Гаремы. Все зло от баб?

Да моя техника с двумя мечами уже стала легендой, но мало кто решался даже на тренировках отказаться от щита, это тоже было своего рода комплексом. Щит в левой руке давал иллюзию защищенности, от которой, видимо, было очень тяжело отказаться. Вот и Мазур, взяв в руки два деревянных меча, чувствовал себя неуверенно, хотя его мастерство было много выше моего. Мы отрабатывали поочередно приемы атаки и защиты, я показывал Мазуру то, чему меня научили. Он в ответ показывал какие-то свои тонкости и дополнял приемы, которые я показывал ему.

– Да, техника с двумя мечами – сильная техника. Но требует одинаково развитые руки по силе. Я думаю, что, если копейщик возьмёт два меча, ему будет проще, чем мечнику. Но стандартная ошибка молодых мечников – это использование щита только для защиты, щит и сам по себе отличное оружие. А в технике двух мечей, у тебя четко два оружия и огромное количество точек для поражения, но и сам ты, конечно, менее защищен.

Мне кажется, я понял, почему Мазур еще хотел заниматься со мной, он меня опасался. Он боялся, что я брошу ему вызов, и потому, занимаясь со мной, он «прощупывал» меня на мои слабые стороны, и с его точки зрения это было крайне разумно, ведь чего в действительности ждать от меня, он не знал. Мне хотелось сказать Мазуру, чтобы он не боялся меня, но я тоже подумал, что вряд ли я найду такого учителя, как он и, быть может, лучше тоже его изучить, мало ли что. Мы закончили тренировку и пошли в нишу переодеваться.

– Ты к кому пойдешь после Турнира? – спросил меня Мазур.

– Как к кому? – растерялся я.

– Ты как кандидат одним своим участием уже заслуживаешь серебряный ярлык, вот и спрашиваю, куда пойдешь?

– К Лейле, пойду, – сказал я и насупился.

– Ну, отлично, – то ли обрадовался, то ли нет Мазур.

– Только не забудь пару монет с собой взять. Им там очень деньги нужны.

– Не забуду.

Мазуру явно была небезразлична Лейла, я начал догадываться о каких-то связях, но видимо эта тема тут была настолько табуирована, что лучше ее было не поднимать вовсе.

– Вот что еще хотел тебя спросить, нужно ли брать плату за работу Милла на турнире?

Мазур задал мне вопрос явно для того, чтобы уйти от неловкой темы про Лейлу.

– В моем понимании, правильно будем всем тем, кто сражается за город, в договоре прописать как услугу, а вот всем приезжим воинам – уже за денежки. Можно и в кредит.

– Как это в кредит?

– Например, он обязан отработать в городе какое-то время за услугу лекаря.

– Отличная идея, но города обидятся.

– Ну, мы можем не лечить, или лечить за серебряную монету.

– Да, так и сделаем, так-то твоя клиника городу крайне дорого обходится. Сафий вон леса одного сколько набрал под стройку, и все из городского бюджета. И медь всю выбрали на твои аппараты! Но там конечно толк будет, мы в тавернах твой «Самогон» по четыре медяка продавать будем, думаю, народ рад будет. Кий, правда, похоже, спился совсем, в себя не приходит и что делать с ним – не понятно.

– Ну, могу его закодировать попробовать

– Как это закодировать?

– Ну, это секрет, но он не сможет вообще пить после этого!

– Ну, давай после турнира, сделай!

Мой замысел был прост, я хорошо помнил, что такое кодировка в «Родном», что это чисто психологическое давление. Сначала дают тебе таблетку, которая вызывает тошноту при запахе алкоголя, потом проводят якобы значимую манипуляцию, типа горячего укола, или еще какой-то полуволшебный препарат. И говорят, что стоит теперь тебе хоть каплю выпить, и ты умрешь. Вместо таблетки тут можно было использовать грибы Навозники, которые росли практически повсеместно и даже сейчас зимой они возле стоков торчали замершими столбиками. Я еще в Родном знал про это свойство этих грибов, еще бабуля моя таким способом деда лечила. Вечно добавит грибка, и дед две недели на горилку смотреть не может, а она ему:

– Все дед допился, уже организм-то не принимает, все, нельзя тебе уже пить-то.

В общем, у меня был план, и я сказал Мазуру:

– Я объясню Миллу, что делать, а он тогда все организует.

– Хорошо, жалко его терять, Кия-то, руки золотые, мастер великий, а он до этого нового пойла уж больно пристрастным оказался.

Я пошел в свою казарму, где отдыхал Хамит, поел хлеба с великолепным сыром и лег в свою кровать. Трубы, опять. Теперь четкая ассоциация Турнира с мерзкими утренними трубами, которыми они начинают утро турнира. «Чтоб у вас губы к ним примерзли!» – проснувшись опять от их неприятного звука, подумал я.

