Гаремы. Все зло от баб?

На следующий день меня разбудил Сафий, который пришел проведать мое состояние и провизии принес. Он извинился, что принес мне только сухомятку:

– Сейчас все на Арене работают, город вымер, хотел тебе горяченького найти, как ты любишь, а нет ничего, нашел вот копченой говядины и хлеба, да вот еще вина тебе принес.

– Ну что же у вас кругом вино-то, Сафий, придумали бы что-нибудь повкуснее, квас например. Я бы сейчас кваску-то долбанул с превеликим удовольствием, если бы не чай отца Фартина, я бы наверное тут помер у вас.

– А что такое квас?

– Да напиток на хлебе черном. Ржаной, короче, хлеб, бродит, но пьют до того, как он стал алкогольным, – я посмотрел в коммуникаторе, но в библиотеках Техно ничего про квас не было. Вот блин, а так-то без библиотеки я ведь и не знал, как его делать, бабуля все время делала квас, и у нее все время он получался разным, но всегда был вкусным. Но как она его делала, я и не знал. Помню только, что все время она сушила сухари на батарее.

– Бабуля моя все время квас делала, ух какой был квас, Сафий, деда к жизни после запоя в раз возвращал.

– Бабуля?

– А ну это мать моего отца. У нас родителей наших родителей называют «бабушка» и «дедушка», а мы им «внуки».

Сафий внимательно посмотрел на меня. Я ему много раз про это рассказывал, но он каждый раз смотрел на меня с удивлением или с желанием понять.

– Мне вчера Отец Фартин рассказал про эксперимент отца Фассера, и про тайный путь.

– Он тебе рассказал?! Я надеюсь, ты понимаешь, что это самая большая тайна?

– Конечно, понимаю, я-то в ней по самые уши, в этой вашей тайне. Но ты вот дед Лейлы, она твоя внучка.

– Да я уж понял, я только не видел ее не разу. Иногда мне удается с Салем увидеться, она рассказывает мне, но сейчас так сложно это стало. Может, ты мне поможешь кстати?

– Как?

– Ну, в том месте с деревьями, меня и Салем проведешь.

– А как я это Лейле объясню? «Пойдемте, я Вас в другой мир отправлю», -как думаешь она это воспримет?

– Да уж, ну если вдруг получится. Салем – это та самая женщина, к которой я ходил почти каждый день, сладкие десять лет. Был подземный проход, который как раз выходил в домике, где сейчас живет Лилит, это женщина, к которой ходит Мазур. Он уже не смог испытать целиком того, что испытал я, но все-таки. Мы с Салем воспитывали его вместе до пяти лет, потом его забрали в школу, и я ходил к нему. Он с детства знал, что я его отец, и он знал, что это величайшая тайна. Потом ход был разрушен, после смерти Фассера к власти пришел Фун. Он что-то подозревал, и я сам обрушил вход, чтобы не подставить никого. И ходил уже к ней раз в четыре года. У нас было много детей, я участвовал в воспитании троих: Мазур, старший, Маттель, его брат и девочка Милли. Маттель погиб в шесть лет в школе, Милли сейчас в бронзовой части, у нее пять детей, но у меня нет сейчас к ним доступа. Были еще дети, но я уже не смог следить за ними. У отца Фартина было много сомнений в правильности этого эксперимента, да и у меня тоже. Мы развили город до небывалых высот, еще никогда в нашем государстве не было такого города как Эгиль. Такого могущества и силы мы достигли, но мы были в кризисе роста! А когда был ранен Мазур, я уже сдался и собирался покинуть город и спокойно умереть где-нибудь в тишине. Но тут твое явление, тот, кто послал тебя, сделал это очень вовремя.

Вот почему они так считают? Я лично был уверен, что мое появление в этом городе это череда абсолютных случайностей и прихоти одного старого эльфа, которому от скуки просто нечего делать! В конце концов, то что я пошел по дороге в сторону Эгиль ведь точно случайность? Или нет?

– Мне бы вашу уверенность, что я тут неслучайно появился! Вон, Отец Фартин говорит, что я орудие без глаза и мозгов.

