Вперед, по жизни

От этих слов у Леньки прошло раздражение, которое он вначале испытывал к Ленке. Ему тоже не очень-то понравился этот наглый и разбитной Серега. В нем чувствовалась какая-то фальшивость, неестественность, которая его отличала от людей, с которыми последнее время пришлось ему сталкиваться.

Ребята гурьбой вышли со двора, и не спеша двинулись по пустынной улице к верховьям прииска.

Витька с Ленкой шли впереди, о чем-то беседуя.

Витька энергично размахивал руками, наверное, пытаясь своими россказнями привлечь Ленкино внимание. Видимо, это у него хорошо получалось, потому что Ленка чуть ли не с раскрытым ртом смотрела на него.

Ленька с Сашкой шли немного поодаль.

– Батя сказал, что даст нам ружья, – похвастался Сашка.

– Для чего это? – удивился Ленька. – Медведей тут, вроде, нет.

– Нет, не на медведей, – рассмеялся Сашка. – Это, чтобы на уток поохотиться.

– Да ты что? – еще больше удивился Ленька.

– Точно, точно, – подтвердил свои слова Сашка. – Дней через десять, они начнут сбиваться в стаи. Вот тогда мы их и постреляем.

– Ага, постреляем, – усомнился Ленька. – Где мы найдем эти стаи?

– Где, где, – чувствовалось, что Сашка недоволен Ленькиной тупостью. – Здесь, вокруг прииска, есть несколько бывших карьеров. Они заполнены водой. Вот в них-то утки и кучкуются. Но это надо делать только рано утром.

Да Ленька был согласен на любое время суток, лишь бы поучаствовать в охоте. На заимке им несколько раз пришлось стрелять, но только по банкам. А тут – настоящая охота!

За этими разговорами они отошли уже от прииска с полкилометра, как раз до того места, где Хугдер разделялся. В этом месте, от него был отведен деревянный желоб, по которому вода отводилась к гидравлике.

Увидев, что опередившие их Витька с Ленкой стоят и дожидаются их, ребята прислушались к беседе, из которой только слышалось, что Витька что-то говорил Ленке, а та в ответ громко пищала:

– Ой, там клещи, не пойду я туда. Они меня закусают там, я боюсь, – слышался ее неестественно громкий голос, похожий на писк.

Леньке с Сашкой было как-то непривычно, слышать такие вопли. Они в тайге уже привыкли ко всему, и ходили по пояс в воде, и проваливались в трясину. Где только не были. И деревья валили. Для них это было как-то необычно, что Ленка так реагировала на такие мелочи, как клещи. Но не Витька. Было видно, что он все время пытается ей что-то объяснить.

По этому поводу Сашка даже съехидничал:

– Витька-то втрескался в Ленку, вот и возится с ней. А она, наверное, и пользуется этим, поэтому и верещит так.

Оказывается, Витька предложил Ленке пройтись вдоль желоба и спуститься к гидравлике, чтобы посмотреть, как там мужики размывают грунт. Но она не хотела туда идти, поэтому так громко и отказывалась.

На самом деле, было уже поздно. Солнце вот-вот должно было зайти за сопки, небо начало сереть и в воздухе чувствовалась таежная вечерняя прохлада. В наступающих сумерках, деревья по обе стороны дороги становились все темнее и чернее, и в их темноте скрывалась неизвестность, которая в душе будила какой-то страх.

Поэтому Ленька крикнул Витьке:

– Айда ка побыстрее на прииск. Успеешь ты еще посмотреть свою гидравлику.

– Да, да, Леня, – подхватила его предложение Ленка. – Пошли до дому. Меня, наверное, и мама уже ищет.

Конечно, это было разумное решение, вернуться на прииск. Никому не хотелось бродить ночью по тайге.

В крайнем доме уже тарахтел дизелек, дающий электричество для освещения домов и улицы.

Ребята прошлись, до самого выхода из прииска, где чистые воды Хугдера сливались с отработанной коричневой водой от гидравлики и вернулись к дому конторы. Наступили сумерки и Ленька с Сашкой направились к дому, где они должны были ночевать, а Витька пошел провожать Ленку.

Посмотрев Витьке в спину, Ленька только махнул рукой:

– Да, черт с ними, пусть куда хотят, туда и катятся, а мне надо спать. Михалыч говорил, что завтра рано поднимет, и он пойдет показывать нам место для новых профилей.

– Пошли, – мирно и устало согласился Сашка.

Войдя в дом, они на ощупь нашли свои спальники, расстелили их и, не обращая внимания на богатырский храп Борисов, мгновенно уснули.

События сегодняшнего дня одолели мальчишек, и они спали до самого утра без всяких сновидений.

Утром, после завтрака, Иван Михайлович сказал:

– Ну, что, ребятки, хватит балду пинать, отдохнули вчера, пора бы сегодня и за работу приниматься.

– А что же мы будем тут делать? Топографы уже тут все отработали. Неужели еще, надо будет что-то рубить? – удивился Ленька.

– А ты мне не умничай тут, – зло воззрился Иван Михалыч на Леньку. – Профиля будем л?жить, так же, как и раньше. Теперь уже выше прииска надо их прокладывать. А потом, когда там закончим, будем и ниже прииска л?жить. Не волнуйся, на твой век здесь работки хватит.

– Да, неужто еще не все профиля проложены? – Ленькиному удивлению не было предела, – Ведь топографы уже здесь все прошли?

– Значит не все, – чувствовалось, что эти Ленькины вопросы выводили Михалыча из себя. – Если надо, то значит, будем л?жить, где скажут. Скажут по прииску л?жить, будем и по прииску. Все равно через пару тройку лет тут камня на камне не останется. Драги тут будут ходить.

– Да…, – протянул Ленька. – Такую красоту загубят.

– А что делать? – чувствовалось, что Михалыч начал успокаиваться. – Стране золото нужно, потому и прииск снесут и деревья изничтожат. Золото важнее, – для весомости своих слов, он даже поднял палец над головой.

Но тут в дом зашел Серега. Русые волосы у него в беспорядке были раскиданы по плечам. Голубые, широко расставленные глаза, горели. Голенища сапог завернуты, и рабочие брюки от энцефалитки небрежно в них заправлены.

– Здорово, пацаны! – весело, громким голосом поприветствовал он мальчишек. – Как живете?

– Как живем? Нормально живем. Не видишь, что на работу собираемся? – бурчанием мальчишек был ему ответ.

– Чего носы повесили? – так же бодро, не обращая внимания на недовольный вид мальчишек, продолжал Серега. – Давайте собираться, пойдем, поработаем! Я уже там все места знаю, я там уже профиля л?жил, да и с Соколовым ходил.

– Да знаем мы, как ты их там л?жил, – сказал с раздражением в голосе Иван Михалыч. – Ты больше там приписываешь себе, да начальство спаиваешь.

– Ты чё это, дед, туфту гонишь? Негоже так на рабочего человека напраслину возводить, – обиженно возразил Серега, чувствовалось, что он весь, как-то внутренне собрался, готовясь к отпору.

Но Иван Михайлович отмахнулся от него:

– Да пошел ты…. Не хочу я с тобой связываться. Вон, иди лучше к Соколову, с ним и разговаривай. А к пацанам не лезь. Не по пути им с тобой, – и, сплюнув в сторону Сереги, так же зло выговорил он.

Потом повернулся к озадаченным мальчишкам и прежним голосом скомандовал:

– Неча рассиживаться, ребятки. Пошли. Будет у нас сегодня веселая работенка.