Новеллы. Первый том

– Разве ты не догадываешься, почему?

– Нет, – признался Василий.

– Все очень просто, – полушепотом проговорила Ксения. – Ты мой муж, и если я брошу тебя, то Бог меня накажет, потому что нельзя отказываться от мужа, от любимого, в каком бы тяжелом положении он не оказался.

Сердце Василия замерло. Его жена впервые за все время назвала его «любимым».

– Что ты сказала?

– Я сказала, что полюбила тебя и не представляю жизни без тебя, и я хочу, чтобы ты смог подняться на ноги, потому что нашему ребенку, а я уверена, что это будет мальчик, нужен здоровый отец.

Ксения взяла ладонь Василия и притянула ее к своему животу.

– Слышишь? Там уже есть продолжение нас с тобой.

Василий, обнимая жену, проронил слезу. Он был счастлив от того, что Ксения хочет родить ему малыша, что она борется за будущее их семьи, точно так же, как боролся за ее любовь он. Василий сентиментально плакал, понимая, что не ошибся в своем выборе.

Спустя пару недель Галина продала половину дома и принесла деньги Щемиловым. Ксения, не откладывая, купила билеты на поезд и с пересадками повезла Василия в Читу, заранее направив телеграмму специалисту по иглоукалыванию, который будет вести оздоровительные процедуры для ее мужа. Справедливости ради стоит сказать, что врача удалось найти лишь при помощи сослуживцев Василия, они через Москву сделали запрос о диковинном виде лечения и получили нужный адрес.

Дорога оказалась очень трудной. Беременной женщине везти мужа-инвалида на коляске в такую даль было немыслимо тяжело, но в итоге они добрались до пункта назначения.

Их встретил сам Галдан, человек, о котором люди отзывались как о хорошем целителе. Галдан был бурятом лет восьмидесяти, а на самом деле, наверное, ещё старше. Загорелое, морщинистое и обветренное лицо, амулеты на шее, трость с головой дракона в руке говорили о его восточном происхождении. Ксения улыбнулась, глядя на него: в Оренбурге уже год как боялись носить нательные кресты, а в Чите врач в государственной больнице свободно расхаживал, увешанный талисманами.

– Что такого ужасного ты сделал, что у тебя в тридцать лет отнялись ноги? – спросил старик, сильно коверкая русские слова.

– Ничего такого я не делал, – ответил Василий, но в этот момент в разговор вмешалась Ксения:

– Мы людей обижали, много обижали, но хотим исправить свое отношение к другим. Вы поможете нам?

– Это должен сказать он! – ответил Галдан, указывая рукой на Василия. – Желание излечиться от недуга должно исходить непосредственно от больного.

– Если он это скажет, вы поможете нам?

Врач кивнул. Ксения встала на колени перед мужем, взяла в свои руки его ладонь и взмолилась:

– Умоляю тебя, скажи: «Я больше не буду обижать людей!» Просто повторяй за мной.

В конце концов, она вытянула из Василия нужные слова, в первый раз он их произнес очень робко и нерешительно, после чего Галдан начал процедуру иглоукалывания. Василия раздели и, уложив на широкую врачебную кушетку, поставили больше сорока игл. Такие процедуры повторялись десять дней подряд и проходили по одной и той же схеме. Сначала Василий должен был пообещать, что не будет больше обижать людей, потом его укладывали на кушетку, Галдан проводил странные манипуляции руками над его телом, а затем принимался ввинчивать тончайшие серебряные иглы.

На третий день у Василия зашевелились пальцы на ногах, на пятый он смог согнуть ногу в колене, а на десятый – сначала присел на кровати, свесив ноги, а затем встал. Это было самое настоящее чудо, которое Ксения впервые наблюдала в своей жизни, она искренне плакала, радуясь за Василия и за себя.

Ксения была благодарна Галдану и хотела отдать ему все деньги, что были получены от продажи дома, добавив к ним свои золотые украшения, и протянула вознаграждение врачу.

Галдан внимательно посмотрел в ее чистые искренние глаза и, положив на ее руку свою, отодвинул дар в сторону.

