Неоконченная исповедь Богу. Непридуманные истории

– А может, ну её в баню эту базу, останемся на 2—3 дня, рыбу половим? – спросил Ваня.

И тут такие танцы с бубнами начались, каждого по очереди поднимали на руки.

Счастье вернулось и было с нами до прилета вертушки…

Давненько я такой непогоды не видал…

Как всегда, выходные мы на даче. В этот раз я приехал с полной решимостью испытать мотопилу и поэтому, как только растопил печку (терпеть не могу центральное отопление), взял пилу и пошел к огромному стволу березы, который дожидался меня с прошлых выходных, притащенный трактором. Разложил все и присел на пенек насладиться тишиной перед «боем».

Небо, все в тяжелых тучах, придавило все и заставило молчать. Была полная, гнетущая тишина – ни скрипа дерева, ни дуновения ветерка. Как моряк, я подумал, что такие затишья бывают только перед бурями или сильными штормами, но идти смотреть барометр и проверять свою догадку не хотелось. Насладившись тишиной и мыслями о море, я встал и взял в руки пилу, в этот момент каркнула ворона и вспорхнула с ближайшего дерева. Я дернул за стартер, и пила сразу отозвалась злобным рычанием с дымом из глушителя, но постепенно, набирая обороты, бодро зарокотала. Через час со стволом было покончено – он превратился в кучу пеньков, некоторые из которых были в диаметре под метр. Цепь пилы была окончательно затуплена, а пила так устала, что еле фырчала последние несколько заходов.

За время битвы с березой я и не заметил, как пошел дождь и поднялся сильный ветер, все чаще приносящий снежные заряды. В руках зуд, в ушах звон, я и все вокруг в опилках, в воздухе стоит смесь стойкого моторного выхлопа мотопилы и пьяный запах лежалой березы. Я присел отдохнуть. Тут подошел соседский мальчик Пашка.

– Дядя Леша, помочь?

– Чего? Тебе лет—то сколько?

– Мне уже шесть лет, я могу пеньки к навесу перекатывать.

– А ты сможешь? Я сам тут пробовал поднять вон те толстые, так оторвать от земли не могу…

– Так круглое надо катать, я буду стараться, и вообще мне дед сказал пойти посмотреть, что тут за шум и надо ли помочь.

Этот парень стоял передо мной в ветровке, надетой на обычный летний спортивный костюм и в детских сапожках, на голове у него была бейсболка козырьком назад, уже вся мокрая.

– Давай так: вон там самые тонкие пеньки, ты начинай с них, а я начну с другого конца, а можно и на завтра отложить…

– Нет, до завтра нельзя оставлять, все намокнет, а сегодня есть еще время и поколоть.

– Ты и колоть можешь?

– Нее… колоть не могу, но я могу таскать полешки. Мне деда сказал, что надо закаляться и тренироваться, и что пока человек работает, ему холод и дождь не страшны.

Я вспомнил слова своего отца, в точности похожие на эти, и свою дочь, которую мы стали закалять с девяти месяцев, а с трех лет отдали в спорт, как водили ее в «Группу здоровья Никитиных», и пошел таскать и катать.

Тем временем ветер стал усиливаться и завывать, лес рядом уже стонал, нас поливал дождь, постепенно переходящий в снег. От навеса нас отделяло 10—15 метров, а колоть на месте было нельзя – размокшая глина под травой испортила бы нам все дело. Пашка, видимо, уже не в первый раз, ловко управлялся с пеньками. Когда мы закончили катать и таскать, уже стало темнеть…

– Паш, спасибо тебе, беги к деду, ты весь мокрый…

– А можно я здесь костер разведу? Вы ведь колоть будете, можно будет погреться, а я буду помогать дрова колотые складывать.

– Меня дед твой убьет!

– Нет, он только рад будет, что я тут пашу в таких условиях, он ведь у меня «десантура»!

– Ладно, давай…

Я начал колоть пеньки на полешки и думать о том, что в свое время мы вынуждены были заняться закаливанием дочери после того, как ее заразили при родах стафилококком… Сначала мы занялись с ней плаванием с трех месяцев до года, кажется, ездили в походы с ребенком с двух лет и жили в палатке на берегу озера по 2—3 месяца!

Тут мои мысли прервал Пашка:

– Дядя Леша, иди грейся, а я пока буду таскать.

Костер горел нормальным пламенем, немного дымя под дождем. Я присел на пенек и стал вспоминать, как мы отдали дочь в три года в «Группу здоровья Никитиных», модную тогда продвинутую группу оздоровления и воспитания детей, чего явно не хватает сейчас. Там дети и взрослые, кто выдерживал, в одних купальниках занимались спортом в зале и на улице, обливались холодной водой, а зимой еще бегали в таком виде и босиком по снегу на стадионе до температуры —15—18

С! Четыре часа занятий два раза в неделю по выходным. Эффект был поразительный – никто не болел простудными или вирусными заболеваниями, все серьезные заболевания, у кого какие были, отступали. Дети развивались намного быстрее своих сверстников. В группу входили все желающие. Об этом опыте много писали и говорили в СМИ и на ТВ, появлялось много последователей. Но наступила перестройка и здоровые дети нам стали не нужны, в этом плане отменили все, что только можно. Теперь мы видим хиляков, кашляющих и размазывающих сопли, чуть что. Характера нет, одни капризы и кучи лекарств, дающих осложнения.

