправив над нами,

Российский орёл совершает полет.

Я помню наш домик любви над волнами,

Которой был поднят над серым зверьём.

Некоторые рунетчики, впрочем, считали, что новый гимн будет не очень отличаться от старого по тексту. Поэтому они сразу бросились скармливать роботу классическую строчку про «великую Русь». Робот в этом случае отвечал «И каждым я в отдельности горжусь!», либо «Второй наверно месяц я дерусь», или даже «Возможно, я оттуда не вернусь». Робот был конкретно в курсе того, что происходило в Чечне и в Баренцевом море.

И только профессор Лейбов, знающий тонкие подходы к литературным машинам, получил от робота строку «Я точную дату назвать не берусь», и вслед за этим – текст гимна на тридцать экранов. Многие подозревали, что Лейбову удалось подключиться напрямую к Михалкову и перезагрузить его в режиме Safe Mode.

# # #

В четыре часа утра иду по пустому Кольцу. Редкие машины притормаживают. Но я отмахиваюсь – времени куча, и хочется немного пройтись ногами после этой компьютерной отсидки. Неожиданно впереди останавливается чёрная тачка с темными стёклами и синими мигалками.

«Да купил, купил я уже вашу долбаную регистрацию за 20 баксов…» – мысленно говорю я, поравнявшись с ней. Из тачки высовывается бритоголовый парень: