За жизнь… Сборник рассказов. Издание третье (переработанное и дополненное)

– Спасибо, – пролепетал он, стараясь подняться на кровати, – Посмотри сам куда их поставить.

Стармех прошел в душевую кабину, совмещенную с туалетом, и вернулся.

Из пакета он вынул рубашку с длинным рукавом и брюки:

– А это тебе на первое время, до Японии.

– Так вы что? – тут уже пришла пора удивляться Борзову, – Вы в Японию идете?

– Да, – подтвердил стармех, – В Японию. Через неделю будем там.

Тут в лазарет вошли Вадик с Серегой. Они принесли раскладушку, матрасы и постельное белье.

– А теперь, – обратился стармех уже ко всем, прошу вас пройти в столовую. Там повар приготовил для вас ужин. Вы, наверное, уже давно ничего не ели…

Серега помог Борзову слезть с кровати. После перевязки нога уже не так сильно болела и он сам, своим ходом, доковылял до столовой.

Экипаж уже сидел за столами и поглощал пищу. Один из столов был свободен. За ним сидели капитан со старпомом. Капитан махнул рукой Борзову:

– Проходи к нам, чиф! У нас тут свободно.

Борзов устроился за столом, и стюард принес ему тарелку с макаронами, с кусками обжаренного мяса и луком. На столе стоял соус к мясу, от которого во рту чуть не возник «пожар». Так что пришлось его срочно гасить из поставленного тут же на столе кувшина с соком.

Немного посмеявшись и закончив ужин, капитан сказал:

– Я сейчас пойду и позвоню Хозяину. Узнаю, что нам делать дальше, а вы пока располагайтесь. Как вы устроились?

– Мы втроем поселились в лазарете. Там все хорошо.

– А меня вы сможете найти в каюте лоцмана, – поделился с Борзовым капитан, – Ну, я пошел на мостик. Что передать Хозяину?

– Передай ему, что мы сделали все возможное, но пожар оказался сильнее нас, – Борзов развел руками.

– Хорошо, – капитан поднялся и направился к выходу из столовой команды.

Борзов с парнями поблагодарили повара за сытный ужин и поднялись в лазарет.

Он лег на кровать и молча лежал, глядя в потолок и вспоминая события прошедшего дня. Постепенно мысли стали путаться у него в голове, и он начал проваливаться в глубокий и спасительный сон.

***

Борзов подскочил на койке и ухватился за ногу. Наверное, он неловко повернулся во сне.

– Что, Владимирыч, опять тушишь пожар? – участливо спросил Вадик, – Сейчас сходим на завтрак, потом возьму бинты. Сделаем тебе перевязочку. Не волнуйся. До Японии пять денёчков осталось-то. А там и доктора рядом. Не переживай. Хотя и меня кошмары одолевают чуть ли не каждую ночь.

– Не говори, Вадя. И мне всякая хренотень по ночам жить не даёт, – как всегда, спокойно подтвердил проснувшийся Серёга.

«Алика» всё также, мерно переваливалась с борта на борт. Двигатель работал мощно и ритмично. Что ж. Она новая. Ей только шесть месяцев. Не то, что было «Леди Белле» – двадцать семь лет. У «Алики» всё впереди.

А «Леди Белла» осталась одна в океане в 500 миль к северу от Гавайских островов, глубоко осевшая в воду кормой из-за затопленного машинного отделения, сгоревшая и брошенная на произвол судьбы.

Затонет ли она от первого же циклона? Или будет месяцами бродить по океану, как Летучий Голландец, пока её не найдут и не отбуксируют в порт на разгрузку и дальнейшую разделку. Ведь весь груз остался цел. Топливо в дизельных цистернах, из-за затопления машины, не взорвалось, потому она была цела и осталась на плаву.

Когда «Алика» уходила с места аварии, Борзов вышел на корму, и долго смотрел вслед этой частичке своей судьбы, брошенной в океане жизни. Слёзы сами наворачивались на глаза. Но их сдувало ветром, надвигавшегося циклона. Всё-таки как много хорошего у него было связано с ней, с «Леди Беллой».

А сейчас пора ковылять на ужин. Их повар, чилиец, изумительно готовит.

Январь 2019 г. Владивосток

Реанимация

В мою палату чуть ли не ворвалась санитарка Валя, известная в кардиологическом отделении как разбитная тетка, потому что матерки у неё вылетали за здорово живешь один за одним. Она швырнула на мою кровать простыню и задорно скомандовала:

– Ну-ка, разголяйся и давай в простыню завертайся, вон у меня коляска стоит, на ней и поедем в реанимацию.

Я был ошарашен, несмотря на то, что мой врач Наталья Николаевна ещё два дня назад говорила мне, что так просто таблетками мою аритмию не собьёшь. Придётся делать дефибриляцию. Но тут это было так неожиданно, что непроизвольно вырвалось:

– Что мне делать в той реанимации?

– Давай-давай, нечего рассуждать, перелатывайся побыстрее. Нас уже там ждут.

А сегодня Наталья Николаевна напоминала мне на утреннем обходе, что мне будут делать дефибриллятор, но что это будет происходить в реанимации, об этом разговора не было. Я был несколько удивлен. Но надо – так надо.

Разделся. Валентина выглядывает из-за двери и, увидев, что я уже заворачиваюсь в простыню, чуть ли не кричит на всё отделение:

– А трусняк ты снял?

– Нет, не снял.

– Так сымай его, нечего тебе в нем там делать. Вот у тебя простыня, так ты в нее и завертайся. Да давай быстренько-быстренько ко мне. Мне скоро обед накрывать. Некогда мне тут с тобой возиться.

– А тапки? – я никак не мог сообразить, что же делать дальше, прежде чем отдаться в руки этой горланящей Валентине.

– Нечего тебе там, в тапках делать. Там они тебе не понадобятся, – захохотала та.

Ну. Что делать? Пришлось полностью раздеться, завернуться в простыню, и сесть в коляску.

Валентина вывезла меня из палаты и покатила коляску по отделению до лифта. До лифта было примерно метров десять, но разговорчивая Валентина тут же меня спросила.

– Анекдот про слепого деда знаешь?

– Нет, не знаю, – во всяком случае, мне сейчас было не до анекдотов.

– Ну, так слушай. Решили помыть слепого деда в бане перед операцией, а в этот день в больнице был женский день. А бабы и говорят. Да что нам этот дед. Чего нам его бояться. Он же слепой, ничего не видит, давай его к нам в баню.

Валентина открыла лифт, закатила меня туда, закрыла за собой двери. А двери здоровые, тяжелые, скрипучие. Они закрылись, как будто отрезая нас от всей предыдущей жизни. Валентина нажала кнопку на панели. Лифт спустился ниже на этаж. Это заставило Валентину на секунду прерваться. Таким же тоном и в таком же ритме, как она и рассказывала анекдот, она продолжала:

– Ты, смотри, не сбеги от меня здесь. Ведь мы сейчас через гинекологию поедем, – чтобы вставить хоть что-то, я попытался произнести пару слов: