Выучиться на Бога

Дитоми начал разгон. Затрепетала, стремительно приближаясь, черно-красная накидка. Аннин тоже ждал, терпения ему было не занимать. Все оглушительнее грохот копыт. Мысленно Айнар определил место, где надлежало делать первый выстрел. И аккурат там Дитоми поднял лук. Натянул тетиву, скрутившись в седле. М-да, опытный вояка, его…

Промедлил! Невероятно, однако соперник откровенно промедлил. Лишний скок лошади, несколько лишних шагов вперед!.. Пущенная в упор стрела, конечно, угодила в цель. И вторая мишень была поражена без видимого напряжения, но как с третьей? Всадника уже проносило мимо, развернуться не удастся!..

Дитоми заваливался все дальше назад, дальше, пока едва не лег спиной на круп. И так выстрелил… Не то жест отчаяния, не то фокус для балаганного циркача. Айнар усмехнулся, провожая взглядом тяжело выпрямляющуюся фигуру.

Тихо ахнула толпа. Отторо обернулся, точно ужаленный – этого попросту не могло произойти!.. Третья мишень. Стрела засела неглубоко, качает пестрым оперением… В голове. В темном пятне посредине.

Какое-то время даже чернь молчала, силясь уразуметь случившееся. Волна криков обрушилась позднее, накрыла ристалище. Вопили все, махали руками, прыгали – увидеть невозможное доводилось редко. А то, что свершилось именно невозможное, догадался бы и последний босяк. Чудо!

Немногие смиряли сейчас эмоции. В их числе – Айнар. Отторо дождался, когда соперник поравняется с ним, поклонился чинно.

– Славное веселье, кимит, – ответив на приветствие, Дитоми улыбнулся. Хотя губы его дрожали.

– Воистину славное.

Они посмотрели в сторону ристалища, где между мишеней ходил важный Дзиргем с помощниками.

– Продолжим? – подмигнул аннин.

– Похоже, придется. А я… с радостью.

Однако у мастера церемоний имелось свое мнение. Лишь мельком глянув на мишени Киенео, он долго возился с теми, что поразил Айнар. Затем кивнул помощнику.

– Вторая стрела в край! – гаркнул тот. – Победитель – благородный Дитоми!

Теперь народ зашумел разочарованно – у него отнимали завораживающее зрелище. Новые чудеса, которые обсуждались бы годами! Обидно. Разочарованный же куда больше Айнар только сжал зубы. Это оказалось чуть ли не сложнее состязания – добиться, чтобы ни один мускул на лице не дрогнул. Пускай досада жгла изнутри пуще солнца, пульсировала в висках – он стерпел. Даже малость отвлекся, борясь, от сути приключившегося. В конце концов, не впервой – сколько лет задиристым юнцом мечтал сравняться в мастерстве со старшими? Нынче удалось… почти. И следующие турниры не за горами.

Дитоми тоже явил образец сдержанности – поклонился сопернику без тени радости на лице. Воля Небес открылась, лучший выявлен, к чему тут эмоции?

Стремясь ни в чем не уступить старшему, отторо поклонился так же степенно, развернул коня и неспешно двинулся к шатру. Откуда-то вдруг навалилась безмерная усталость, стиснула горло жара, о которой чуть не забыли. Остатки сил пошли на сохранение идеально прямой спины. Кругом шумели люди. Воин не внимал репликам толпы, да та и не отважилась бы на насмешки…

Потом еще слезать с коня, несколько шагов до трепещущего полога… Лишь там Айнар буквально рухнул на руки друзей.

– Э, приятель! – проворчал над ухом голос урмата. – Нельзя так выжиматься. У нас войны впереди, битвы, а если ты надорвешься?

– Опамятуется, – заявил Гои, помогая слугам освобождать бойца от доспехов. – Полежит в тени, хлебнет вина и будет как новенький. Ничего особенного, не больше нашего состязался.

– Однако мы-то после состязаний с ног не валились. И языком ворочать худо-бедно могли. Слышишь меня, Айнар?