Мне сегодня предстояло сражение на пиках с «Грушей». Из-за результата вчерашнего соревнования мне было как-то не по себе. Все-таки уверенности в себе мне не хватало на первый турнир. Но я решил полностью погрузиться в себя и настроиться на соревнование. Я попросил Хамита пойти узнать результаты жеребьевки, а сам сел в позу лотоса и начал пытаться выгонять мысли из головы. У меня не очень-то получалось, они там, что комары, облаком парили и пищали так, что голова шла кругом. Я давил мысли по одной, но они лезли вновь и вновь. Совершенно не вовремя в мыслях вылезла Лейла, воспоминания о которой разогрели низ живота, но только этого мне сейчас не хватало. Я встал, снял рубаху, и вылил себе на голову и плечи кувшин ледяной воды, и сел обратно. Холод от воды помог, теперь меня беспокоил только он, и я сконцентрировался на холоде, и мне удалось побороть бесконтрольный поток мыслей. Я настраивался на предстоящий бой, говорил себе, что должен быть внимательным и собранным. «У меня есть глаза вокруг всей головы, я все вижу и все знаю!»

Вернулся Хамит и сказал, что я выступаю третьим, а он после меня. Хамит, как и я, первый бой взял с «Грушами» у Копейщиков, а основное сражение за команду, против команд противника мы шли все вместе. Команда победителя будет определяться по общему числу побед, но у нашего города в этот раз было серьезное преимущество: двадцать бойцов от нашей команды против двух команд по двенадцать. То есть чисто по очкам наша команда имело явное преимущество у мечников. Как я понял, у других команд дела обстояли схоже.

– А ты слышал, Мазур объявление по Рыцарям сделал, короче там на сорок рыцарей тридцать золотых ярлыков и десять серебряных объявлено! Так десять золотых, значит, на тотализатор будут выставлены, можно будет выиграть. А еще проигравшим рыцарям будет по десять плетей добавлено в качестве компенсации за золото, – Хамит откровенно ржал и злорадствовал, рыцарей не любили в последнее время именно за их склонность к халяве.

– Город аж взвыл от восторга, а рыцари прямо вне себя от ярости. Мудро конечно, что Мазур до конца молчал, так-то сейчас ему ничего не угрожает. Может, конечно, кто с ярости ему вызов бросит, но Мазур сейчас на пике формы. Да кому я рассказываю, ты с ним тренировался в последнее время.

– Да, Мазур силен. Не позавидую я никому, вызов ему бросить решится.

– Да как бы сам Мазур кого ни вызвал, он прямо огнем горит.

Мы пошли с Хамитом на часть, где соревновались Копейщики. Расписание игр на зимнем турнире было плотным, без перерывов, чтобы зрители не успевали замерзнуть, а мы – не застудили себе мышцы. Кроме того, нам нужно было все время разминаться. Каждый делал это по-своему, я вот лично предпочитал ходьбу на месте, поднимая высоко колени.

Сражение копейщиков были быстрыми, и не менее кровавыми, чем сражения мечников. Я не знал никого из команды копейщиков, кроме сотника Клима и моего напарника Кива. Да и груш никто по именам не звал. Кив выступать должен был после Хамита, и сейчас шли сражения, в которых я не знал никого. Общая продолжительность схватки была от 5 до 25 секунд. Пара сходилась, два три взмаха копьем, и схватка заканчивалась, так как противник или был убит, или был выведен из строя и уже не мог соревноваться. Вот сейчас сошлась очередная пара, «Груша» кинулся вперед, махая впереди себя копьём как ветряная мельница, как я понял, это была стандартная ошибка новобранцев, думая, что чем сильней вращать древком, тем больше у тебя шансов на успешную защиту. Увы, в жизни оно все по-другому, нежели в воображении. Противник «Груши», парень низкорослый и очень плечистый, сделал шаг в перед на встречу этой мельнице и выставил свое копье лезвием вверх, таким образом, чтобы оно срезало наконечник копья «Груши». При этом, как только он отрезал одну сторону, он сразу же проделал это и со вторым его наконечником, так как «Груша», не поняв, что происходит, продолжал размахивать копьем. Только это уже было не копье, а черенок от лопаты, который еще через мгновение разделился на два черенка и улетел в разные стороны арены. Тем временем противник хладнокровно продолжал свою атаку. Теперь жизнь груши целиком и полностью зависела от милосердия противника, а он видимо был не милосердным, так как третий удар пришелся четко в голову «Груши». Удар был плоскостью, а не острием, но скорей не из жалости к «Груше», а из нежелания мыть от крови копье на холоде. Шансы «Груши» зависели уже только от крепости его черепа, и эластичности мозга.

