Выучиться на Бога

Меч сделал широкий круг влево, над головой, прошелся сверху вниз. Наверно, Окоши сейчас разочарованно кривился – подобные движения выполнил бы даже он. Ладно, усладим взор любопытного паренька.

Отточенная полоса, внезапно свистнув, крутанулась в кисти. Замерла. Еще рывок, поспоривший бы стремительностью с желтой гадюкой. И, убедившись, что справится, Айнар отпустил тело на волю. Каскад молниеносных росчерков, защит, ударов и финтов – воин словно сражался сразу с полудюжиной врагов. Шаги, повороты, отступления и новые атаки. Чудилось, мелодично завывающий меч носился по закутку сам, а человек лишь силился не отстать…

Впечатляющее зрелище. И упоительное занятие. Только когда из вспоротого обезумевшей сталью мешка хлынул поток муки, Айнар расчихался и остановился. Равнодушно отряхнул халат. Навыки были в порядке, готовые к завтрашним испытаниям, но предстояло еще очиститься от дурмана.

– Окоши! – не оборачиваясь, позвал отторо. – Тащи-ка палку, что валяется при входе.

Вслед за коротким сопением сзади зашуршали – мальчишка осторожно сунулся через порог, явно опасаясь наказания. Однако жердь предназначалась не ему.

Айнар спрятал меч и принял палку. Пожалуй, даже не жердь – слега, подлинная оглобля, из тех, что тешили сердца простонародных богатырей. Куда тяжелее учебных шестов. Именно то, что требовалось.

Воин качнул в руке жердь, вздохнул и пустил ее колесом. Только так – он не богатырь, сорвался бы, тщась стопорить этакий вес после каждого взмаха. Впрочем, и удерживать равномерно шелестящий снаряд было нелегко. Заскрипели связки, хрустнули суставы. Разворот, опять разворот… Энергия уже била изнутри ключом, очень скоро по лицу побежали капли пота. Чего и хотелось достичь – медленно, туго, но затаившийся в глубине тела яд если не сжигало внутренним огнем, то выдавливало сквозь кожу… Разворот… До полного изнеможения… До восторга от собственной мощи, способной, казалось, покорить целый мир!..

С завершающим движением жердь улетела куда-то в полумрак, затрещав материей очередного мешка. Айнар тяжело опустился на колени, на пол, во вздыбленную пыль. Теперь он был готов.

IV

Разумеется, о том, чтобы встать, речи не шло. Он и не пытался. Только бы устроиться на левом боку – таком же иссеченном, как и правый – подогнуть ногу, уцепиться руками… Хотя какими руками? Ценой безумных усилий получалось упираться в землю левым локтем, а двумя пальцами правой руки ловить что-нибудь в качестве опоры. Жалкое, стыдное зрелище для вчера еще доблестного воина!..

Словно в далеком детстве: школа, тренировочная площадка, полдень, пекло, выжигающее даже тени. И не укрыться – десяток полуголых мальчишек лежат грудью на горячем песке.

– Значит, опять шалить изволите, почтенные лодыри? – сам мастер Эду, грузный, кособокий мужчина, прохаживается между ними. – Отлично, давайте вместе пошалим. Все вместе, виноватые и нет – тридцать раз. Не вздыхать! Ну! Оди-ин…

Тонкие ребячьи руки напрягаются и дружно отталкиваются от земли.

– Два… Бодрее. Три-и…

Это не первое и не пятое испытание на сегодня, потому сил совсем мало. Но ехидный голос неумолим:

– Двенадцать… Не отлынивать!

Короткий свист, вскрик – розга нашла спину нерасторопного. Пот заливает глаза, руки трясутся, тела сводит судорогой, но они, юные дворяне, упрямо следуют командам безродного ветерана.

– Двадцать семь… Двадцать восемь… До конца ложиться!.. Вот. Двадцать де-евять… Тяжко? И… тридцать! – все безвольно падают на песок, однако тотчас же: – А теперь кто считает себя истинным сыном высокого сословия – еще десять раз! Оди-ин…

Возможно, мастер лишь издевался над будущими господами и детьми господ, но толк от тех пыток был. Они научились работать на пределе, за пределом, умирать, если надо, и продолжать работать, невзирая на смерть. Крайне полезный, как выяснилось, навык…

Следующим утром в трактир вновь заявились Гои с Оминасом. Оба выглядели чуток помятыми, но возбуждение накануне турнира добавляло энергии.

