Война кланов. Охотник 1

– Будешь так называть – на своем ногоходе почешешь. Берите, я как раз позавчера полный бак залил. Вернетесь – не будите, соберетесь пить – толкните. Не кантовать и при пожаре выносить первым! – после подробных указаний Федор поворачивается к нам спиной и с головой укрывается одеялом.

Я смотрю на самого невозмутимого человека в мире – чуть не убился, миновал пасти оборотней и спокойно улегся спать. Мне бы так, а то я сделал то же самое, но внутри дребезжит от ужаса, мурашки носятся по спине, как стадо диких мустангов по прерии… И тянет в Шую необыкновенно, так ребёнок тащит за поводок упирающегося щенка. Когда четыре лапы расставляются в разные стороны, но неумолимый ремешок оказывается сильнее и прет по земле полузадушенное животное.

– Пошли, пока он добрый, – Вячеслав направляется к выходу.

В сенях для меня находится дырявый свитер, старый плащ и стоптанные кирзачи. Пока я облачаюсь в эти «хипстерские» вещи, Вячеслав накидывает дутую куртку, кроссовки, пальцы втискивает в обрезанные перчатки – этакий фирмач на моем убогом фоне. Принц и нищий, но выбирать не приходится.

– Скажешь в общаге, что срочно вызвали домой на картошку, вот с поля и заскочил за вещами, – гогочет Вячеслав, когда ловит мой хмурый взгляд.

– Тебе лишь бы поугорать, может, тронемся уже? Кстати, где транспортное средство?

– Сейчас открывай ворота, и аккуратнее с веревкой, как вывезу – свяжешь точно также, как ночью! – приказывает Вячеслав.

Я снимаю веревку с мешочками с загнутых гвоздей и открываю ворота. Те жалуются скрипом металла по дереву, но упавшая створка держится, как и товарка – прочно и надежно.

Из сарая, рядом с поваленным сенником, Вячеслав выводит на улицу древний мотоцикл «Урал». Модель-то старая, но в таком отличном состоянии, что не стыдно поставить рядом с хромированным «Харлеем». Видно, что над мотоциклом поработала опытная рука. Перебранный, с кучей замененных деталей и более мощным движком, разрисованный темно-коричневой краской, то тут, то там пластиковые вставки, подходящие по смыслу к общей стилистике.

Особенно выделяется руль – в виде оскаленной медвежьей головы, страшной и почти живой. Из разверзнутой пасти выглядывает фара. Коричневый пластик идет в разные стороны, заменяя разводы шерсти, в нем искусно прячется руль. Передняя вилка в форме лап держит вынесенное вперед колесо, заканчиваясь подобием блестящих когтей. Задние «лапы» словно отталкиваются от дороги.

Хромированные детали блестят, сверкают на солнце, кажется, что зверю оскорбительно долго находиться на одном месте. На таком можно рвануть куда угодно, не опасаясь, что отвалятся «лишние» детали и придется куковать в чистом поле.

На таком можно ехать в Шую!

– Что, нравится игрушка? – Вячеслав хлопает рукой по увеличенному бензобаку. – Мы с Федорузой переделали под себя. Так, хобби, а приятно, когда на тебя заглядываются по дороге. Вот если бы ты промазал, и въехал в дровяник, то Федя начал бы кататься на тебе. И не отпустил бы, пока не проехал пару тысяч без дозаправки.

– А вы специально в таком стиле сделали? Как бегущего медведя? Чтобы перевертней поддразнить? – интересуюсь я, переводя тему и восхищенно рассматривая мотоцикл.

– Догадливы-ы-ый, – протягивает Вячеслав, пока залезает в седло. – Давай прыгай и поехали.

Я водружаю на чернокожее сиденье свою пятую точку, приходится потесниться из-за могучей спины Вячеслава. Водитель легко дергает педаль и мотоцикл отзывается довольным урчанием. Пока водитель устраивается на сидении, мотор ровно и тягуче набирает обороты. "Зверь" мелко трясется, предвкушая скорую гонку.

В окне желтого соседского дома и вправду мелькает чья-то рука, шевелятся занавески-паутинки.

– Пассия Федина, сохнет по нему, а он все никак не решится. Держи! – Вячеслав протягивает шлем, более похожий на немецкую каску времен Великой Отечественной войны. – Надевай! А то нам ещё с гаишниками проблем не хватало. Они и так за каждую мелочь цепляют.

Вячеслав поддает газа, и мотоцикл легко срывается с места. «Медведь» выруливает на дорогу, и, наращивая скорость, летит навстречу свежему воздуху.

Ветер свистит в ушах, напевая песню свободы, протяжно подвывает на поворотах, меняет тональность на спусках и подъемах. По обеим сторонам проносятся налитые багрянцем березы, желтеющие травы. Кусты вербы и сирени роняют листву в сливные овраги.

Мы обгоняем машины, я вижу вскинутые брови людей, оглядывающих причудливый мотоцикл. Вячеслав едет аккуратно, но быстро. То и дело прыгаем на «встречку», для обхода машин. Мотор утробно ревет, словно грозно рычит на четырехколесных тихоходов. Я испытываю неясное облегчение по мере приближения к Шуе.