– Дядя Леша, я все перетаскал…

Я поднялся, гремя своими костями, и пошел колоть дрова дальше, а Пашка сел к костру и стал подкидывать дрова. Дождь сменился снегом, который переходил в метель и буран… Ванты телевизионной антенны, что стояла у меня на крыше, прикрученная к восьмиметровой мачте от парусной доски, свистели и вибрировали. Антенна давно не работает, но лезть на 14-ти метровый конек четырехскатной крыши я уже опасаюсь. Полностью стемнело, и мы работали в лучах уличного освещения и свете костра, отбрасывая длинные тени.

Подошел «Василич» – дед Пашкин, поздоровался со мной, спросил, чем помочь, и пригласил в баньку. Стал расхваливать Пашку, что не сидит без дела:

– Два года назад мне пришлось забрать его у родителей, сын не возражал, жалко парня было – постоянно болел, две недели в месяц, то простыл, то вирус, то просто сопли. Такие проблемы с ним были, слабак и дохляк, все за мамину юбку держался. А теперь ничего, вот живу с ним второй год на даче. Занимаемся делами, тренируемся, закаляемся, и не болел ни разу за это время. На парня стал похож, бодр и весел, и этим городским хилякам сто очков вперед даст по всем вопросам… Многому научился и думать стал по—другому.

– Ну, с таким боевым дедом, как Вы… Спасибо Вам и ему большое, помогли. Мы вот тоже одно время дочь и закаливали и спортом с ней занимались, и результат был отличный.

– Нынешнее поколение нежизнеспособно, сами хиляки и родят хиляков и больных – в армии служить некому. За деньги служить-то будут наемники, а умирать не пойдут за нас. А пошлют таких Родину защищать – полягут. Сейчас родители считают, что если их ребенок «комп» освоил и играет на нем в стрелялки, то он и на улице или на поле боя будет так же ловко стрелять – трупом он там будет. Сегодня многие стали полуживыми, и наследство у них будет соответствующее. У меня соседка по даче детский врач со стажем – говорит, что нынешние дети все больны, да не просто, а уже и на генетическом уровне многие, что у них такие болезни, которых раньше у детей и не было. А родители этого не понимают, им бабки делать надо, тусоваться и быть успешными. Вот я Пашкой и занимаюсь, и он больше не болеет и умнее всех своих сверстников. А родители, если бы они сейчас его видели, с ними бы истерика была, да они и сами-то постоянно болеют.

Снег повалил такой, что работать дальше не имело смысла, да и все тело у меня ныло и стонало. И мы пошли париться. Когда стали раздеваться, выяснилось, что мы промокли до костей! Банька и чай с мятой сделали свое дело.

Придя домой, я сразу пошел смотреть барометр: стрелка стояла на 730 мм. рт. ст. и продолжала падать, и уже через час барометр показывал 720, шел буран, ветер и снег пытались все порвать и разбросать. Уличные фонари были еле видны, в лесу с треском падали деревья. Ветер наметал сугробы. Потом свет отключили – это из-за ветра, такое бывает. Я вспомнил ночь в Мраморном море, когда мы в шторм шли вдоль берега по глубине 9—10 метров и ориентировались на огни дроги, что шла вдоль берега, а потом ветер усиливался и свет на берегу на время вырубался, потом включался, и так продолжалось, пока мы не дошли до строящейся марины.

К утру давление упало до значения 705 единиц – такого я не припомню. Ветер все усиливался, снег стал сменяться дождем. Я с трудом, так болело все тело, оделся и пошел дальше заниматься дровами. Через пол часика подошел Пашка.

– А мы с дедом с утра пошли в лес и попилили то, что ночью попадало, а потом на тележке вывезли к себе под навес. Нам теперь на всю зиму хватит.

– А вы здесь всю зиму будете?

– А что, у нас все есть: и книги, и учебники, и Интернет, и вообще все… Будем, конечно, иногда ездить домой, в цивилизацию.

– Спасибо тебе, я справлюсь тут сам, а ты иди, промок весь вон.

Пашка был одет как вчера и стоял весь мокрый и улыбающийся, а на улице +2

С.

К 15:00 ветер немного скис, а давление поднялось до 715, облачность приподнялась, разорванная ветром, прорвалось солнце…

Закаляйте своих детей и внуков, если не хотите испортить им жизнь и создать себе проблемы.

Лагерь на Жижице – наша полиэтиленовая дача

Нет ничего лучше случайных встреч со старыми знакомыми и друзьями, с которыми давно не виделся. Тут такие откровения можно высказать или услышать, такое вспомнить – мама дорогая…

Удивительно, но увиделись мы, стоя в одной очереди – а разве бывают сегодня очереди? Разве стоят в очередях генералы, да бывшие начальники Московской региональной таможни? Невероятно, но факт! Тут, конечно, кто-то скажет: это что такая за очередь, чего такого дают, если генералы стоят?

Раньше мы встречались на берегу Жижицкого озера, где отдыхали семьями и стояли большими лагерями, а иногда еще на юбилеях. Обрадовались, бросили очередь и углубились в воспоминания…