Но Софи, кажется, оставалась совершенно равнодушна к этому достоинству.
– А вот это ведь Женева велеет. Это Женева? – спросил он гребцов.
– Qui, monsieur! – отвечали те в один голос.
– Вот, около нее, – продолжал Бакланов, обращаясь снова к Софи: – в Фернее жил другой философ, Вольтер, «сей циник, поседелый», «умов и моды вождь, пронырливый и смелый»! Знаешь эти стихи?
– Знаю, – отвечала Софи и сказал неправду. – А что, в Париж чрез Женеву надобно ехать? – прибавила она.
– Через Женеву.
– Так поедемте лучше туда. Здесь решительно больше нечего делать.
– Как нечего? Гулять надобно! – возразил Бакланов.
– Мы и то уж нагулялись, – заметила на это Софи.
– Вот кататься бы в лодке! – продолжал Бакланов.
– Сегодня накатались! – опять объяснила Софи.
На другой день они в самом деле поехали на пароходе в Женеву.
При виде каменных тротуаров и с большими окнами магазинов, героиня моя точно ожила. Не теряя времени, она пошла и купила себе цепочку, часы, бинокль.
– У тебя ведь все это есть! – заметил было ей Бакланов.
– Но у меня все такое дрянное, – отвечала Софи.
– Где ж дрянное? – возразил он и пошел нанимать коляску, чтоб ехать в Ферней.
Проезжая мимо маленького, с памятником островка, Бакланов сказал Софи с увлечением:
– Это остров Жан-Жака Руссо!
Она кивнула головой, как бы дело шло о знакомом и надоевшем предмете. Дорога шла все в гору. Когда поднялись на довольно значительную вышину, извозчик обернулся и, указывая хлыстом на даль, проговорил:
– Это Монблан!
– Чудо, прелесть! – восклицал Бакланов.
Софи сидела молча.
Наконец они доехали до цели своей поездки.
– Это такой-то замок! – воскликнула Софи, увидя весьма небольшой домик.
Бакланов стал по ступеням крыльца подниматься с каким-то благоговением.
– C'est le salon de monsieur Voltaire! – произнес провожавший привратник.
Софи осмотрела кругом.
– Печи точно у старинных помещиков в домах, – проговорила она, как бы даже с сожалением.
На урне, стоящей на пъедестале, было написано:
«Son esprit est partout,
Et son coeur est ici!»
– Тут пепел от его сердца хранится! – пояснил Бакланов.
Софи ничего ему на это не сказала, но сделала больше насмешливую, чем уважительную мину.
В спальне великого мыслителя и поэта они увидели альков с оборванным потолком и портрет императрицы Екатерины.
– Каким же образом тут портрет нашей императрицы? – спросила Софи Бакланова.
– Она была друг Вольтера, неужели ты этого не знаешь? – отвечал он ей.
– Очень мне нужно было это знать! – произнесла Софи.
Бакланов покачал только головою.
Он уж очень хорошо понимал, что подруга его для искусств, для поэзии, для красоты природы была решительно существо непроницаемое!
7. Бакланов в Париже
Поезд железной дороги не шел, а летел.
На станциях все красивей и красивей стали попадаться наполеоновские жандармы.
Софи свое запыленное личико обтерла одеколоном и поправила несколько свой костюм.
Бакланов, в каком-то лихорадочном волнении, беспрестанно заглядывал вперед.
– Видать уж! – произнес он, почти со слезами в голосе и откидываясь на спинку дивана.
– Я остановлюсь в гостинице Баден; а ты, пожалуйста, где-нибудь в другом отеле! А то в Париже пропасть русских… – сказала ему Софи.
– Хорошо… ты это мне пятый раз говоришь! – отвечал он ей с досадой.
Стали наконец мелькать дома чаще и чаще, и наши путешественники въехали под арки вокзала.
Вышли.
– Что-то увидим? – произнес Бакланов.