– Ну, он это образно, ты же не обижаешься на старика?

– Нет, конечно, он мудр, и мне есть чему у него поучиться. Но он ведь прав, я орудие без глаз и мозгов, меня тащит что-то или кто-то через цепь событий, которые я даже понять до конца не успеваю. Я что-то разрушаю, чего разрушать не хочу, учу чему-то, чего и сам толком не знаю, но это как-то влияет на общий ход событий, но как влияет? Я реально то самое орудие, которым во время сражения долбят в ворота. Бум, и ворота проломились, а как это повлияло на ход этого сражения, бревну и не известно.

– Ну, для тебя тоже будь здоров какой доход, много ли людей подобных тебе, что могли бы посетить такое множество миров?

– Может и нет больше, но с другой стороны и в моем родном мире, можно столько всего найти и узнать. Да вот твоя жизнь Сафий насыщенней. А опыт? Я-то мнил себя чуть ли не первооткрывателем, а по-хорошему я просто катализатор, дал толчок и не более того, ну спас Мазура и Милла! И если первому я симпатизировал, то второму желал смерти, это ты заставил меня его спасти. Но сейчас я понимаю, что Милл для вашего мира сделал уже больше, чем можно было себе представить. Он реально гений и великий ученый. А я что? Просто чуть-чуть подтолкнул его? А с другой стороны, может, если бы я не пришел, его бы Фатий и шипом бы не ткнул, и он и сам бы до всего допер. Ну не он, так последователи его.

– Не приуменьшай своей значимости, все-таки нет ничего важнее, чем именно правильно выбранный момент! Так-то в чем-то ты прав, Кий вот мне сознался, что сам уже практически додумался до аппарата по сгущению вина, он над этим думал, и возможно бы выдал очень похожее устройство, если бы конечно не спился бы раньше.

– О я совсем забыл про то, что обещал его закодировать.

– Закодировать?

– Да я Мазуру пообещал сделать так, чтобы Кий завязал с бухачем, будет время пришли мне Милла пожалуйста.

– Милл на арене вовсю трудится, но сегодня у него более-менее свободно, там четыре дуэли всего будет, пришлю его к вечеру. Ладно, пойду я, ты тут поправляйся.

Болеть скучно, даже когда тебя постоянно навещают. Был бы еще телевизор, можно было какой-нибудь фильм посмотреть, нужно было накачать чего-нибудь на коммуникатор, когда был в Родном. Так вот лежи себе бездельничай. Ну, делать нечего, придется просто лежать, к тому же коммуникатор тоже мне это рекомендует. Может, как раз заняться тем, что внести изменения в протокол, которые давно так хочу сделать, и все руки не доходят, чтобы он мне не выдавал постоянные предупреждения о необходимой госпитализации, а то ведь спаммит безбожно просто. Надо бы конечно, но неохота ведь. В конце концов, выходных у меня тут и нет совсем. Десять минут борьбы с собой и победила лень, я поел копченого мяса, попил вина и пошел валяться и ждать, когда придет Милл, который пришел чересчур уж быстро, как мне показалось.

– Приветствую, Алексей! Сафий передал, что ты хочешь меня видеть?

– Да! Слушай, тут вот в чем дело, меня Мазур и Сафий просят посодействовать тому, чтобы Кий перестал так крепко закладывать, я тебе хотел рассказать одну методику, которую применяют у нас в «Родном». Методика называется «кодирование», смысл в том, что это чисто психиатрическое воздействие. Пациенту делают укол, чтобы было больно или говорят, что если он выпьет, то умрет, и чаще всего пациент под страхом смерти прекращает выпивать, пусть кратковременно, но это работает.

– Интересно как, эта, как ты говоришь, психиатрия, – попробовал Милл новое для него слово.

– Ну, я не знаю, сработает это или нет, но ты подумай, попробуй. Еще вдоль канав с навозом растут грибы, если с них сварить супчик, и этим супчиком накормить его, то он неделю к алкоголю прикоснуться не сможет, тошнить будет. Но грибы эти не очень полезны для организма, и можно убить запросто. Там дозировка и все такое.

