Последний из Первых Миров. Эпоха Тишины. Том 2

– Да ты *нецензурное слово, которое я уже в сотый раз перефразировал за весь этот текст*.

«Люди…переживали твое Гало?» – будто про себя, но случайно транслировав мысль друзьям, подумал Заэль.

То было довольно частым явлением в Первой Войне – природное явление, бедствие, создававшее в небе гигантскую воронку, иногда несколько километров в диаметре, в буквальном смысле обрушивающую небеса на землю. Гало, так названное людьми ввиду схожести с подобными оптическими явлениями, вращало облака вокруг воронки, в центре которой собирало статическое электричество от трения ледяных кристаллов и воздуха в окружающих его тучах. Вращающий момент был столь велик, что воздух сверху мощным и постоянным потоком давил на землю, сотрясая ее, иногда даже вызывая смерчи. Пусть Ренбирская Академия Окто, не раз бравшаяся за изучение подобных явлений, даже по летописям и личным подтверждениям Богов до сих пор отказывается в это верить – небо от центра воронки освещал вовсе не белый свет огромного электрического заряда, а все пространство вокруг Гало, всю землю под ним на многие километры, заливал демонический кроваво-красный свет. Страшный грохот, сотрясающий землю, штормовой ветер и смерчи – все это было лишь малой долей несчастий, вызванных пагубным влиянием сего страшного явления. Достигнув определенного лимита энергии, заряд в небе, в один момент, взрывался, всю свою мощь, будучи сжатым плотными облаками по кругу со всех сторон, обрушивая на землю. Разрушения от подобной разрядки были беспрецедентными, и вполне были способны навечно менять карту мира. На самом деле, теперь, когда это явление упомянул Заэль, Френтос едва не получил открытый доступ к титулу одного из учителей Академии Окто, куда бы его прежде, ввиду некомпетентности и недостатков необходимого типа мышления, наверняка бы не взяли. Он почти прямым текстом услышал от дракона то, до чего вся Академия, столетия ломая седые головы, так и не дошли. Пускай и им, разумеется, уже приходила в головы идея, что подобные явления не могли случаться без чьего-либо явного участия со стороны. В итоге, они все сошлись на мнении, что никто в мире не обладал настолько великой силой, чтобы самостоятельно создавать Гало по своей прихоти. Довольно странно, не находите? Ведь Серпион сам столетиями работал с ними над многими вопросами окто. Если, конечно, он не опустил эту тему на вопросе «создания Гало по своей прихоти». Окто Серпиона было слишком шальным, и он редко менял погоду по своему желанию, а Гало и вовсе создавал случайно, даже не способный его полностью контролировать.

– Вы о чем там задумались? – уже медленно и аккуратно, с дрожью в коленях от движения неустойчивой опоры под собой, поднимался на ноги Френтос.

– Ничего особенного. – покачал головой, или же просто разминал шею, Серпион.

– А как насчет планов на будущее? Что ты собираешься делать? – серьезно повернулся к тому Френтос.

– Я уже убедился, что максимум моих сил – делать локальные выборы. Я выбираю войну, как и прежде. Моя битва еще впереди. – уверенно смотрел в глаза другу тот.

– В этот раз чудить не будешь?

– Прыгай уже. С окто или без, как хочешь. Результат все равно будет один.

Все еще грязное, и кое-где, чуть ниже рта, красное от крови усталое лицо Бога Природы не изменилось с теми словами, хотя Френтос и без проблем разобрал в них своеобразный, наверняка свойственный старому воину, сарказм. Он с самого начала не хотел убивать Френтоса, и теперь, увидев его решимость воочию, даже испытывал к тому немалую симпатию, поражаясь его внезапно великой силе воле, свойственной тем же воинам, которых он когда-то вел в бой, и с которыми люди в Первой Войне одержали победу даже над столь сильным врагом, как имтерды. Это придавало ему некоторой уверенности в том, что, если даже сам Серпион не справился со своей задачей в борьбе с Бездной, он еще может переложить свою надежду на плечи Френтоса, что точно не рухнет под грузом правды, наверняка ожидающей его впереди, известной, но не оглашаемой самим Серпионом, и никогда не перестанет сражаться. Пускай его характер все того же старого воина и не позволял ему открывать своих мыслей и переживаний самому Френтосу, он продолжал вести себя грубо по отношению к нему.

