Выучиться на Бога

– Оценит твое рвение, – невозмутимо ответил аннин. – Дрогнешь – накажет, справишься – наградит… Или простит былые прегрешения.

Айнар вскинул голову, но опять не сумел ничего внятного прочитать в каменно-серых глазах.

– Спрашивал у него? А следующий шаг в ряду Ближних позволит?

– Следующий? – усмехнулся Дитоми. – Что ж, подумаем и о следующем. В любом случае поединок способен значительно приблизить тебя к продвижению. Помни.

«Еще чего», – мысленно огрызнулся отторо. Уже в школе Эду мальчишкам вдалбливали: убереги Небеса строить в ходе боя какие-либо планы на будущее или подводить итоги прошлого. Пусть это потребует лишь каплю внимания, но почему-то именно капли тогда и не хватит. Обязательно. С самыми печальными результатами. Неужто Дитоми такого не говорили? Или они с князем решили усложнить своенравному бойцу испытание? Считают основное чересчур легким?

Противник безмолвно прохаживался в отдалении – черный силуэт, безразличный к жаре и крикам. Простонародье из кожи вон лезло, стремясь поддеть чужака обидной остротой; дворяне хмурились, перешептывались или заносчиво выпячивали грудь. Безо всякого, впрочем, толку. Оживилась публика только с появлением Айнара.

Гам, свист. Сотни глаз вперились в бойца. Почти как на конной стрельбе, разве что шума побольше да глаза горят истовее. Нешуточное дело – спасать честь княжества, а, по сути, честь каждого воина, горожанина или оборванца на прокаленном лугу…

Все! Забыть. Никакой чести, никаких князей, исключительно стук пульса в висках, заглушающий рев множества глоток. Вместо копошения пестрой толпы – противник в блестящей чешуе, двинувшийся навстречу. Враг, пусть и не приветствуется такое звание на турнирах. Айнар кожей ощутил тугую волну ненависти от Ксуама. А заодно свою, вскипевшую в ответ. Это хорошо. Если грамотно управлять, ярость способна превратиться в сокрушительную силу. Главное – суметь управлять…

Бойцы остановились на трех шагах. Выслушали трубы. По знаку Дзиргема исполнили положенные поклоны: князю, дворянству, сопернику. Затем короткая пауза. Айнар коснулся ладонью груди – там, под доспехами, прятались три амулета: янтарная капля, данная еще матерью на счастье; снятый с первого поверженного врага – тигона, кстати – медальон, содержавший будто бы клок волос самого Диара, и темно-красный рубин, побывавший в руках Макото – великого слепого пророка. Могучее получилось собрание, во всяком случае до сих пор оно оберегало от серьезных бед.

Рядом Ксуам потупился, шевелил губами, призывая, вероятно, Богов на свою сторону. Вроде и он трогал что-то у шеи… Воистину как перед смертельной сшибкой в бою, когда для победы используется все без остатка.

– Начали! – мастер церемоний засеменил прочь.

Одной рукой Айнар водрузил на голову шлем, другой перехватил удобнее меч. Несуразная, увесистая деревяшка мало напоминала привычное оружие – ни баланса, ни отточенности. Утешало единственное – врагу досталась такая же. Ему тоже тяжко в раскаленном железе, плечи тоже гнет к земле бремя предыдущих геройств, а тут в придачу дурацкая палка, которой нужно сражаться… Короче, сейчас условия для бойцов оказались равными.

Айнар скользнул вперед и чуть влево, в обход противника. Тот принял маневр. Сухо стукнулись клинки, еще – пока лишь прощупывание, разведка. Как и с Ракутаном Ксуам взялся разгонять меч. Он выписывал круги, восьмерки, точно стремясь заворожить одним зрелищем. И подступал все ближе. Только соперник теперь был иной. Отторо не собирался тягаться в мощи или скорости, его меч двигался мало, зато постоянно целил в грудь, аккурат в середину блистательных доспехов. Ксуаму приходилось сперва отшибать оружие – оно легко отлетало, но тотчас возвращалось обратно. Чтобы вновь смирять неистовство атак.

Подобное кружение продолжалось довольно долго. Пыль, взбитая ногами бойцов, успела заслонить публику; пот заливал глаза; воздух просто исчез, обернувшись мерзким, горячим киселем, обжигавшим горло. А требовались активные действия – одной защитой, пускай даже искусной, поединки не выигрывают.

