Оценить:
 Рейтинг: 0

Неоконченная исповедь Богу. Непридуманные истории

Год написания книги
2020
<< 1 ... 7 8 9 10 11 12 13 >>
На страницу:
11 из 13
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Как можно было жить в горячей Зоне безвылазно, зачем, отработал и …?

Работа занимала часов двенадцать, дорога до станции два, три обеда по часу, остальное время – переодевания, душ и сон. И так каждый день. В 86—м обеды были праздником. Из Киева в Зону были командированы повара ресторанов, которые работали на совесть, да и финансирование питания было хорошим. Первые три—пять дней после приезда никто не мог съесть и половину, потом привыкали и ели в удовольствие, а дня за три-четыре до отъезда становились голодными уже через час-два после еды. Помнится, что даже подносы в столовой были не стандартные, а в два раза больше обычных. Их тогда называли обкомовскими. Столовые работали круглосуточно, в них предлагали только усиленные обеды, но без ограничений по выбору и количеству. Все было, начиная от овощей и фруктов до шоколада и меда. Даже икра была. В 86-м на Ликвидаторов ничего не жалели. Официально в зоне был объявлен сухой закон. Однако, многие имели доступ к спирту и употребляли. А те, кто не имел, могли, начиная с 1987 года, обращаться к местным служителям правопорядка, которые наладили бизнес по поставке в Зону спиртного и женщин, меняя этот товар первоначально на талоны питания, а затем на деньги. Многие считают, что спиртное выступает профилактическим средством при облучении, но это не совсем так. На вредных производствах, связанных с радиацией, рекомендовалось принимать 50—70 грамм спирта за 10—15 минут до предполагаемого сильного облучения, а не после облучения и не больше, все равно большего эффекта, в смысле профилактики, не достичь. Еще имеет большое значение тип облучения и его воздействие – внешнее или внутреннее. В Чернобыле, в смысле облучения, присутствовало все и во всех видах. Конечно, хорошо было бы принимать красное сухое вино ежедневно после работы и немного спирта до выхода на работу. Если бы это было в меру, то польза была бы. Но в меру у нас не умеют, да и красного сухого не было. До работы, конечно, никто не пил, а после… И потом, жили—то мы постоянно в Зоне облучения.

Как известно, после протирки оптических осей и золоченых контактов тонким слоем, что характерно для физиков—экспериментаторов, спирт всегда остается и в дальнейшем используется по прямому назначению. Большой популярностью у продвинутых Ликвидаторов пользовался напиток, приготовленный следующим образом: в сифон заливали пополам спирт и нарзан или колу, закрывали, газировали и разливали. Называли его «срочное погружение». Это и есть быстрое и полное погружение. Ощущение, наступающее при этом, передать невозможно в силу мгновенной и полной потери самого ощущения. Если влитая в себя доза была меньше 150 грамм, то Ликвидатор успевал начать закусывать. Особым шиком считалось закусывать плодами фруктовых деревьев, росших здесь же, особым образом очищенных и проверенных на спектрометре или дозиметре. После такого многократного профилактического снятия стресса отмечались случаи индивидуального преждевременного наступления Нового года. Надо сказать, что многие Ликвидаторы были настоящими бойцами и к концу командировки доводили принимаемый на грудь вес любимого напитка до одного литра за день. Конечно, все это сказывалось на пост-командировочном синдроме, ведь сифонов дома у многих не было, и это приходилось компенсировать увеличением дозы, добавлением других отравляющих веществ и употреблением пива, особенно по утрам.

Надо сказать, что постоянное снятие стрессовых состояний не останавливало работу и не ухудшало ее качество. Работы было много, тяжелой и грязной, в том числе. Все от начала и до конца приходилось делать своими руками. Проводить измерения, а потом готовить отчетные документы, подписывать их и отвечать за это. Много приходилось таскать тяжелого измерительного оборудования, устанавливать его в различных условиях, часами налаживать и калибровать, проводить измерения, многократно повторяя. Поля излучений постоянно изменялись, а в Штабе постоянно требовались точная картина по загрязнению и рекомендации по мероприятиям, дозовый прогноз. Приходилось залезать во все щели. Когда прорубили стенку в одном из помещений четвертого блока в реакторный зал, пришлось заглянуть и туда. Реакторная шахта была пуста…. Многие на этой работе потеряли здоровье, а многие умерли. Цена, которая была заплачена за полученный результат, была неоправданно высока.

