Киноповести. Три главные составные части фильма: сценарий, сценарий и еще раз сценарий

Клавдия Николаевна за время короткого телефонно-го разговора не успела далеко уйти, и увидела, что Ксения в обмороке. Старшая медсестра побила Ксению по щекам, брызнула ей в лицо холодной водой из кувшина, который стоял рядом с телефонным аппаратом. И Ксения пришла в себя.

Ксения не смогла отвечать на расспросы, а стала просить, что бы ее отпустили домой. Клавдия Николаевна, качая головой, сказала:

– Что же идите, берегите себя Ксения Петровна.

Ксения накинула платок на голову и побежала домой.

Не помня себя от страха за дедушку, она бежала по улицам, и в голове ее громко молотками звучали слова: «Посадить… Григория Акимовича за то, что он в церковном хоре поёт».

Дома она забежала в свою комнату, упала на маленькую девичью кровать и разрыдалась.

Обеспокоенный дедушка ходил вокруг нее почти час, принес стакан воды, накапал успокоительных капель, намочил холодной водой полотенце и положил ей на голову. Никакие средства не помогали.

Дедушка уже собрался просить соседку сходить к доктору, что бы он посмотрел Ксению, но она немного успокоилась. Наконец дед мог спросить:

– Ксюшенька! Внученька! Что случилось?

Но вместо ответа она попросила деда уехать из города.

– Обещай, что уедешь! – требовала сквозь слёзы Ксения.

– Если ты настаиваешь, то уеду. Только надо решить куда, сколько для этого понадобится денег? Затем одолжить у кого-то эти деньги. Но всё это решаемые вопросы. И повторяю, если ты этого хочешь, я это сделаю!

– Я этого очень хочу! – ответила Ксения.

После чего дед и внучка стали обсуждать подробности отъезда Григория Акимовича. Решили, что лучше всего поехать ему в Самару. Там жила его двоюродная сестра, которая определёно приняла бы родственника. Дедушка сходил на почту и послал сестре телеграмму.

Через несколько дней вечером раздался стук в дверь. Ксения вышла на порог, и увидела Василия. Он стоял на коленях и просил простить его:

– Я погорячился, клянусь тебе! Не уйду, пока не простишь! – горячо говорил он.

Ксения повела плечами и уже хотела закрыть дверь, но увидела шагающего к ее калитке почтальона. И в этот момент заговорило её дворянское происхождение. Ей не хотелось, чтобы посторонние видели стоящего на коленях Василия. Это по её мнению, было неблагородно, равносильно тому, что вынести сор из избы. Она подняла Щемилова с колен, завела в дом и таким образом разрешила неудобную ситуацию.

Вскоре в дверь постучал почтальон с телеграммой, в которой сообщалось, что приезду Григория Акимовича в Самару все будут рады и с нетерпением ждут его. Дед широко улыбнулся, прочитав приятные слова, но Ксения заявила, что никуда его не отпустит.

– Ты мне нужен здесь. И никуда не поедешь!

– Но ты просила меня уехать? – удивился старик.

– То было утром, а теперь я передумала.

Старик пожал плечами и ушел, бурча себе под нос. Пришлось отправлять новую телеграмму с извинениями, и сообщением о том, что поездка отменяется.

Прошло три дня. Наступило воскресение. Григорий Акимович в благодушном настроении пошёл в Покровский собор, зашел на клирос, и вдруг появились люди в кожаных куртках.

Всех, кто пришёл на службу, арестовали, кроме Григория Акимовича Никольского. Красногвардеец посмотрел документы старика, и отпустил его.

Дед вернулся домой побледневшим и хмурым. Он заглянул в комнату Ксении и сказал:

– Третьего дня ты спрашивала, что я думаю о Василии Сергеевиче?

– Спрашивала.

– Я думаю, тебе надо выходить за него замуж…..

То же самое Ксения услышала днём позже, в больнице. Клавдия Николаевна, старшая медицинская сестра, поманила ее пальцем в дальнюю комнаты, которую использовали под склад, и шепотом стала рассказывать:

– Вчера арестовали главного врача Петра Васильевича. Только потому, что он до революции принадлежал к дворянскому сословию. Я своими ушами слышала, как комиссар произнёс, тыкая револьвером: «Пошевеливайся, дворянская рожа!». Извините, деточка, но послушайте меня, выходите за вашего ОГПУшника. Не раздумывайте.

– Зачем вы так говорите? Вы же его совсем не знаете? – удивилась и даже возмутилась Ксения.

– Только так ты сможешь сохраниться.

– Что значит сохраниться?

– Сохранить жизнь, милочка! – ответила Клавдия Николаевна и добавила:

– В нашей больнице ты последняя живая осталась из дворян.

Ксения ничего не ответила, но задумалась. По городу прокатилась волна арестов. Людей арестовывали дома, на улице, в учреждениях. Дома жители города шепотом обсуждали между собой, как им избежать ареста.

На глазах у Ксении, прямо на остановке арестовали Катину бабушку. Старая цыганка, поймала печальный взгляд Ксении, и, садясь в воронок, крикнула:

– Передай Катьке, что меня взяли!

– Передам, – выкрикнула в ответ Ксения.

Цыганка улыбнулась и громко сказала:

– Не тяни с замужеством, а то и тебя посадят….

Кончилось лето, наступила осень. Василий продолжал приносить цветы. По вечерам провожал Ксению. От работы до дома. Однажды он предложил пройтись через парк. Она поняла, что в парке он опять полезет с поцелуями, однако отказываться не стала.

Как она предполагала, так и случилось. Поцелуй она выдержала, а вот после было тяжелее. Василий, глядя на Ксению, раскрасневшуюся и смущенно оправляющую юбку, спросил:

– Когда свадьбу назначим?

Она вздрогнула и подумала: «Неужели всё? Неужели это конец свободе?». Вспомнились слова старой цыганки: «В доме будет всё рушиться, вас посетят недуги. Болезни. Ты родишь мальчика после переезда в другой город. Обижая других людей, муж твой будет получать ответные удары. Иногда они будут в виде проклятий».

В парке шумел ветер, разметая упавшие листья, которые кружили над головой. На небе сгущались тучи. Собиралась гроза.

Василий ждал ответа.

– Когда хочешь, тогда и назначай! – ответила она и убежала, что бы не наговорить лишнего.

Сверкнула молния. Грянул гром, хлынул дождь. Она бежала под дождём и плакала. И казалось, небо плачет вместе с ней.

С этого момента Ксения стала разрешать Василию любить себя и отдала всю инициативу в его руки. Она его не любила и с трудом терпела его ласки, но деваться было некуда. Ксения зачем-то внушила себе, что она его переделает, пользуясь тем, что он её любит. Пользуясь тем, что она имеет власть над ним.