Сжав зубы, Айнар отважился напасть сам. Именно отважился – меч тигона мелькал сплошной стеной, с шипением кромсая пустоту. Чудилось, любое оружие, сунувшееся туда, перемелет и уничтожит в момент. Причем вместе с рукой. Собственно, так едва и не случилось – выпад Айнара снесло в сторону, а последовавшая контратака чуть не оказалась роковой. Все же он вправду был незаурядным бойцом, этот иноземец. Крепкий мастер. Отторо с трудом вывернулся из-под шквала ударов.

Вроде бы с границы ристалища докатился свист. Простонародье, глупую чернь возмущает робость своего воина? Утрутся. Айнар видел, чувствовал, как понемногу замедляются, как тяжелеют взмахи вражеского клинка. Нет, не на нынешнем буйном солнце изображать из себя мельницу в ураган. Конечно, оба соперника вымотались, захлебывались потом и хрипло дышали, но Айнара, по крайней мере, не шатало. Значит, еще капельку потерпеть. И не давать неприятелю ни секунды расслабления… Вперед!..

С третьей атаки получилось. Меч отторо лишь на крошечный миг обогнал защиту, юркнул в смыкающуюся щель и достал голову Ксуама. Несильно, вскользь, однако то был уже успех. Радостно взвыл народ. Враг набычился и, рявкнув, устремился в бой совершенно безумно. Тоже прок – ярость дарила ему дополнительные силы, зато ослепляла. Переждав особо неистовый натиск, Айнар бросил клинок вдогонку. Тупое острие врезалось под грудь, жалобно звякнули чешуйки бесподобного доспеха. Тигон замер, словно изумленный пропущенным ударом, опустил руки, посмотрел на грудь, на беснующуюся поодаль публику. Перевел взгляд на илдокца – тот и не думал соблазняться замешательством противника, а переступал на месте.

Тогда Ксуам, вскинув меч к небу, зарычал разъяренным ранами зверем. Новый град ударов, быстрых и мощных как в начале поединка. И все-таки куда менее опасных. Отторо проваливал их один за другим, в паузах же частенько успевал стегануть сам. По голове или плечам – неважно, лишь бы сильнее разозлить. Пусть задохнется от бешенства, пусть окончательно забудет про осторожность и ринется напролом…

Тигон ринулся. Не раз. Правда, только первые попытки таили истинную угрозу, дальше постепенно прояснилось: чужак обрушивал очередной удар, соперник уворачивался или отводил, а затем бил, точно и расчетливо. Опять богатырский замах, удар, тело в чешуйчатой броне прокатывается всем весом мимо цели, а потом сотрясается от ответного выпада. И чем длиннее делались паузы между наскоками Ксуама, тем жестче настигал ответ. Изматывая болью, коверкая дыхание, губя остатки рассудка…

Когда противник без малейшей сторонней помощи, споткнувшись, рухнул на колено, отторо понял, что берет верх. Разумеется, Ксуам вскочил, по-прежнему страшный в ярости – это уже ничего не меняло. Подобные прорехи в защите Айнар не упустил бы даже в бытность учеником. Уклонение, удар, теперь во всю силу, наотмашь. Поединок превращался в жестокое избиение. Тигона трясло и шатало, с разбитого лица капала кровь, однако он неизменно поворачивался для новой атаки. Слепой, бешеной. Еще более отчаянной, еще более обреченной…

Чудилось, ревущая кругом толпа согласилась бы наслаждаться таким зрелищем бесконечно. Ей не было дела до мучений Ксуама, она не замечала его стойкости, упиваясь главным – местью нахальному иноземцу. Зато Айнар в какой-то момент вынырнул из марева драки: не то пресытился успехом, не то постыдился сродства с голосящей чернью. А может, сжалился над упорно сопротивлявшимся врагом.

Ксуам уже еле держался на ногах, но опять норовил поднять меч обеими руками. Все-таки это был боец, достойный уважения, никак не насмешек простонародья. Значит, поединок следовало заканчивать. Под очередной замах тигона Айнар скользнул особо глубоко. Ударил прямо по коленям. Хруст, вскрик – болезненно, однако лучше, чем потешать толпу. Оставалось выскочить из-под падающего тела.

Враг рухнул наземь, грузно, ничком, в фонтан пыли. Сорвав с головы шлем, Айнар отшвырнул его. Отторо тоже качался, перед глазами пелена, в ушах – вой народа, воздуха не хватало, вдобавок подкатывала тошнота от заливавшего даже рот соленого. Тем не менее воин двинулся к поверженному тигону. Шел долго, тот успел перевернуться на спину и теперь нащупывал пальцами отлетевшее оружие. Соображал, вероятно, плохо, поскольку замер, лишь ощутив упертое в горло острие. Именно так, унижение за унижение, не одному Ракутану пластаться на песке.