А мне особенно нравилось проводить измерения на крышах. Дело в том, что измерения были не очень длительными и многократными, так что не было смысла бегать в укрытие, а можно было любоваться прекрасными видами, открывающимися сверху. В те жаркие и солнечные дни взгляд привлекал большой пруд—охладитель и огромное водохранилище, часть которого тоже была видна. Вода на солнце серебрилась и манила к себе. В эти минуты я вспоминал водоемы, на которых катался на серфинге, и те дни, что с коллегами по выходным ходил купаться и загорать на местное водохранилище, еще до аварии. Крыши были черные, и под палящими лучами солнца разогревались как сковородка на газу. Было очень жарко. Очень быстро вся одежда становилась мокрой от пота. Мы тогда ходили во всем белом с ног до головы, а на лице был прицеплен белый «Лепесток 200» – специальный фильтр. Когда он намокал и становился противным, его приходилось срывать и менять на другой, если он был в запасе. Индивидуальный дозиметр на работы в грязных зонах мы не брали, поскольку за одну смену можно было выбрать всю норму облучения для человека и вылететь из числа сотрудников, допущенных до работ. А партизаны, например, вообще не имели индивидуальных дозиметров.

Мало кто знает, что Чернобыльская авария, приведшая к катастрофическим последствиям, произошла из-за банального желания получать премии за экономию электроэнергии при выводе реактора с мощности на остаточном тепловыделении. Когда энергоблок останавливали, то он мгновенно из вырабатывающего электроэнергию превращался в потребителя. И вот, в одной из голов «национальных украинских кадров» возникла идея продолжать крутить турбину на остаточном тепловыделении реактора. Но для того, чтобы это попробовать, пришлось заблокировать все уровни защиты. Что из этого получилось, все знают.

– А почему все-таки закрыли АЭС, ведь там вроде собирались еще блоки пускать?

На Чернобыльской промплощадке было заложено четыре станции по четыре энергоблока – всего 16 блоков. После аварии были приведены в порядок три блока первой очереди АЭС, и можно было начать загружать топливо в еще два реактора второй очереди на площадке рядом.

Жаль, но руководство «независимой» Украины приняло решение закрыть станцию. За это, как говорят злые языки, Кучма получил нехилую сумму, а 22 миллиарда евро, обещанных за закрытие, Евросоюз так и не перечислил Украине. Зона она и есть Зона, работает станция или нет. Авария произошла, и на все последствия нужны деньги. Надо было достраивать новые блоки и не останавливать старые. Экспорт энергии позволил бы решить не только проблемы Зоны, но и Украины, и газа от России не нужно было бы. Дураки! Да и у нас, в России, руководство Минатома думало не о деле, а о своих креслах. Конечно, проблема получилась сложной. В рамках одного государства она решалась, а в рамках двух – нет. Специалистов и ресурсов на Украине нет, а псевдонациональных интересов много. Слишком много Россия оставила там, в Зоне, чтобы потом туда просто возили за деньги на экскурсии, как в «Сталкере».

– Как я понимаю, от Ликвидаторов отвернулись так же, как и от афганцев?

Первоначально, пока шла ликвидация аварии, Ликвидаторов старались поддерживать, как бойцов на фронте. Специальное Постановление вышло ЦК и СОВМИНА.

Иногда в Зону приезжали знаменитые артисты. Мне всегда вспоминался приезд Леонтьева. В Чернобыле он дал два концерта и работал с такой отдачей, что, казалось, упадет после последней песни. Его вызывали и вызывали на бис, и он пел. Из зала его вынесла на руках ликующая толпа, как гладиатора, который всех победил. В другой раз приезжала очень известная певица – П. В Чернобыль она не поехала, а дала один концерт в поселке Зеленый Мыс, состоящим из пассажирских кораблей, пришвартованных к берегу. Для этого на холме рядом с берегом построили большую эстраду. Начало концерта надолго задержалось, и народ, сидящий на склонах холмов вокруг большой сцены, начал свистеть и кричать. Тут вышла московская дива и, сказав какую-то ерунду, начала петь под фонограмму. Ликвидаторы, отвыкшие ото лжи и обмана, освистали ее. Некоторые кричали: «Братва, нас предали!».

Никакие расслабухи не помогали, стресс накапливался. Многие возвращались из Зоны как с войны.

