Гаремы. Все зло от баб?

– Да, и даже сейчас они не всюду свободные. В нашем мире нет однородности, у нас можно сказать есть и гаремное устройство, и цивилизованное общество.

– И видимо в так называемом цивилизованном обществе детей рожают существенно хуже, чем в гаремном.

– Да, это так, как бы мне ни было это неприятно.

– А ты не думал, что именно благодаря вот этому балансу, твой мир и живет?

– Наверное.

– У нас просто тут как сложилось, после того как «Первый Пророк» дал учение про устройство Гаремов, было триста или четыреста лет постоянных войн. Но постепенно все места, где есть люди, приняли это устройство, и наступил мир. У тех, кто не хотел жить по этому образцу, просто отбирали женщин и девочек, и они исчезали. И в итоге это устройство в нашем мире победило.

– Я бы сказал, что если сравнивать ваш мир с моим, то вы застряли в одном шаге от эпохи просвещения, где-то на уровне пятнадцатого-шестнадцатого века. Я вот сейчас-то ничего особенного не делал, а открытия научные прямо как из рога изобилия посыпались.

– Твое явление неспроста случилось именно в этом городе и именно в это время. Я пока не могу тебе рассказать всего, но то, что Сафий с Мазуром – это не просто совпадение. И то, что Мазур ходит к одной и той же женщине тоже. Я расскажу тебе все это, после турнира! Ты ко мне не приходи больше до окончания турнира. И сейчас уже иди, Бог тебе в помощь, Алексей, надеюсь, что это он тебя прислал.

Я вышел от Фартина и пошел в клинику. Как это очень часто бывало, он поселил во мне очень странное чувство, что я тут все-таки не просто так, и это не фатальное стечение обстоятельств. И пусть я орудие без мозгов и глаз, но все-таки творю добро. Мне хотелось ходить к Фартину и дальше, и не навещать его почти три недели было тяжело. К тому же он повесил некую интригу про Сафия и Мазура.

В клинике дела шли полным ходом, она жила уже своей жизнью, без меня, но Милл считал своим долгом всегда встречать меня и докладывать о состоянии дел. Милл сильно изменился в последнее время, он похудел и от этого стал казаться выше ростом. Глаза у него горели бешеным огнем, он просто кипел энергией. Это было очень странно для кастрированного мужчины. Все евнухи, которых тут было очень много, отличались одним общим свойством, они абсолютно все делали без охоты. Единственное что им нравилось так это еда. Есть они могли везде и всюду, постоянно, поэтому отличительной чертой любого евнуха был лишний вес. Кроме того, у них были высокие детские голоса, так как большинство из них было кастрировано до 12 лет и потому полового созревания с ломкой голоса у них не наступило. Да и боялись они только плетей, и ради того чтобы получить еду и не получить плетей, они и работали. В общем, тут кнут и пряник, были самыми настоящими.

Милл ждал меня в кабинете, который мы специально для этого выделили, и как только я зашел, он начал свой отчет:

– Я вылечил и отпустил сегодня десять человек утром, все раненные. Но у нас новых пятнадцать человек, сейчас прибыли. Класть уже некуда, приходится отказывать. Сафий сейчас соседнее здание освобождает, но там хозяин дурной, не хочет с этой улицы съезжать. Скорей бы весна, построим новое большое здание, тут конечно уже тесно нам. Да у меня вот ученики молодцы, двое: Марус и Макин, ну просто умники, все на лету схватывают. Кий вот тоже радует, он такой чистоты Самогон научился гнать, вообще без запаха. А крепость такая, что сгорает без остатка. Тоже говорит, что нужно строить отдельное помещение для производства, что весной начнет. Сафий обещал выделить на это средства. Но говорит, что ему лучше вообще быть загородом, на севере. Уж больно воняет все это производство нехорошо.