Впереди возникает черный джип "Чероки", хромированные дуги «кенгурятников» и порогов дразнят солнечными зайчиками. Чем-то угрожающим веет от машины. Возникает тоскливо-щемящее чувство, как в тот момент, когда я заглядывал в дуло пистолета.

Вячеслав пару раз пытается обойти лоснящегося «бегемота», но водитель, невидимый за тонированными стеклами, поддает газу. Мотоциклист тихо матерится сквозь сжатые зубы.

Так продолжается до тех пор, пока нервы Вячеслава не сдают и пока он резко не выворачивает руль влево. Рычит мотор. Мы рвем на обгон. Джип фырчит в унисон и моргает пару раз левым сигналом поворота. Мотается влево и едва не цепляет переднее колесо, за вытянутые медвежьи лапы.

– Да он издевается! – рявкает Вячеслав, когда пристраивается обратно за джипом глотать выхлопные газы.

– Пацаны, а покатайте на мотоцикле! – высовывается из заднего окна размалеванная девица.

– Пусть тебя олень катает, который за рулем сидит! – орет в ответ Вячеслав.

Зря, ой зря.

У джипа загораются стоп-огни, мощная машина затормаживает, оставляя следы на асфальте. Мы едва не въезжаем в лакированный багажник и с большим трудом останавливаемся. Вячеслав ещё раз тихо матюкается, когда машина выпускает на свободу одинаковые фигуры угрюмых пассажиров.

Рядом проносятся иные машины. Никто не хочет встревать в наш разговор. Судя по двум вынутым битам – беседа грозит стать увлекательной. Вот этого нам только не хватало!

– Ты не лезь, я справлюсь сам! – цедит Вячеслав.

– Уверен?

– К гадалке не ходи, – Вячеслав сплевывает на дорогу.

Вышедшие из машины будто являются однояйцевыми близнецами – накачанные шеи, короткие стрижки, перстни на волосатых пальцах. Даже жующие челюсти двигаются в одном ритме, различия лишь в одежде и формах ушей. У водителя курносая физиономия напоминала кирпич, у двух других головы округлые, похожие на шары для боулинга.

– Ребят, а что, девяностые возвращаются? – склоняет голову Вячеслав.

Он слегка подрагивает, как натянутая тетива. Со стороны кажется, что вот-вот расплачется, но я ему почему-то не верю.

– Юморист? Они и не уходили никуда. Может в Москве и рулят менты, а у нас же по-прежнему в фаворе "понятки" и уважение к старшим. Ты кого, гнида, оленем назвал? – водитель почесывает скулу утолщением биты.

– Как тебя ещё назвать, если беспределишь на дороге? Места мало, или стыдно быть обогнанным?

Пассажиры тем временем обходят мотоцикл, осматривают «зверя» и прищелкивают языком. Оглядывают по-хозяйски, уже ощущают себя летящими по дороге, в кожаной косухе и с сисястой подругой за спиной. А вот и подруга вылезает. Худая как трость, размалёвана ярче клоуна, на вид тридцать лет, но если умыть и переодеть – то больше двадцати не дашь.

– Ну, долго вы там? Брусок, покатаешь меня на мотоцикле? Пацанчики отказываются, – плаксивым голосом протягивает девчонка.

– Да, байк зачетный! Как раз за «оленя» и отдашь! Хы! Чтобы белыми зубками дальше солнышку скалиться! Чугун, прыгай за баранку, мы с Марго следом двинем. С ветерком прокатимся, родная! – водитель джипа шлепает девицу по плоской заднице.

Марго с радостным визгом запрыгивает на мотоцикл, сверкнув трусиками. Парни довольно ржут. Похоже, вопрос с мотоциклом решен и дальше нам или топать ножками, или возвращаться пред Федины ясные очи. Вряд ли нас так просто отпустят…

Тревожное чувство держит в напряжении, что-то настораживает в машине, а не в этих ребятах. Отголосок слабости опять накатывает дурным валом, но тут же пропадает. Зрачок пистолета никуда не делся, всё также ощущается смертоносный взгляд. Я ежусь. Не так страшны эти трое, как что-то неведомое в джипе.

Что там?

– Мужчины, может, вы возьмете деньгами? Я не знаю, но этой суммы должно хватить в качестве извинения за невольное дурное слово. Александр, помоги девушке спуститься, – Вячеслав достает из внутреннего кармана кожаное портмоне.

Мужчины заинтересованно подходят к открытому кошельку, заглядывая внутрь. Я протягиваю руку девушке, чьи яркие губки удивлённо распахиваются. Сзади дробью рассыпаются звуки ударов. Спустя две долгие секунды на землю падают три мешка с говном, по крайней мере, звуки очень похожи.

– Брусок, ребята! – девица кидается к лежащим без сознания дорожным хулиганам, потом поворачивается к нам. – Да знаете, что с вами будет, козлы?

– А ведь и правда, Сань! Они же мстить будут, страшно и жестоко! Давай всех четверых закопаем? – Вячеслав делает кровожадную рожу.

– Мальчики, что вы. Я пошутила, не убивайте, пожалуйста! – девчонка выставляет перед собой руки, защищаясь от нависающих фигур.

Побледневшая, с блеснувшими слезинками в уголках глаз, она больше не кажется такой нахальной и распущенной. Обычная девчонка, лишь запуталась немного.