Формула

Итак, состав заговорщиков изменился, но их осталось трое.

Почему-то многие ошибочно считают это число счастливым.

– Теперь мы подошли к вашему вопросу, – Роман Ильич прикурил новую сигарету. Похоже, разговор давался ему так же непросто. – Всего двух. Всего двух Посвящённых удалось мне найти за это время. Вы – третий. И, насколько я понимаю, многократно превосходящий их, вместе взятых, по силе. Чем не удача? Воистину, Бог троицу любит.

– А как… поживают те, остальные? – осторожно спросил я, не забывая наливать. Всё же французский коньяк – не самое подходящее пойло для нашей жизни. Или за прошедшие десятилетия я просто безнадёжно испортил себе вкус? Так сказать, сжёг вкусовые рецепторы?

– Нормально поживают. Один, правда, почти лишился способностей – на самом деле, не так их было и много…

Любопытно…. Что же ты заставлял его делать? И главное – каким таким образом?

– Всё же мне не совсем понятно, – ушёл я в сторону. – В смысле, каким образом вы вышли на меня с такой точностью. Принимая во внимание отдалённость расстояния и так далее…

– Ах, это…

Роман Ильич несколько расслабился и дружелюбно улыбнулся.

– Само собой, я мог определить ваше местонахождение только в общем. Что-то вроде стрельбы по квадратам – знаете, в артиллерии? Затем началось самое сложное. То есть собственно поиск – и вот это потребовало времени. Должен сказать, вы блестяще маскируетесь…

Ничего подобного. Просто я знаю такие места, где можно вдоволь отвести душу. И никому не придёт в голову там тебя искать.

– …А вот о ваших знакомых этого не скажешь. Понимаете, когда человек начинает тратить деньги, которых ему вроде бы негде взять… я имею в виду, негде взять даже незаконным путём, – это совершенно определённо указывает на присутствие каких-то иррациональных сил.

Чтоб мне сдохнуть со своей филантропией и лёгкими путями её осуществления.

– Поначалу каждого из них принимали за вас. Но, при ближайшем рассмотрении, никто не подходил. Потом сопоставили круг знакомств – тут-то впервые забрезжила ваша кандидатура. От неё выявился ещё один круг – здесь вы действовали изобретательней: наследства, лотереи и всякое такое. В общем, мало помалу, всё сошлось и наступило время нашей встречи.

Волнующей и радостной…. М-да. Похоже, для моей самоуверенности оказалось меньше оснований, чем я предполагал.

– Сумасшедшая работа, – пробормотал я. – Не иначе, вы содержите целое детективное агентство.

– И его тоже, – отмахнулся хозяин. – Что только не может пригодиться в жизни. Послушайте, не пора ли нам обедать?

Я помотал головой. Алкоголь и пища почему-то плохо сосуществуют в моём желудке. Как минимум, я тупею и начинаю засыпать. Конечно, в последнее время могу избегать этого с лёгкостью – но предпочитаю не нарушать созданных десятилетиями закономерностей.

Послушай, тебе не о чем беспокоиться. Ты просто на полчаса забыл, кто ты такой. Стал тем, кем был раньше. Когда-то. Очень давно. Но всё изменилось.

Я кашлянул – в горле саднило от табака.

– Мне всё понятно – кроме одного. Чего вы, вообще говоря, от меня хотите?

Хозяин развёл руками и улыбнулся. Очень искренне. Так, словно услышал долгожданное приятное известие.

– Вашей помощи.

Не выключая улыбки, он наклонился ко мне.

– С детства я верил в свою исключительность. В предназначение. Готовился решать судьбы мира. Ждал своего часа. Как видите, ни черта не дождался. Да, кое-чего я, конечно, добился, – он широко развёл руками. – Для обыкновенного человека – даже, вроде бы, многого. Вы понимаете? Я – обыкновенный человек. Но я не хочу им быть! И – с вашей помощью – не буду.

Итак, судьба свела меня с мегаломаньяком. Возможно, опасным. Да что там – наверняка опасным. Один блеск в глазах на последнем монологе чего стоит. Приходилось мне читать о таких. Вперёд и вперёд – пока не увидим весь этот мир распростёртым у своих ног.