– Оба правы, и Сафий, и Кий. Тут мы только экспериментировали, дальше то нужно развиваться уже самостоятельно, думать, что и как удобней для города.

Дальше Милл задавал мне вопросы, которые были уже не ко мне, а к моей медицинской энциклопедии. Он описывал мне диагноз, я заполнял карту вопроса в энциклопедии и зачитывал ему ответ и возможные планы лечения. Одним досадным открытием, к которому мы пришли, было то, что нужно строить как минимум две больницы: одну – инфекционную, вторую – травму. И больных располагать отдельно друг от друга, так как зараза первых могла заразить вторых и усложнить лечение. Производство антибиотика, зеленки, йода и еще части препаратов тоже уже было отлажено, но также требовало тиражирования и отдельных помещений. Сафий переживал, что ресурсов города на такие масштабные стройки может не хватить, но с другой стороны в город шел народ и нес золото, а слухи о том, что первосвященник Фатий – святой мученик, которому даровано волшебство исцеления, распространялись со скоростью купцов, торгующих между городами.

После общения с Миллом ко мне пришел Сафий. Он выглядел усталым, но для него усталый вид уже стал нормой. Я закрыл дверь, снял пластырь, приложил сканер к его предплечью и ввел препараты, которые были синтезированы по моему заданию. Сафий поморщился от укола, и тоже начал мне задавать вопросы.

– Алексей, я вот хочу вопрос задать, может, поможешь, как учитывать торговые операции? Мы ведем книги с записями, но приходится вести под каждую сделку чуть ли не отдельный лист, и что бы понять, кто кому и что должен уходит массу времени.

Иногда мне задавали вопросы, на которые я мог ответить без применения коммуникатора. Уж что-что, а объяснить Сафину принцип двойной записи, программист, который пять лет программировал с применением этого принципа, мог легко. Другой вопрос, как же этот простой принцип использовать без компьютера. Но как говорится, тут все уже придумано до нас. Я объяснил Сафию принцип записи слева дебета, а справа кредита и перенос остатков со страницы на страницу. Видно было, что мое объяснение сломало ему мозг, но, когда мы на листе пергамента отразили несколько операций и я посчитал итоги, Сафий начал понимать, и, взяв пергамент, ушел, а я пошел в дом к Мазуру, где меня ждал обед. На обед была похлебка в горшочках, моя привычка кушать что-то жидкое в середине дня тут тоже прижилась. Правда, то, что тут варили, назвать супами было сложно. Это были скорей тушеные овощи с мясом в собственном соку с небольшим добавлением воды. Но все-таки это было вкусно и полезно для желудка. Мазур сидел за столом, он видимо тоже только закончил приемы граждан по городским вопросам. Этих самых граждан было еще много внизу, при входе в дом. Но обед есть обед. Ну а после обеда у Мазура приема не было, так как шла подготовка к турниру. Я сел за стол, где меня уже ждала моя порция. Мазур сел рядом и заворчал:

– Не хотят они платить, много, говорят двадцать процентов в доход города. И так обманывают, как могут, а еще и платить отказываются. А как я им турнир устрою? Всем платить нужно. Я эти деньги себе, что ли, беру? Прямо как поборник какой-то выгляжу.

В общем, дела у главного рыцаря города Мазура были скорее классическими делами главного чиновника. Мне совсем не хотелось за обедом разговаривать с ним про налоги, сборы и несознательных граждан, поэтому я решил задать вопрос, который меня беспокоил с утра:

– Мазур, поясни, мне тут Фартин сказал о некоей связи тебя и Сафия, – Мазур смутился очень сильно, он затравленно посмотрел на меня и по сторонам:

– Тебе Фартин обещал это рассказать?

– Да, сказал, что после турнира мне что-то расскажет.

– Вот пусть он тебе и говорит, ты мне лучше вопросы про мечный бой или еще про что задавай. Ты какие виды сражения выбрал? – Мазур перевел тему, видимо эта была действительно полным табу.