Айнар спустился навстречу друзьям. Вчера он долго колебался, где провести ночь: хотелось и отношения с Сорико смягчить, и напряжение сбросить, и – в то же время – не растратить понапрасну драгоценные силы. В итоге, отчаявшись решить все задачи сразу, воин остался у себя. Непривычно, зато позволило свежим и бодрым проснуться даже раньше обычного.

Внешний вид Ближних претерпел не много изменений – иметь несколько праздничных платьев было чересчур накладно. Лишь день работы старика Ориемы, и от пятен после веселой пирушки в дворцовых казармах не отыскалось следа.

И в завтраке, что суматошно собирала прислуга, перемены случились минимальные – просто исчезло вино. Да порции сократились. Хозяйке трактира не требовалось растолковывать: лучше помаяться жаждой и голодом, чем позволить подлость со стороны переполненного желудка или охмелевшей головы.

– На улице спозаранок жара, – Оминас поморщился, осматривая стол. – А ну в горле пересохнет? Не воду же, право, глотать!

– Возьмем с собой бурдюк, – невозмутимо ответил Айнар. – Вино доброе, но разбавленное – самое приятное в такую пору.

Кислая мина урмата показала, что он думает о подобного рода напитках. Впрочем, никто из троицы не собирался сегодня слишком прыгать на солнце – призовых денег достаточно разыгрывалось и в относительно спокойных состязаниях. Излишнее же рвение да по нынешнему пеклу обещало разве позорный обморок.

Истинный масштаб грядущих испытаний прояснился, едва воины ступили на крыльцо. Плотный, горячий воздух буквально ударил в грудь, перебил дыхание. Потребовалось с минуту очухиваться, делая вид, будто оглядываешь радостное кипение вокруг. Поглядеть же было что.

От края до края неширокой, но длинной улицы теснилась людская река. Бурлила, пахла, пенилась, взвихривалась водоворотами возле торговцев, клокотала криками, смехом, песнями. Похоже, предыдущие два дня сплошных торжеств ничуть не утомили горожан. Скорее уж наоборот – только раззадорили. Сперва публика восторгалась пышными кортежами и ритуалами, затем от души ела и пила на дармовщинку, а теперь наступал третий день – шумных зрелищ. Уже сейчас откуда-то доносились звуки дудок и зазывные вопли циркачей – им по случаю праздника разрешили многое. После, вечером, прямо на улицах развернутся балаганы, где простонародью будут показывать всяческую забавную ерунду под видом сценок. Однако самое важное, никаких сомнений, готовилось на день. Потому и текла людская река, торопясь к лучшим местам у загородных ристалищ.

– Кошмар, – буркнул Оминас, оттирая с виска пот. – Тем не менее пора, кимиты.

Они разом водрузили на головы маленькие шапочки, напоминающие кубики синей парчи, завязали у подбородков ремни. Не особо удобно, зато в полном соответствии с текущей модой и традициями. Оттуда же обязательные перчатки, нагрудники и тяжелые фуки, хотя больше тянуло раздеться догола.

Проворные слуги подвели лошадей, воины влезли в седла, и процессия тронулась. Тоже дань традиции – подбоченясь, не спеша ехать по дороге, пусть, мерещится, вот-вот расплавишься от зноя. Народ будет усердно расступаться, но пялиться вдвойне усерднее. Вечно жующему народу, видите ли, надо всласть лицезреть своих легендарных защитников, чтобы пропитаться почтением… Тут, бесово семя, потом пропитаешься, пока доберешься до цели!

Недолгий путь ощущался бесконечным. Размеренное, точно море, урчание толпы; пятна задранных кверху лиц в качестве пены; струйки пота по спине; убивающий легкие воздух… По сторонам Айнар старался не смотреть – не ровен час, взъяришься на какого-нибудь особо тупого зеваку, что лезет под ноги коня или пялится из тени переулков и веранд. Ныне же главным было сохранить лицо.