– При… Признаешь… что проиграл? – спекшиеся губы едва разомкнулись.

Чужеземец сглотнул, покривился, меч искать прекратил, но и отвечать не торопился. Только зло смотрел на победителя. А поторопиться стоило – Айнар не был уверен, не свалится ли сам без чувств рядом с врагом. Потому клинок покинул шею и поднялся выше. Ксуам окаменел, когда деревянное лезвие вплотную приблизилось к его глазу. Ристалище окаменело – подобные фокусы среди благородных воинов не поощрялись.

– Признаешь?

Даже тупое острие с легкостью смяло бы глазное яблоко, а зависло, почти касаясь ресниц. Вернее, острие колебалось – Айнар чудом сохранял равновесие. И еще большее чудо, что непоправимого до сих пор не произошло.

Томительная тишина в несколько ударов сердца. Где-то вдали вроде бы рос шум, недовольное гудение, однако вряд ли кто осмелился бы сейчас разнимать бойцов.

Тигон вновь судорожно сглотнул и дернулся, отстраняясь – земная твердь не пустила.

– Да… – выдавил он хрипло.

– Скажи громко и четко! – потребовал Айнар.

– Признаю… поражение…

Вот теперь все. Разом обмякли плечи, меч вывалился из рук, свет быстро мерк. Отторо чувствовал, как сзади подбегают люди, но это было уже неважно – он упал бы в любом случае. Последнее, что успел запомнить – взволнованный голос Оминаса. И еще взгляд Ксуама, переполненный черной, испепеляющей ненавистью…

V

Человек вздрогнул, открыл глаза, застонав, сжал правое веко. Оказалось, за воспоминаниями и стародавними муками он не продвинулся ни на пядь. Зато поднакопил решимости. Итак, поджать ногу… Укрепить левый локоть, нащупать пальцами правой руки хоть что-нибудь. Рывок… Великий Каон! От обрушившейся боли потускнело вокруг. Человек испугался, не потеряет ли опять сознание, но нет… Выстоял… Переждал приступ… Итак, вновь – поджать ногу, укрепить…

Уже совершенно изнемогший, он наткнулся на человеческое тело. Лежащее ничком, оно окостенело, почерневшая земля впитала кровь без остатка. Тем большего труда потребовало опрокидывание мертвеца. Спокойное, расслабленное точно у спящего лицо, разгладившиеся морщины, взгляд ясен как никогда. Словно и не было жестокой насильственной гибели. Прямо позавидуешь: зачем страдать, истязать себя борьбой за жизнь, раз по ту сторону царит такая безмятежность?.. Воистину заманчиво. Хотя, если вдуматься, эта встреча говорила и о другом. Человек медленно – как все теперь – закрыл глаза верному товарищу. Зло получит наказание и за него. А пресечь собственное бытие смертный всегда успеет. Пока поборемся…

Дверь распахнулась внезапно, без малейших стуков или разрешений. Вошел Дитоми, энергичный и величественный в новой лимонно-желтой фуке. За ним – Гои с Оминасом, дальше копошились слуги, высовывали любопытные лица. Короче, в тесную комнатку ввалилась толпа, вполне достаточная, чтобы смутить кого угодно. Тем более в столь неподходящий момент.

– Вижу, здоров! – рявкнул аннин, улыбаясь во весь рот.

Бедняжка Сорико взвизгнула и забарахталась на постели, силясь с головой спрятаться под тонким одеялом. Айнар обернулся недовольный.

– Нынче так принято вторгаться, кимит? А если здесь люди заняты?

– Вижу, чем вы заняты, – хохотнул Дитоми. – Еще в коридоре по звукам догадался.

– Тогда мог бы и подождать.

– Ничего, успеешь накувыркаться с подружкой, а тут дело срочное, безотлагательное. По поручению самого князя, да продлят Боги его дни.

У порога почтительно охнули.

– А народ зачем привел? – отторо по-прежнему хмурился.

– Этот? – оглянулся Дитоми. – Да благородные воины для тебя лучшие няньки и охранники, прочие же… Кыш!

Он не махал руками, не строил страшных гримас, даже голоса не повышал, однако скопище трактирных слуг немедленно кубарем ринулось вниз по лестнице.

– Надо было хозяйку срамить? – кивнул Айнар на слабо вздрагивавшее одеяло. Кажется, там тихонько плакали.

– Ерунда, про ваши забавы, кимит, не только трактир, полагаю, целый город уже в курсе. Зато теперь мы доподлинно убедились, что ты вполне оправился после турнирных подвигов. Ходить способен?

– Пока не пробовал.