– А ты что будешь делать, великан? – посмотрел Френтос уже на закрытые толстой костяной дугой выше маленькие глаза дракона.

«На все будет воля Совенрара и Хемирнира. Я не хочу сражаться с людьми…но все мы понимаем, кто и с кем будет сражаться на самом деле. Это не наша война. Не нам о ней переживать.»

Френтос, неуверенно поведя бровью и без того от сонливости полузакрытых глаз, задумался.

«Тем более, мне интересно посмотреть на героев имтердов. На Винториса, Геллара и Самума…»

–На последнего не смотри. Глаза вытекут. – оторвался от мыслей, которые все равно ему уже не давались, Френтос.

«Вытекут?»

Френтос уже не отвечал – в этом просто не было смысла. Серпион сидел рядом с уже вновь закрытыми глазами, так своеобразно провожая друга в неизвестность, в которой даже он сам не знал, что теперь происходило. Обдуваемый совсем слабым, уже не столь холодным и неприятным ветерком, Френтос смотрел вниз с какой-то особенной печалью, будто стараясь найти в себе решимость вовсе не на один прыжок с относительно небольшой для него высоты в десятки метров, а для целого скачка из огня да в полымя. К счастью, его голова работала все хуже с осознанием ухудшения своего состояния, и это, в какой-то степени, бесило Френтоса, мгновенно давая ему заряд энергии на попытки развеять бессилие, растрястись, и так подготовиться к дальнейшим трудностям, которые он не просто ожидал встретить впереди – он их предчувствовал.

Одно легкое движение, и затылок дракона уходит из-под его ног. С шумом ветра в ушах, снова поражая замершее тело неприятным встречным ветерком, всего на несколько секунд он отправляется в полет, так же быстро и уверенно встречая под своими ногами новую, и куда более устойчивую опору. Вокруг него ничего не пошевелилось, и от взмахов огромных крыльев выше под его ногами буквально не осталось ничего, кроме голой земли, да с небольшим, метр в диаметре, серым кругом посередине. Приземление прошло успешно, и внутренняя сила Френтоса была уже готова к материализации, пускай даже не слишком серьезной, и все еще своим недостатком потрясывала тело своего владельца.

Он повернулся чуть налево, глядя на так же смотрящего в его сторону сверху Заэля, махая ему рукой. Дракон едва заметно качнул головой, с тем открыв приподнявшийся на ней образ едва различимого из-за светившей из-за него луны Серпиона. С такого расстояния не было видно, смотрел ли тот в сторону друга, ведь его глаза были либо почти, либо совсем закрыты. И вправду – он не смотрел вниз. Он просто чувствовал, что происходило внизу, почти так же, как это делал Заэль, пускай даже у него и не было для того отдельных и специализированных органов чувств. Его органом чувств, в первую очередь, теперь было сердце, и ему было грустно. Серпион жалел Френтоса, поскольку понимал, в каком положении, на самом деле, тот находился, и меж сколькими огнями был.

«Удачи, друг мой. И, что бы ни случилось, избегай встречи с тем, кто прозван Негласным Правителем.»

Голос Заэля в голове Френтоса казался уже тише, как и голос его собственных мыслей. Всего в пару мощных взмахов, он поднялся выше в воздух, резкими потоками ветра сломав под собой еще несколько верхушек елей, теперь, повернув правее, даже раскидав обратно по поляне ветки и иголки, что затерялись под деревьями в той стороны. Всю поляну снова залил лунный свет, ранее невидимый Френтосом там от черной тени гигантского Заэля. Люк стало видно лучше, и был он вовсе не серым, а белым. Пока он был плотно закрыт.