С трудом протиснулись через городские ворота. За ними чуть посвежело, удалось даже пустить коней рысью, разгоняя пешее отребье. Так и добрались до ристалища.

Собственно, оно представляло собой всего лишь обширный луг. В обычное время тут паслись стада, а три-четыре раза в год устраивались состязания. Переделывать доводилось немного: луг очищали от следов пребывания овец, траву подкашивали, после чего сооружали дюжину шатров. Позднее подтягивалась знать – и матерчатый городок разрастался втрое, торговцы – вокруг скучивались лотки, простонародье со своими циновками и навесами. Княжеским чиновникам требовалось только разметить площадки для будущих испытаний.

На подъезде к ристалищу людской гул заметно усилился. Здесь опять царила давка, Оминас даже пустил в ход плеть, чтобы освободить дорогу. Все как всегда: прямоугольники площадок, ограждения из жердей, буйство пестрых флагов над остроконечными крышами. Скорее Небеса обрушились бы на землю, нежели Дзиргем изменил однажды принятой схеме. Вероятно, именно это он с придыханием и называл «порядком». Единственная же польза от подобного постоянства – заблудиться невозможно. В результате трое воинов, не колеблясь, направились к нужному шатру.

Там, за вздуваемым легким ветром пологом, оказалось капельку прохладнее. И было бы совсем хорошо, если б не десяток копошившихся внутри людей. Четверо Ближних спешки в сборах не проявляли, кое-кто вообще неодетым развалился на ковре, потягивая чай. Зато подлинную суету устроили слуги. Кругом скрипела кожа, лязгало железо, взвизгивали точильные камни. А поскольку помещение для столь активной толпы было явно тесновато, вся подготовка сопровождалась тычками и бранью.

– Проходите сюда, кимиты!

Воистину перст судьбы – вновьприбывших окликнул Дитоми, один из старейших аннинов княжества. Вернее, один из первых – невысокому, плотному воину едва ли минуло сорок. И волосы его еще не дерзала тронуть седина, и осанка сохранялась на зависть. Определенно, нерядовых подвигов потребовал такой быстрый взлет. Или нерядовых потерь в беспрерывной череде битв?

Расталкивая очумело суетящихся слуг, друзья пролезли на указанный пятачок. Поклонились аннину. Тот ответил учтиво, хотя в окруженных лучиками морщинок глазах читалась улыбка.

– Намерены взяться сегодня за мечи? – спросил Дитоми. – Схлестнуться напоследок с тигонами, а?

– Все возможно, – Айнар оглянулся на спутников. – Правда, махать мечами под нынешним солнцем мы как раз не собирались, зато в иных забавах обязательно себя попробуем.

– Сразиться за призы без лишних мучений? – усмехнулся аннин. – Понимаю. А как же тигоны?

Айнар посмотрел внимательнее. Что-то просочилось о ссоре с Ксуамом? Само собой, случайных свидетелей хватит, молва рано или поздно достигнет дворца, важнее кто и как на нее отреагирует. Хорошо бы как Дитоми – один из немногих старших, кто не задирал нос перед отторо.

– Пусть живут, – буркнул Айнар.

– Пусть, – легко согласился ветеран. – Вдруг да помогут в трудную минуту? Тогда располагайтесь, кимиты, сигнала к началу ждать еще долго. У меня и подкрепиться кое-что имеется…

Молодые дворяне уселись рядом на ковре, расстегнули пышущие жаром халаты. Пока слуги таскали в шатер доспехи с оружием, успели оценить и скромное угощение, и отменное вино. Беседа едва теплилась – вежливые вопросы, сдержанные шутки. Лишь Айнар поглядывал на Дитоми с интересом, но заговорить решился, когда уже приступили к одеванию.

– А ведь и ты не настроен сегодня надрываться, угадал? – кивок на грубую кожаную куртку, заменявшую настоящие латы. В похожие куртки обряжались и отторо. – Что же выбрал?

– Лук, – развел руками аннин. Около него, подгоняя ремешки, суетилось двое крепких парней, тогда как троицу друзей обслуживал один Ориема и юноша, дальний родственник Гои.

– Конный или пеший?

– Конный. А ты?