Ампутация души

– Опа! На ловца и зверь бежит.

Деваться Деснину было некуда, и он приготовился к самому худшему.

– Ты чего натворил? – уставилась на него Юлька.

– Да ничего, – буркнул Деснин в ответ. – Мужика из петли вынуть хотел.

– Ага, а потом скрылся. Ты его знал? – тут же начал допрос капитан.

– Да откуда. Я неместный вообще.

– А я вот и вижу. Документы при себе есть какие?

Деснин молча протянул справку.

– У-у, сто пятая. Ясненько.

– Андреич! – выскочила из-за прилавка Юлька и ухватила мента за рукав. – Ты чего удумал? Он же ничего не сделал.

– Не сделал, так сделает, – одернул руку мент. – У меня на это нюх.

– Да завязал он. Это… это жених мой.

– Ха! – усмехнулся капитан. – По переписке что ли? Ну прям «Калина красная». Да только то кино, а я в кино не верю. Не боишься с уголовником-то? Он у тебя еще и хату с магазином выставит. К нам побежишь, да поздно будет. А с тобой, – обратился он к Деснину, – мы еще разберемся. Одно нарушение уже есть – не отметился.

– Да я как раз шел, – соврал Деснин.

– Вижу я, как шел. Еще одно нарушение, и как УДО получил, так и обломишься, знаем мы вас. Это, Юль, у меня там в машине еще трое пацанов. Дежурство долгое…

Юлька без лишних слов выставила водку на прилавок.

– Ну и на закусь чего-нибудь заверни, – потребовал мент и ушел не расплатившись.

– Это что, крыша? – спросил Деснин.

– Да так, – махнула рукой Юлька. – У хозяина еще на рынке точка – менты докопаться могут до всякой ерунды. В общем, дороже выйдет, так что в водке велено не отказывать. Но они не особо наглеют: только по выходным заходят.

– Понятно. Ментовской беспредел. Если этот урод на меня зуб имеет… Вот влип, а, – расстроился Деснин. – Только откинулся – опять нары светят. Они ж с этим мужиком на памятнике дело просто так не замнут, меня дернут еще. Не хочу я туда больше. Знаешь, Юль, лучше я отъеду ненадолго, от греха подальше. Да и надо мне…

– Куда?! В Москву? Опять к этим своим корешам, уркам недобитым?

– Да нет. Сказал же – завязал я. Значит: завязал. И смирился.

– Ага, – пробормотала Юлька под нос, – Ничего себе смирение – не успел на волю выйти – уже глаз подбитый, да вон от ментов бегаешь… А-а, – Юлька повысила тон, – ты к своему попу, да? Черт бы его побрал! Ты ж ведь из-за него сел, сам сел. И чего он тебе только наговорил? Чем мозги до такой степени запудрил?! Чем…

– Юля! – в глазах Деснина мелькнула злость.

– Чего: Юля, Юля. Я уж двадцать пять лет Юля! – Юлька демонстративно отвернулась.

– Юль, – Деснин положил руку на плечо подруги, – надо мне съездить. Понимаешь – надо. Полагается так. Благословение получить. На новую жизнь. Да еще договориться насчет венчания. По-божески теперь жить будем.

Но даже слово «венчание» не произвело впечатления.

– Не езди туда, Коля, не езди! – вцепилась Юлька в плечо Деснина.

– Да почему ж не ездить-то?

– Интуиция у меня. Не езди! А?

– Да какая, к черту интуиция? Чего там со мной случиться-то может?

– Случится… Не езди, Коль. Зачем тебе?

– Слушай, отстань со своей дурацкой интуицией, – раздраженно произнес Деснин, отрывая от себя Юлькины руки. – Сказал съезжу – значит съезжу. Хм! «Интуиция», тоже мне!.. Ну ладно, Юль, – смягчился он, – Ну не реви ты. Я туда и обратно, ладно?

Глава IV. РОКОВОЕ ПАЛОМНИЧЕСТВО

Следующим утром Деснин уже сидел в купе плацкартного вагона. На одной из станций подсел и расположился напротив попутчик с довольно необычной внешностью. Длинные черные волосы, далеко выдающийся вперед подбородок, большой «орлиный» нос, узкие, почти бескровные губы. Одет во все черное, но более всего поражали его темные, пронзительные глаза. При желании на бледном лице этого странного субъекта можно было различить узкий шрам, идущий почти через всю левую щеку.

Попутчик не отрываясь смотрел на Деснина исподлобья, словно стараясь проникнуть в самую глубину души его. Деснин делал вид, что не обращает внимания на этот упорный взгляд, но вскоре не выдержал:

– Что это вы меня так рассматриваете, словно в душу влезть хотите?

– В душу? – встрепенулся попутчик. – Гуф – зал душ – давно уже пуст. Вот я и смотрю на людей. И не вижу.

– Чего же? – изумился Деснин.

– Людей не вижу, – отвечал попутчик. – Души в них нет. Давно уже рождаются люди без душ, а иные давно уже заживо умерли, живые мертвецы. Душевная энтропия уже наступила, не за горами и вселенская. Пророчество сбывается. «Я не нашел никого из них жаждущим, и душа моя опечалилась. Ибо они слепы в сердце своем и они не видят, что они приходят в мир пустыми; они ищут снова уйти из мира пустыми».

– Вы это о чем? – во второй раз изумился Деснин.

– Да так, – задумчиво произнес попутчик, явно не желая продолжать разговор ввиду его бесполезности. Тем не менее Деснин спросил:

– А разве можно разглядеть душу?

Попутчик еще раз внимательно посмотрел на Деснина и ответил:

– Можно. Только это не аура, о которой сейчас столько говорят, а нечто иное. Аура есть у всех, а вот душа – нет. Но в тебе я кое-что разглядел.

– Ну и ладно, – вполне дружелюбно произнес Деснин, выставляя на столик четверку и выкладывая несколько карамелин. – Не пьянства ради, веселия для. По пять капель. Радость у меня сегодня большая.

Попутчик не успел отказаться, так как Деснин в одно мгновение разлил водку по одноразовым стаканчикам.

– Ну, давайте, – торопил он.

Попутчик с явным омерзением взял свой стаканчик в руку и, лишь немного пригубив, вновь поставил его на столик. Деснин же выпил все до дна и закусил карамелькой.

– Хм, интересно, как в зеркале – произнес он, – у вас шрам на левой щеке, а у меня на правой, – Деснин провел рукой по небольшому корявому шраму. – Только у меня рваный от осколка, а у вас ровный. От ножа?