Френтос приземлился совсем рядом с люком, но, провожая взглядом уже улетевшего на достаточное расстояние от него Заэля и Серпиона, едва не потерял его из виду теперь, посмотрев вниз. Белый люк слишком сливался с окружающей, белой от света луны, поляной, а глаза его все еще слипались от недостатка необходимого октолимам для поддержания сил сна. Он не знал, что находилось внизу, и это еще немного пугало его. Пускай и дрожал он, скорее всего, вовсе не от страха. Пускай ветер вокруг него был уже достаточно теплым, влажным, и абсолютно спокойным, он все еще чувствовал во всем теле неприятный холод. Вокруг было очень тихо. Даже слишком тихо.

– Собираешься войти?

Этот был совершенно новый для Френтоса голос, хриплый и усталый, как у старика. Пусть то и было внезапно, это ничуть не испугало его, ведь его друзья, Серпион и Заэль, все еще не отлетели слишком далеко, и дракон точно слышал тот внезапный голос своими рогами (пускай тот голос, на самом деле, никому лишнему было невозможно услышать). Пусть и уверенный в своей безопасности, он достаточно настороженно обернулся назад, заранее взглянув туда через плечо, стараясь убедиться, правда ли к нему так неожиданно, тем более в подобных условиях, обратился кто-то ему еще не знакомый, а тем более встреченный им совершенно случайно. Лунный свет тогда едва ли справлялся с окружающей его тьмой, и конкретно в тот момент, когда он смотрел через плечо назад, буквально в пяти метрах от него образ загадочного человека совсем сливался с окружающей его тьмой глуши окружающих деревьев, очень некстати вставших на пути света к тому человеку, пусть раньше и казавшихся намного ниже. Френтос довернул все тело в ту сторону, стараясь получше разглядеть фигуру гостя, но почти сразу поймал себя на мысли, что правда никогда не видел его раньше, и вовсе не выглядел тот хоть сколько-то опасным. Видимость его была обманчива, и не только темнота и контраст теней с окружающим серебряным светом путали его восприятие. Что-то было не так с самим миром вокруг него, пока тот человек в черной вуали по самую шею находился рядом. Все его чувства как-то изменились, и он даже не заметил, как только при его появлении ветер зашуршал окружающими деревьями.

– Ты что-то об этом знаешь, дед? – подозрительно прищурил глаза Френтос, все еще стараясь получше рассмотреть расплывающийся перед усталыми и сонными глазами в темноте образ седых волос и морщинистого старого лица.

– Ох, ты говоришь про канализацию? Или конкретно про этот вход? – вполне дружелюбным хриплым голосом спрашивал старик.

– И про то, и про другое, наверное. – кинул быстрый взгляд назад, на люк, Френтос.

– Что ж, дай-ка подумать. Хммм… – приложил дряхлую ладонь к чуть наклоненному подбородку старик. – Я почти уверен, что совсем недавно кто-то заходил туда. Их…кажется, было трое. Три молодые девушки. Очень красивые. – добродушно и тихо про себя посмеялся старик.

– Какие еще девушки? – задумался Френтос о том, не говорили ли ему об этом раньше Серпион и Заэль. Скорее всего, он слышал об этом впервые.

– Ох. Воистину прекрасные, поверь мне. Говорят, что таких много там, внизу. Но они не любят незваных гостей.

– Знаешь что-нибудь еще?

– Есть в мире вещи, о которых даже мудрые старцы ничего не знают. И, поверь, знать не должны.

Френтос многозначительно и разочарованно вздохнул.

Наступила тишина. Ни старик, ни Френтос, уже наверняка не собирались что-то друг другу говорить, и последний отлично это понимал. Ему было достаточно лишь оценить свое общее состояние, чтобы понять, что собеседник из него теперь в любом разговоре никудышный – его с головой накрыла сонливость.