– Почему вы не берёте? – удивилась Ксения. – Вы же нас вылечили, спасли нас! Вы вернули нашу семью к жизни!

– Вылечил не я, – спокойно начал пояснять Галдан. – Вылечила его молитва, – он указал рукой на Щемилова.

Ксения не понимала, что происходит, почему Галдан не принимает денег.

– Как же мы будем жить, если вы это не возьмёте?

– С молитвой, – ответил врач. – Будете молиться так же искренне, как молились здесь, и всё в вашей жизни будет хорошо.

С этого дня Василий стал резко идти на поправку. Он делал предписанные упражнения, усиленно двигался, пил нужные лекарства и отвары. Через месяц таких процедур он превратился в работоспособного человека, словно и не болел ранее.

Щемилову захотелось вернуться в Оренбург, но Ксения была категорически против этого города, откуда они уехали под колючими ненавидящими взглядами людей, которые ощущали на своих спинах.

– Тебя там терпеть не могут, и меня тоже, ты хочешь снова заболеть? – убеждала она мужа.

Он ничего не ответил. Василий продолжал оставаться атеистом и не верил в то, что заболевание наступило от ненависти окружающих. Однако Ксения была на шестом месяце беременности, и о переезде не могло быть и речи. Одного ребёнка она уже потеряла и очень боялась повторения трагедии. Щемилов, понимая, что переезд повредит здоровью беременной жены, согласился с ней и, пытаясь устроить жизнь своей семьи в этом городе, пошёл в Читинский горком партии. Просмотрев его документы, на службу его приняли сразу, направив работать в Читинское отделение ОГПУ.

Василию Сергеевичу выделили жильё и определили в такой же Шестой отдел ОГПУ, в каком он работал в Оренбургском отделении, там занимались борьбой с религией и сектами. Выдали ключи от дома. Жильё оказалось очень кстати, потому как через три месяца Ксения родила мальчика, которого назвали Петром в честь покойного отца Ксении. Василий не мог нарадоваться, глядя на сына, и всё свободное время проводил у его кроватки.

Ксения, наконец, вздохнула с облегчением. В письме деду, забыв обиду на него, она написала: «У меня есть свой дом, сын и семья, наконец-то я счастлива. Никогда не думала, что это произойдёт в бурятском крае».

Василий чувствовал себя в Чите как рыба в воде. Работа по борьбе с религией здесь только начиналась, а он уже имел в этом деле опыт и поэтому оказался хорошим наставником.

Как-то зашёл к нему в кабинет молодой чекист и заявил, что больше не может допрашивать монаха.

– Почему? – спросил Василий.

– А он знает наперёд всё, что я у него не спрошу. Он мои мысли читает и сам озвучивает вопросы, которые я планировал ему задать. Из-за этого я никак не могу сосредоточиться и спровоцировать его.

– У нас в Оренбурге такое было. Один монах-схимник тоже читал мысли чекиста. И что мы сделали? Угадай?

– Не знаю.

– Монаха стали допрашивать сразу два чекиста. Мысли одного он прочитает, а мысли сразу двух – вряд ли! Понятно?

– Так точно, понял, допрашивать нужно вдвоем.

– Если понятно, то бери следователя Буратаева и действуй.

– Слушаюсь, – ответил молодой человек. – Как я сам не догадался? – и, повеселевший из-за быстро найденного решения, вышел из кабинета.

Были и другие случаи. Однажды пришли молодые сотрудники и сказали, что уже второй день не могут арестовать монахов в буддийском дацане.

– Мы видим, как они заходят в храм, идём за ними, а их там нет. Осматриваем весь храм, все уголки, вокруг храма стоят красногвардейцы, выйти возможности нет, но монахи словно испаряются!

– Значит, есть какая-то хитрость, которую мы не знаем, – сказал Щемилов.

– Шапка-невидимка что ли?

– Подойдите к настоятелю и скажите, что если он не выдаст монахов по списку, то вы сожжёте храм.

Угроза подействовала. В тот же день все были арестованы.