– Какие страшные вещи ты рассказываешь, и так спокойно…

Были, конечно и приколы. В очередной раз мы командой, возвращаясь, ехали в поезде Киев—Москва. После того, как все было выпито и сказано, народ отрубился на своих полках. Свет в купе был выключен. Все проснулись от криков: «Замуровали, гады!». Было темно, и откуда-то с пола доносились ругательства и возня. Включили свет. На полу лежал один из наших. Он упирался локтями в стенки нижних полок и пытался оторвать вентиляционную решетку в двери, через которую он, очевидно, видел ноги проходивших по вагону пассажиров. Открылась дверь. Проводница в очень короткой юбке молча осмотрела купе:

– Чернобыльский синдром, – заключила она и ушла.

А лежащий на полу боец спросил:

– Что это было?

Первоначально в Зону ехали посмотреть и делать науку, ликвидировать последствия. Приезжали специалисты и предлагали толковые решения. Работа по ликвидации довольно быстро продвигалась, хотя многие вещи делались бестолково. Позже, когда дезактивация, в основном, была завершена, саркофаг построен и дозовые нагрузки упали, а первые три блока начали работать, народ начал ломиться в зону, чтобы заработать, стать Чернобыльцем и получить льготы. Спустя полгода после аварии система оплаты была выстроена, и многие стали планировать свои заработки. Специалисты, разобравшись в ситуации и поняв, что их телами затыкают дыры, ездить стали реже. А многие ушли со своей работы и устроились на постоянную работу во вновь созданную организацию – Комбинат. И тогда Зона стала официальной «халтурой», но это после 90-го года. В те годы многим людям официальной зарплаты не хватало, и они подрабатывали на стороне, зарабатывая существенно большие деньги. Это и называлось халтурой или шабашкой.

Тогда многим удалось заработать хорошие деньги, но никто не предполагал, что большая часть из них пропадет в результате реформ. Я тоже неплохо заработал, и моих денег вполне могло бы хватить на две кооперативные квартиры, две машины и шикарную дачу, да еще осталось бы на хорошо обмыть. Беда в том, что реализовать эти деньги было в то время практически невозможно. На все были очереди по записи, да и на очередь встать было не просто. Люди десятилетиями ждали своей машины или квартиры. Дирекция, партком и профсоюз решали, достоин человек что—либо иметь или нет. Все сидели на крючке и не рыпались. И если ты партийный, идеологически лояльный, профсоюзный активист со стажем работы не менее двадцати лет, независимо от качества своей работы и своей квалификации, ты мог рассчитывать на поощрение в виде выделения машины или участка, реже квартиры. Конечно, близкие к руководству получали все это чаще. По всем параметрам мне еще ничего не светило и ничего не оставалось, как положить заработанные деньги на счет в сберкассу. Постановление правительства, касающееся льгот Чернобыльцам, во многом осталось на бумаге, и в последствии большую часть льгот отменили.

– Вот черт, и что дала тебе эта ликвидация…

Работа над полученными в Чернобыле результатами, развитие экспериментальной базы, участие в работах по составлению карт загрязнения областей России и написание диссертации занимали всё моё время. Но ничего из этого не случилось. Диссертацию защитить не дали, хоть и были положительные отзывы, тематику Института и отдела сократили, сменился начальник отдела, а часть сотрудников ушла. Через пять лет, фактически, лаборатория без финансирования развалилась. Слава Богу, что я не видел, как умирают наши уникальные установки, потому что не было жидкого азота. Я ушел. Надо было решать проблему жилья.

А потом Павлов ввел ограничения для населения на получение денег в сбербанке со счетов, а потом в конце 91-го года Гайдар объявил о либерализации цен. Деньги обесценились. Мой вклад в Сбербанке превратился в памятник реформ на пути в светлое капиталистическое будущее. Народ разорили, просто обокрав. Никакие льготы больше не действовали. Начались разброд и шатания.

Хорошо, что брат подсказал, и я, работая еще в НИИ, закончил Советско-американскую бизнес-школу – местный филиал Американской Академии маркетинга и рекламы. Ушел в бизнес, где мы с Любимой встретились во время моего противостояния налоговой инспекции.

Похудеть с гарантией!

Вопрос «похудения – сброса лишнего веса» очень актуален сегодня, думаю, не только для меня. Вот набрел на свой старый рассказ и готов поделиться опытом. Более того, могу сказать, что сам уже сбрасывал вес со 118 кг до 78 кг, а с этого Нового года обещал сбросить за год 25 кг, и уже за 7 месяцев сбросил 15 кг опять со 118 кг. И я знаю «СЕКРЕТ», как похудеть и никаких диет – суть не в этом!