Следующее выступление было мое, я снял мечи и выбрал копье. Оружие мне было предоставлено городом, средненькое. В дальнейшем мне нужно было заказывать оружие под себя. Оружие и доспехи – тут все было уникальным. Оно и понятно, ни о каком конвейере и речи не было еще, потому каждое изделие было уникальным, оно могло быть как идеально подогнанным под конкретного человека, так и не подходить ему в принципе. Из городских копей, я выбрал то, что лучше всего подходило мне по весу, и, как мне казалось, было максимально хорошо сбалансировано. Город копья получал от проигравших воинов предыдущих турниров, если от него отказался победитель. Копье, которое я выбрал, было покрыто ржавчиной, но при этом хорошо заточено. Древко все было отделано кожей, и держать его было удобно и тепло пальцам. Лезвие с обеих сторон было в форме тюльпана, обоюдоострое. Я крутанул восьмерку копьем и пошел на арену. Адреналин наполнил мои вены, скорость времени изменилась. Итак, мой соперник одного роста со мной, рыжеволосый парень. Руки очень сильные, видимо кузнец или еще кто. Очень развитые мышцы предплечья и бицепс – свидетельство частой и тяжелой работы руками. Большие мышцы означают тяжелый удар, но медленную скорость. В момент, когда мы сошлись «Груша» не стал медлить и, схватив копье за самый конец, крутанул его над своей головой, и, сделав быстрый шаг вперед, попробовал нанести удар в район моей шеи. Я быстро сел на корточки, и выставил перо копья, уперев его в бедро груши. Копье пролетело у меня над головой, и вошло в бедро, сантиметров на десять порезав мышцу. «Груша», не поняв еще, что произошло, продолжил вращательное движение копьем над головой, замахиваясь для удара сверху вниз, как топором. Я воткнул перо в песок, катнулся назад через голову, встал на ноги. «Груша» нанес удар, по тому месту, где секунду назад был я, и полностью насадился на копье. Он перерезал себе мышцу бедра окончательно, и завалился на бок, испуская вой на всю арену. Я встал, подошел, забрал свое копье и пошел в нишу. Вой трибун, накрыл меня через пару секунд вместе с тремором, который пришел после того, как от адреналина начало отпускать. Сражение было может и не очень красивым, но я победил, жаль конечно «Грушу», хороший может парень, сильный, теперь инвалид на всю жизнь. Если повезет, и мышца зарастет, все равно будет хромать. Ну, может ему ноги не так нужны, как руки. Дойдя до ниши, я оставил копье, забрал мечи и пошел в казарму. Там я снял доспех, оставил мечи и пошел посмотреть, что происходит у Милла.

В Лазарете работа шла полным ходом. Я встретил Милла, который был весь в крови, буквально с головы по пояс. Увидев меня, он улыбнулся:

– Вот фонтан меня обдал. Вот тут вот порез был, хотел зашить, а оттуда как дал поток, вон, как в душе побывал. Теперь мыться нужно, и все вокруг мыть, – Милл показывал на область шеи, видимо он пытался зашить поврежденную аорту, и раскрыл рану до конца.

– Ну, на шее мало что можно зашить. Как ни старайся, всех не вылечишь.

– Да я понимаю, просто было интересно попробовать. Так-то он все равно не жилец. Но ничего, Нег и Селем уже во всю трудятся. А ты как выступил уже?

– Да вон мой лежит, – Я показал на «Грушу», которого принесли и положили около ниши где была клиника.

– А этот. Ну ему жгут на ногу наложили, чтобы кровь остановить, вернусь, зашьем его, потерпит.

Милл был максимально хладнокровен, с токи зрения пациента он, наверное, выглядел палачом или зверем. Но сколько он спасет жизней к концу этого дня? А сколько он еще людей научит, которые будут спасать людей? Нужно ли Миллу любить своих пациентов? Или достаточно хорошо знать свое дело и любить именно работу? Действительно, вопрос вопросов. Ведь за сегодня через Милла пройдет не меньше сорока человек, имен которых он, видимо, даже и не узнает. Мы пошли с Миллом в баню, и он, по своей уже сложившейся привычке, начал отчет.

– Сейчас вот очень много начало в город прибывать с кашлем, Фатий благословил нескольких на лечение. Но там только антибиотик в течении десяти дней, я их в другой дом отправляю, который Сафий выдал.

– Да только ведите истории болезней, всех кого принимали. Второй раз им уже антибиотик вряд ли поможет, и смысла его переводить уже не будет.

– Да, я это помню. Только вот Сафий скуп до пергаментов, все-таки дороговато они обходятся, чтобы подробно писать все на них. Пробовал деревянные таблички, но они места занимают много. Сафий говорит, что мы разорим город на пергаментах, и так уже купцы цену на него ломят.

– Ну и не будем тогда вообще никого лечить, я сказал, что нужно вести истории, значит их нужно вести, меня не волнует, сколько это стоит, пусть он и думает где взять пергамент! Он за лечение деньги берет, так вот пусть и включит в стоимость.

– Тихо, тихо, ну что ты сердишься, Алексей! – примирительно улыбнулся Милл.