– Я решил на «Грушах» с Пикой потренироваться, ну а дальше на мечах. По поводу вызова рыцарю еще не решил.

– Да не торопись, в этот раз турнир большой будет: две команды к нам едет, и у нас тоже команды будет. Такого в нашем городе еще ни разу не было, чтобы с двух городов приезжали. Но слухи достигли, что мы тут лечим, вот и прут. Да, кстати, после Турнира мы с тобой в город городов поедем, там будет выбор города на весенний турнир. Вот если еще и Большой турнир у нас решат провести…

– Куда это, в город городов?

– Каллеб, это столица нашего государства, самый крупный город. Там проводится выбор города для Великого турнира. Обычно города заявляют, что хотят повести у себя турнир, но Каллеб оказывается всегда в выигрыше, когда проходит голосование, так как может предоставить лучшие условия. В этом году мы всех сильно удивим своим предложением.

– Каким это?

– А мы пообещаем, что выживут все воины, которые не погибнут во время сражения, и я думаю, большинство великих рыцарей проголосует за нас.

– А зачем вам это?

– На Большом турнире главная награда это женщины. Каждый город ставит сто двадцать женщин. Двадцать девушек от каждой команды уходит в город устроитель, а остальные девушки – командам-призёрам по золоту и серебру распределяются. Обычно команд не меньше пяти и это сто женщин и они все отбираются очень придирчиво. Ну а новые женщины – это большой гарем, новые налоги и устойчивость. Эгиль – это мой город, я хочу, чтобы он был самым лучшим. Вот и тебя нам прислали, видимо по молитвам Фартина.

– Он считает, что я демон-разрушитель, которого прислали разрушить ваш мир! – неожиданно для самого себя ляпнул я. Мазур измерил меня долгим внимательным взглядом. И задумчиво произнес:

– Может так оно и есть, и ты действительно прислан разрушить наше устройство, но видимо тот кто тебя послал, поумней всех нас тут будет. В общем, делай, что должен, и будь что будет.

Вот и Мазур повторил слова Фартина, про то, что тот, кто меня послал, умней. Я не был уверен, то Элронду вообще есть хоть какое-то дело до людей и что он не посылает нас сюда ради потехи и развлечения. Тренировать на мечах он меня начал со словами, что ему самому нужна тренировка, и я до последнего думал, что я просто «Груша».

– Да, Алексей, если захочешь вызвать рыцаря на дуэль, вызывай Хаббира из Завнии. Я тебе расскажу, как его одолеть, он вчера в наш город прибыл. Я его давно знаю, он старый уже воин, и в былые годы ты бы в жизни с ним не справился. Но, как и большинство рыцарей, он слишком много сил отдал вину, и потому он сейчас нестрашный соперник для месячного дела. А сегодня на арене возьми кого-нибудь из копейщиков, пусть тебя помолотит немного деревяшкой, я сегодня пропущу. Ты отработай тот прием, который я тебе показал на пиках в прошлый раз.

Я поблагодарил Мазура за обед и отправился на арену, где сказал Хилту, что пойду к копейщикам, и он пошел на другую часть арены. Чтобы овладеть копьем хотя бы на том же уровне, что я владел мечами, мне нужно было не менее пяти-шести месяцев ежедневных тренировок. Клим, сотник копейщиков, выдал мне в спарринг-партнеры Кима, со словами:

– Научиться чему-то можно только у сильного соперника, поэтому вот тебе Ким.

Ким был мягче Элронда или Мазура. Но все-таки битва на длинных палках, даже без металлических лезвий на концах была делом болезненным, несмотря на мой доспех. А от осознания того, что это даже еще и не оружие, мне становилось не по себе, хотя если бы я сражался против него на мечах, а он на пиках, я бы с ним справился. Я бы просто разрубил бы его копье на части, и исключил бы преимущество рычага. Кстати, а почему бы и не попробовать сделать так копьем, и сражаться им как мечом?