Я уже не могу вспомнить, в каком году это было, но точно в начале девяностых. Раньше я был стройным худым юношей, а поправляться начал через два года после первых поездок в Чернобыль. А после последней поездки я не просто прибавил в весе, я пух и расползался, как на дрожжах. От неловких движений одежда рвалась, кроссовки разлетались за месяц, и я уже не мог свободно пробежаться по лестнице. Знакомые смеялись, называя меня толстячком. Да, во мне было 118 кг.

В это время дочь еще занималась фигурным катанием у одного из известнейших тренеров, муж которой тоже был известным спортсменом, и в силу дружеских отношений мы часто встречались семьями. Оба эти спортсмена давали мне различные советы, как похудеть. Наконец, меня пристроили в «Олимпийский» – спортивный комплекс на Проспекте Мира, где открылся один из первых платных оздоровительных центров – тогда «фитнесов» не было. Там заправляли бывшие спортсмены из Сборной РФ, из знакомых моих знакомых, поэтому хорошее отношение и индивидуальный подход гарантировались.

В спортивном зале, где стояли тренажеры, меня встретили два высоких крепких парня с фигурами атлетов. По ним было видно, что здесь они времени даром не теряют.

– Нас предупредили о Вашем приходе, – сказали они, еле сдерживая улыбку. – Раздевайтесь и становитесь на весы, ого, 118 кг! Вы раньше хоть немного двигались?

– Немного двигался (знали бы они, какой я был крепыш).

– Не расстраивайтесь! Мы и не таких до нормы доводили! Фирма гарантирует! Сейчас пройдете тестирование на тренажерах, и мы определим нагрузку, чтобы Вы, как бы это сказать, не надорвались.

Тест показал, что мне надо заниматься с двумя группами и еще можно плавать, и все это в один день, причем четыре раза в неделю. Ребятки были удивлены, но вида не подали.

– Можете сегодня начинать: два часа тренажеры, час бассейн. Через месяц будете весить 100 кг. Удачи!

И больше ничего не сказали, так просто – тренажёры, бассейн и минус 18 кг.

Привыкший к тому, что на тренировках надо выкладываться, отрабатывая задание тренера, я приступил к работе над собой. В зале все удавалось, а в бассейне, не умея как следует плавать, я, просто, не спеша, как лягушка на параде, шевелил конечностями и передвигался по дорожке, вызывая улыбки у длинноногих девиц, что курсировали вдоль бассейна, подбирая очередную жертву. Занятий я не пропускал и выполнял все указания тренеров. Месяц пролетел быстро. Я заметно подтянулся.

В назначенный день я встал на весы. 119,5 кг?! Немая сцена.

– Вы не могли прибавить при такой нагрузке! Мы ошиблись при взвешивании.

– Ребята, это ваши проблемы. Вы обещали, что я сброшу вес.

– Хорошо, Вы ходите еще месяц, но уже бесплатно. А сейчас идите к врачу— диетологу.

Врач, посмотрев результаты теста, кардиограмму и кривые нагрузок за месяц, проверил давление, пульс и дыхание в легких, попросил сделать анализы крови.

– Ну—с, молодой человек, признавайтесь, что Вы такое кушаете, что даже при таких нагрузках не худеете?

– Ем все, как обычно, аппетит стал лучше.

– Ну, и что Вы съедаете обычно на завтрак?

– Две пачки пельменей.

– Стоп, стоп, стоп! Так, батенька, не пойдет! Вы просто растянули себе желудок. Есть можно все, кроме мучного, и объем сократить втрое! Вы все поняли?

– Да, и вот еще что: как у Вас с бабами? При таких показателях вам надо трахаться по два раза в день.

Старый еврей знает, что говорит, подумал я, вспоминая о проблемах в семье. Жене я никогда не изменял и этот пункт наставлений выполнить не мог.

Второй месяц прошел без энтузиазма. Я голодал и здоровел. Мышцы наливались. Движения становились резче. Ходить мне приходилось только в спортивном костюме, и от братков я теперь отличался только отсутствием цепей и длинными волосами, да еще отсутствием малинового пиджака. Ко мне привыкли и уже никто не обращал на меня внимания.

Настал день контрольного взвешивания. 118,5 кг!
<< 1 ... 7 8 9 10 11 12 13 >>
На страницу:
11 из 13