Со вздохом протерев глаза руками, он развернулся на месте и, хрустнув под ногами хрупкими веточками, не слишком энергично принялся разминать руки. Старик сопровождал движения уставшего и обессиленного юноши спокойным и молчаливым взглядом. Он чувствовал мир иначе, чем прочие, и было бы неверно сказать, что он мог за чем-то следить своими побелевшими от времени, ярких вспышек прошлого, глазами. Но он был полностью сосредоточен на собеседнике, что уже, одной рукой подняв чугунную крышку люка у себя под ногами, и так же с силой бросив ее в сторону, поразил тишину вокруг ее глухим тяжелым звоном о землю. Его тело плохо двигалось, он замерз, устал, и едва не засыпал на ходу. В земле под ним, под местом люка, к самой поверхности выходила старая железная и насквозь ржавая лестница. В своем обычном состоянии Френтос бы никогда не стал ей пользоваться, и просто спрыгнул бы вниз со своим окто, чего теперь не позволяло общее бессилие. Теперь он мог лишь смириться с этим. Последний раз вздохнув, даже с некоторой заглушенной от усталости злостью на свое состояние, он принял на себя теперь удел обычного человека, мало на что способного в ожидающих его пока неизвестных, но наверняка экстремальных условиях Ренбирской Канализации. Выбора у него уже правда не было.

– Закроешь за мной вход? – все еще глядя вниз, где было уже достаточно светло, спросил старика Френтос. – Не хочу, чтобы кто-нибудь за мной пришел.

– Есть, кого бояться? – так же, не меняя лица, спросил старик.

– Вроде того… – прикрыл глаза Френтос.

Он присел, одной рукой упираясь в дальний край входа, а другой упираясь в ближайший. Довольно вялыми и дрожащими от холода движениями ног, переставляя их с земли уже внутрь на ступеньки лестницы, еще немного подумав про себя о безопасности спуска после услышанного им звонкого и протяжного металлического скрипа ржавого металла. Поняв снова, что мысли ему уже почти не даются, он медленно, но верно, начал свой спуск вниз. Лестница была невысокой и опиралась на стену, а ниже ее, в пяти метрах под землей, был уже потолок восьмиугольного помещения неизвестного пока назначения с несколькими этажами из узких металлических платформ, с еще несколькими лестницами по бокам. Внизу горел свет, хотя и был он очевидно неестественным, что, в понимании Френтоса, вообще ничего не значило. У него уже просто не было сил обо всем этом думать, и тем более разглядывать вокруг себя маловажное для него окружение и неинтересный интерьер подземелья и канализации. Он просто продолжал молча спускаться вниз, сосредоточенный, насколько это было возможно, только на своей задаче.

– Кто это был?

Перебивая легкое шуршание деревьев вокруг, где все еще изредка с ветки на ветку падали обломки их верхушек, этот голос едва ли его нарушил, все такой же тихий, и едва различимый. Мужчина в некогда известной всему Западу форме безжалостных и жестоких наемников Бруси, сверкая в свете луны алыми, словно кровь, волосами, все то время, что говорили между собой Френтос и старик, стоял в тени у дерева позади последнего в добрых десяти метрах и оставался впредь совершенно тихим и незаметным. Ему ни о чем не говорил вид того юноши, с которым говорил его вечный спутник, и он все еще не понимал, зачем старик искал с ним встречи, или, тем более, о чем он с ним говорил – какой был в этом смысл.

– Френтос. – однозначно и с улыбкой ответил старик.

– И кто он?

Старик сразу не ответил. Паузой в несколько секунд он пытался выудить из памяти своего подопечного уже имеющуюся у него информацию об этом человеке, но он совершенно ничего уже не мог о нем вспомнить. Чего, в целом, и ожидал старик.

– Не думаю, что теперь это важно. Вряд ли вы когда-нибудь встретитесь в будущем. – качая головой, хрипло и тихо посмеялся про себя старик.

– И куда он пошел?

– Синокин. Знаешь такое место?

Лирой задумался. Было ли ему знакомо это место? Его название точно о чем-то ему говорило, и старик прекрасно это понимал. Хотя и на мгновение осекся, узнав, о чем юноша думал тогда на самом деле.

– Разве я не должен идти туда вместе с ним?

Улыбка исчезла с лица старика. Этих слов он точно не ожидал. В этом просто не было смысла.