– Не ори, все он слышит, – откликнулся Гои. – Сказано: опамятуется… А что силы покинули – наверняка в поражении причина.

Оминас фыркнул:

– Много ты понимаешь. Расстроился? Так ведь и я с носом остался, но, помнится, не падал.

Айнар кое-как разомкнул веки и увидел над собой лицо тигона. Серьезное, сосредоточенное лицо.

– Ты покрепче, – донеслось точно сквозь вату. – Шкура толще… Вина, вон, насосался. А потом… У тебя, кимит, как ни крути, случайность, промысел Богов, тут же – вердикт человеческий. Правильно судьи углядели, нет – кому ведомо? Тоже гнетет.

– Вот-вот, и я думаю: как они край-то определили? Вопрос тонкий. Полпальца в сторону – и результат меняется! Может, князю пожалуемся?

Однако обсуждали итоги турнира недолго. Так все было ясно: истрепались знатно, отметились шумно, зато призовых денег обрели ничтожное количество. Разве Оминасу на починку зловредного ремня хватит. И мысль о жалобе на судей быстро увяла – Сидзиро принял их решение, а менять точку зрения очень не любил.

Кажется, порой Айнар проваливался в какое-то забытье, туманное и бессвязное. Жар медленно покидал распростертое на ковре тело. Когда же воин окончательно пришел в себя, друзья беседовали об ином.

– …Сомнительно как-то, – басил Оминас. – Опять же зазорно.

– Ты уж определись, кимит: сомнительно или зазорно? – приглушенным голосом убеждал Гои. – Сомневаешься в наших силах? Или вдруг пожалел сквалыгу?

– Да чего его жалеть, кровососа мерзкого… Сам много раз мечтал свернуть поганцу шею.

– Именно!

– Что? Это ж в угаре, по злобе, тогда и не такое в башку лезет. Накричишь, гневаясь, морду кому-нибудь набок своротишь… а после остынешь. Не для того законы писаны.

– Я ничего противозаконного не предлагаю, – сердито парировал Гои.

– Ой ли? Совсем ничего? Честно?

– Ну… Только если все пойдет наперекосяк…

– О чем речь? – с трудом пошевелился Айнар.

К нему моментально склонились двое.

– Отдышался? – спросил Оминас. – Я уж беспокоиться начал – не перегрелся ли ты сверх меры. Иногда, болтают, с такого…

– Чего замыслили? – оборвал Айнар, не поднимаясь от седла, служившего сейчас подушкой.

Друзья замешкались, быстро огляделись. Бесспорно затевалось нечто сомнительное. Иначе не стали бы отторо таиться в полупустом шатре, даже преданный Ориема отсутствовал у ложа хозяина.

– Тут… вправду родилась идейка… – заговорил Оминас. – Рискованная, однако способная выручить нас в нынешние… нелегкие… Объясняй-ка сам, Гои, ты сочинил – тебе и растолковывать.

– Вообще-то ничего сложного, – пожал плечами тигон. – Хочу попросить у скряги Баграна в долг.

– Не даст, – поморщился Айнар. – Пока прежние долги не вернем, ни медяка не получим. Скряга – он скряга и есть.

– А мы хорошо попросим, – не унимался Гои.

– Все равно не даст. Багран такая сволочь, что ради лишней монеты удавится. Вам ли его не знать? Полгорода долгами опутал, перед ним спины гнут, точно перед дворянином. Коротышка поганый!.. Ненавидят, камни в окна кидают, а потом на цыпочках кланяться бегут… Больше того: шельма, подозреваю, даже при полной расплате ничего нам не даст – сумма требуется внушительная, а доверия нет. Забудьте.

Однако Гои только фыркнул:

– А мы очень хорошо попросим. Чтобы последний скряга не отказал. За грош удавится, полагаешь? Что ж, доведется – и удавкой пугнем.

– Грабеж? – нахмурился Айнар.

– Прекрати, никакого грабежа. Настойчивое предложение… хм, подкрепленное наличием оружия. Редко у кого не просыпается совесть, когда перед носом лязгают клинки.