К концу дня синяков на груди и на обоих бицепсах у меня прибавилось, но тренировка была полезной, я научился держать копье в руках и не пропускать удар сразу. Ким понимал, что я боец начинающий, и давал советы, помогал мне набирать опыт:

– Я надеюсь, когда стану кандидатом, ты вернешь мне данные тебе знания в копейном мастерстве на мечах?

– Да конечно, а ты собираешься бросить вызов?

– Да я вот думаю, что зимний турнир в этом году будет богатым на бестолковых рыцарей, и может и брошу. И меня будет больше года, чтобы поставить две других дисциплины.

– Я вот также планирую, весной получу рыцаря, и буду тренироваться усиленно.

– Ты рисковый, конечно, это если тебя на летнем лучник вызовет, то конечно может и достаться тебе лишнего, но, может, за шесть месяцев подтянешь все.

– Буду стараться!

– Вообще, в нашем городе тебе никто вызов не бросит, ты сейчас почти святой у нас, все надеются на твою клинику, из Копейщиков, по крайней мере, точно никто не бросит. Даже из новичков. В казармах о тебе только и разговор идет, что тебя пророк послал, и что ты Фатию жизнь спас.

– Ну да ладно вам так уж! – я смутился от неожиданного поворота разговора о моей личности и решил все-таки вернуться к теме тренировки.

– Давай вот лучше мне покажи, как ты выбил у меня копье в последний раз.

– Да ты слишком широко водишь руками, пойми копье – это не меч. Тут основа – это рычаг, и нужно понимать, что у противника точно такой же рычаг, как у тебя. Вот смотри, ты, когда вытягиваешь руки вперед, открываешь угол, я вставляю в этот угол конец своего копья, и будь ты даже в тысячу раз сильнее меня, удержать копье ты не сможешь. Не выставляй руки, середина копья всегда должна быть прижата к телу в начале атаки. Но ты должен отвести ее от тела, если видишь, что возможен удар, – и мы продолжили тренировку, пока не прозвенел гонг, приглашающий на ужин.

Я пошел к себе, где переоделся в чистую рубаху и решил прогуляться до Лейлы перед сном. По соседнему измерению я уже ориентировался достаточно хорошо и даже вытоптал тропинку, по которой шел, не заглядывая в «Гаремы» и думал, что же меня так тянет к Лейле? Девушка она конечно красивая, но не сказать, что прямо лучшая. Но ее взгляд, этот открытый взгляд – он меня манил. И еще, наверное, то, что я был у нее первым. Я боялся, что кто-то придет к ней до меня после турнира, хотя мои опасения может и были напрасны, ведь не выбирали ее до меня, почему сейчас выберут? Правда этот раз в гарем народу может прийти больше, чем обычно. По словам Сафия такого турнира в Эгиле еще не было ни разу. Я дошел до полянки, с которой заглядывал в дом к Лейле. Ее дома не оказалось, я внимательно осмотрелся и решил зайти к ней в дом, пройтись по нему, пока там никого нет. Я зашел в спальню, открыл шкаф, где висели вещи Лейлы. Не удержавшись, я начал их нюхать, вспоминая запах ее тела. Тут что-то заскрипело на печи, я затравленно обернулся и прыгнул из измерения, распластавшись на земле. Встав на ноги, я посмотрел в «Гаремы», в домике было по-прежнему темно и пусто. Может быть, крыса или еще кто пробегал за печью. Сердце тяжело бухало, и я решил все-таки уйти подобру-поздорову к себе домой. Вернувшись в свою комнату, я сходил на кухню, где меня ждали: вино, сыр и бекон с хлебом – уже привычный для меня ужин. После я лег спать и думал о предстоящем турнире. Странное дело, в этот раз я опасался его, хотя казалось, что опыта у меня стало больше, но, может, с этим и были связанны мои опасения.