Ничей

– Лихо! – я показал ему большой палец.

– Привыкай, – посоветовал Вячеслав Вячеславович.

– Но это ведь не всё?

– Ты прав. Есть два… э-э… несколько щекотливых момента. Первый политический, если можно его так назвать.

– Что-то не то наплел? Он же верный член.

– Член-то он верный, но это ему не помешало. У компании старые счеты с энергетиками: долги, штрафные санкции и всё такое. И наш мальчик выдал им по первое число, прямо под запись: вы, мол, губители оборонной мощи, враги Отечества. Юристы в «Листке» уперлись рогом – не пропустим, дескать, в таком виде ваше интервью, не хотим судебного иска.

– Он тоже уперся? – предположил я.

– Похоже, да. Мне разруливать, естественно.

– Ну а второй момент?

– Второй попроще, если сравнивать с первым. «Листок» согласен взять наличными, но только в баксах. Бухгалтерия в нашей компании готова платить исключительно рублями. Так что твоему покорному слуге предстоит побегать с полным портфелем денег.

Я невольно посмотрел на портфель собеседника.

– Пока там пусто, – рассмеялся Вячеслав Вячеславович. – Главный счетовод компании требует еще одной визы, а зам по безопасности на выезде.

Даже на фото, вывешенном на корпоративном сайте, у главного счетовода был довольно отталкивающий взгляд. Я снова без восторга подумал о том, что контакта с этой дамой мне впоследствии не избежать.

– Значит, собеседование откладывается?

– Да, – сказал мой лоббист. – Считай, что это время он потратил на корреспондента «Всероссийского листка». И потом, я хочу быть рядом во время вашего общения.

– Значит, завтра?

– По всей видимости.

В редакции «Вестника» на мое возвращение отреагировали вяло. Можно сказать, что не реагировали вовсе. После лихорадочной суеты здесь наступила следующая стадия – тупого безразличия. Номер откровенно завис. От моего клиента с Шаболовки вестей по-прежнему не было. Идею как-то уговорить капризного аналитика шеф отверг, чтобы ненароком не разозлить его. Поэтому обложка журнала пустовала. Депутатскую статью решили пока не доставать из загашника, поскольку всё бы ничего, но парламентарий входил в один комитет с Грузиловой, и его блистательное явление обществу могло вызвать у нее новый приступ ревности.

Так что все добросовестно сидели на рабочих местах и маялись дурью. Я примкнул к коллегам и принялся дописывать заметку про утреннее совещание с обоими спикерами. Конечно, опуская некоторые личные детали. Между тем, как всегда во время работы, речь зашла об отдыхе. Нонна живо, в лицах, описывала разногласия, возникшие по этому поводу в ее семье. Как оказалось, были они также идеологического свойства.

– Категорически отказывается ехать в Турцию, – негодовала она насчет своего супруга.

– Почему это? – спросил Тимофей.

– Не желает спонсировать исламский мир, видите ли.

– Там вроде не очень строго с исламом, – проявил эрудицию дизайнер.

– Всё равно. Вообще ни в какую мусульманскую страну не хочет. Он как национальный лидер, за православие.

– Езжайте в тогда Грецию, там дороже, – порекомендовал я.

Нонна сделала вид, что не слышит.

– А визы вы успеете получить, если куда-то еще соберетесь? – решила выяснить ее подруга Инна.

Ответа она не получила, ибо в наши покои буквально впорхнул Всеволод Георгиевич. Он явно был окрылен и не скрывал этого.

– С замминистра культуры выпивал! Прикиньте, да? Отличный мужик, – с порога начал он. – Надо интервью делать.

– О чем? – попробовала уточнить Нонна.

– Откуда я знаю, о чем? – искренне поразился шеф. – Замминистра, понимаешь?

Никто не нашелся, чем крыть.

Мне хотелось спросить его кое о чем, но не при такой аудитории. А лучше всего один на один. Такой возможности мне, увы, не дали. Шеф уволок Нонну с собой, что-то объясняя на ходу, и ничего не оставалось, как опять обратиться к новостной заметке. Этот жанр мы называли анонимками, так как подписываться под текстами нам строго-настрого запретили. Официально считалось, что таким образом поощряется личная скромность сотрудников. На деле руководство опасалось, что по малому числу одних и тех же фамилий заказчики сделают нежелательные выводы о численности и возможностях коллектива.