– А если этот отварчик прямо в алкоголь ему пихнуть?

Милл схватывал на лету, видно было, что он уже продумывал план, и скорее всего бедный Кий станет испытуемым.

– Ну, ты, может, опробуешь сначала, на ком то менее ценном, чем Кий?

– Я об этом уже подумал, пойду тогда, сейчас соберем грибочков, отварим и проверим. Мы разыграем Кия, скажем, что ему ангел божий пить запретил, я думаю, для него это будет самое действенное.

– Ого!

– Ага, ну, я пошел, Алексей, после Гарема приходи. Оценим, что получилось.

А неплохо быть евнухом, ничего тебя от твоего любимого дела не отвлекает. Вот только странно, почему у большинства евнухов нет этого самого любимого дела? А Милл вон как изменился, он похудел, одни глаза на лице, но эти глаза горят огнем и жаждой. Редкий он человек. И как же я неправ был, когда не хотел его лечить. Такой талант, хоть я до сих пор удивляюсь его жестокости, ну или точнее чёрствости. Может, конечно, врач таким и должен быть, холодным и рассудительным. А то вот так делая операцию пациента, увидел перитонит и расплакался от жалости, что не смог его спасти. Интересно, а плачут ли хирурги, когда пациенты умирают? Вот патологоанатомы точно не плачут.

Больше в этот день меня никто не беспокоил, и я ел и спал. На следующий день с утра пришел Сафий, но он не стал сидеть и разговаривать, а оставил мне ярлык и кошелек, где был один золотой и пятнадцать серебряных монет со словами, что теперь мое жалование повышено и составляет десять серебряных монет в месяц. Это была моя зарплата за два месяца и премия. Тут была шестнадцатеричная система: шестнадцать бронзовых монет – это одна серебряная, шестнадцать серебряных – одна золотая. То есть, у меня было почти два золотых, я мог бы купить золотой ярлык, и мне бы еще хватило на жизнь. Так как мне тут и тратить было особенно не на что, я решил повременить с золотом. Все-таки мой следующий турнир давал мне возможность выиграть золото, а выигрыш был слаще покупки. Я решил золотой отдать Лейле, себе оставить серебро, а сегодня сходить и посмотреть на сражение Рыцарей по новым правилам.

Чувствовал я себя уже хорошо, правда правая сторона там, где доспех примыкал к боку, была опухшей и синеватой, поэтому одевать доспех я не стал. Я одел рубаху и штаны поверх комбинезона, замотал голову шкурой, и в таком виде пошел на арену. Я не хотел, чтобы меня узнавали на улицах, чтобы мой поход к арене был быстрым. Но на улицах никого и не было. Я спокойно дошел до арены и прошел через казармы. Охранник хотел было меня остановить, но я снял шкуру, и он, улыбнувшись, пропустил меня.

– Живой Алексей, хорошо!

– Да, все отлично.

Я прошел к своей ложе, но подумав, решил пойти в ложу к Мазуру. Он был там и с радостью разрешил мне посидеть там.

– О, Алексей, рад тебя видеть, оклемался, решил посмотреть на поединки?

– Ну, так-то да, ты же учил, что нужно смотреть за возможными противниками.

– Ну, молодец, молодец. Проходи, садись, тут вот тепло, шкурами застелено.

На арене в вип-ложах носили платную еду и выпивку. Выпивка – одно название, разбавленное вино, так как настоящий алкоголь был запрещен до момента открытия. Я взял себе пакет вяленого мяса, порезанного тонкими ломтиками в хлебном конверте, и кружку вина и устроился смотреть. Глашатай попарно объявлял выступающих сейчас, а затем назвал тех, кто были должны готовиться следом.

– Зашевелись, голубки мои, не хотят позора, сражаются на полную катушку. Благо еще рыцари из других городов прибыли, а ярлыков-то золотых на всех не хватит. Вот, смотри, как бьются любо-дорого посмотреть.