Анонимка рождалась туго. Помучившись немного, я решил пробежаться по новостным сайтам. Там, куда ни глянь, красовались комментарии экспертов накануне партийного съезда, который открывался в четверг в Гостином дворе. Заправские гадатели на кофейной гуще и бровях начальников пытались заранее раскрыть тайну всех тайн – определить, кто будет преемником нынешнего гаранта конституции. Каждый из комментирующих был по-своему уклончив и оставлял себе путь к отступлению, ибо правды, похоже, не знал никто.

Часть экспертов допускала, что молодой наш либерал благополучно останется на второй срок, и народ этот выбор в целом поддержит. Была в их утверждениях определенная доля истины, особенно, что касается народа, который и не такое поддерживал. Другая часть комментаторов, тоже как будто резонно, указывала на то, что рейтинг власти постепенно ползет вниз. Подразумевалось, что фиг его знает, куда он доползет к марту.

В качестве гипотетических альтернатив президенту-либералу назывались люди разные. Фигурировали в списке вероятных сменщиков несколько вице-премьеров и губернаторов, парочка глав государственных корпораций и даже один из двух парламентских спикеров. Последнего, впрочем, назвал вероятным преемником лишь один конспиролог, из года в год продвигавший одну и ту же теорию всемирного заговора. Сами якобы кандидаты в преемники от малейших комментариев уклонялись.

Тем временем от Вэ-Гэ вернулась Нонна. Шеф поделился с ней идеей издать книжку макроэкономиста Христофора Винта, который консультировал еще Джорджа Буша-старшего, а потом по приглашению президента Боснии и Герцеговины реформировал экономику этой балканской страны. Доктор Винт, выловленный на какой-то презентации, уже благосклонно дал свое согласие печататься, но право изыскать средства любезно предоставил нам. Возиться с редактурой пухлого труда мне страсть как не хотелось. К счастью, ее взяли на себя Эрик с Инной.

Наконец, мне удалось-таки улизнуть от коллег и проникнуть в приемную. Офис-менеджер Ирина с постоянным румянцем на щеках деловито подшивала бумажки, дверь в кабинет Всеволода Георгиевича была распахнута. Шеф стоял на пороге и тыкал пальцем в смартфон. При виде меня он бросил это занятие и сам спросил:

– Ты о моем предложении думал?

Я покосился на Ирину и лаконично ответил:

– Думал.

– Подумай еще чуть-чуть, скоро вернемся к этой теме, – сказал он и похлопал меня по плечу.

Трудовой день в домике завершался безрадостно. Из офиса ССР по факсу пришла крайне печальная весть. Отставка исполнительного директора Совета счетоводов России, которая давно ожидалась, но в которую у нас упорно не хотели верить, всё же состоялась. Веру Моисеевну, компанейскую и доступную, дружившую с журналом с момента его создания, сменила безумная Ангелина Прокофьевна. Депутат Грузилова одержала верх в долгой подковерной борьбе и пропихнула свою оруженосицу на хлебную должность. Кое-кто из наших при виде факса даже застонал в голос.

– Поработаем теперь, – мрачно молвила девушка Юля.

Тут она была права.

– Ну, почему, почему всё так? – яростно возопила другая сотрудница рекламной службы, выпившая заодно с Верой Моисеевной, наверное, целое озеро водки. – Почему таких продвигают, а? Кто-нибудь мне скажет?!

Через неделю ей предстояло провести совместное с ССР официальное мероприятие. При Вере Моисеевне оно, без сомнения, вылилось бы в милые, буквально домашние посиделки в особнячке на Остоженке, который занимало представительство одной древнерусской области. Завершились бы они сытным угощением под расслабляющие и согревающие напитки, с яркими авторскими тостами и воспоминаниями о былом. Во что всё выльется при такой ходячей жути, как Ангелина Прокофьевна, даже трудно было вообразить.

Погоревали и бросили жребий. Идти освещать мероприятие выпало мне. Рекламистка начала что-то сумбурно говорить, объяснять расстановку сил, я покивал и предложил ей вернуться к этой теме в понедельник, когда сдадим номер – если сдадим, конечно («Или когда положу заявление шефу на стол», – мысленно добавил я). Параллельно я обменивался сообщениями с Мариной, которая снова дежурила в своей больнице.

«Завтра там же тогда же?» – спрашивала она, не забывая присовокупить к сообщению смайлик.

«А как иначе?», – бойко отвечал я.