И всё это – с моей помощью?..

Первые недели прошли в эйфории всеобщих восторгов; затем поток возвращенцев начал иссякать и в нём не обнаружилось многих, чьё присутствие было бы особенно желательным. Набор в армию буксовал. Это объясняли понесёнными за последние годы потерями, но всё было сложней. Император считал, что в Русском походе на десяток погибших приходился едва ли один француз – возможно, он преуменьшал, но основу Великой армии действительно составляли не они. Так что, воевать в этой стране ещё было кому – просто число желающих заметно поуменьшилось. Это настораживало. Да что там – прямо скажем, пугало…

Моле приходилось непросто – теперь он был вынужден оставаться императором двадцать четыре часа в сутки. И это при том, что в непосредственной близости появилось немало людей, хорошо его знавших. Он уставал. Он часами пролёживал в ванне, прячась от посторонних взглядов. Он ещё более располнел – это вызывало недоумение. Конечно, никому в голову не могло прийти, что тут происходит на самом деле. Но вид обрюзгшего императора мало способствовал всеобщему воодушевлению.

Ещё худшее впечатление произвела церемония присяги новой Конституции – а на неё собрался поглазеть чуть ли не весь Париж, я уж не говорю о войсках.

Моле подвело его актёрство. Он решил, что пышная карета и расшитая золотом императорская тога произведут нужное впечатление. Ничего подобного – толпа предпочла бы походный сюртук, в котором было одержано столько побед. Солдаты казались озадаченными, а их приветствия – недостаточно восторженными.

Между тем, прошлогодние победители основательно струхнули и уже двигались на нас со всей возможной скоростью. Англичане и пруссаки были совсем рядом – но русские и австрийцы могли прибыть только месяца через полтора, а начинать без них никто бы не стал.

Маршалы склонялись к тому, что эту отсрочку надо использовать для набора и подготовки новых войск, но Моле слишком хорошо изучил стратегию императора.

Разбить врагов по частям. Сначала пруссаков – они ближе всех. Потом, в порядке очерёдности, англичан. Потом двигаться навстречу остальным и разбить их – в той или иной последовательности.

Прекрасный план, вполне в духе императора. Но чтобы претворить его в жизнь, нам нужен был именно Он.

Дальнейшие события хорошо известны и слишком печальны, чтобы в них вдаваться. Историки сломают себе голову над нашей медлительностью и непоследовательностью в те дни. Будут поражаться нашему невезению, когда треть армии под командой Груши заблудилась, гоняясь за Блюхером и не поспела в решающий момент битвы при Ватерлоо – а Блюхер каким-то образом поспел…. Если хотите знать мнение большинства присутствовавших, этот корпус вообще не следовало отделять от главных сил – от себя добавлю, что настоящий император никогда бы так и не сделал.

В нашем случае это произошло. Писатели придумают объяснения (каждый своё), но сойдутся на том, что на императора нашло какое-то загадочное затмение.

Разумеется.

Нашло – и больше никогда не уходило.

Так или иначе, всё закончилось.

Нас ждал ещё один остров – гораздо более отдалённый.

– Скажите, Роман Ильич, – я неторопливо затушил сигарету в пепельнице.

Вообще-то, у меня проблема с этим делом – обычно они не тухнут и продолжают достаточно долго и вонюче тлеть. Но в данный момент торопиться было некуда, даже наоборот, и всё прошло более-менее успешно.

– Скажите, а если я откажусь?

Хозяин дома посмотрел на меня очень внимательно, затем перевёл взгляд куда-то поверх моей головы. Вообще-то, я ожидал более очевидного разочарования. Или он просто так здорово умеет держать себя в руках?

– Но зачем?

Хороший вопрос. И как же на него ответить? Пожать плечами, что ли?

– Вы же ничего не знаете. Моих побуждений. Моих идей. Того, как я вижу будущее, в конце концов.

– Верно. Не вижу. Но могу себе представить. И не сказал бы, что я прихожу в восторг.

Самсонов развернулся в мою сторону, слегка пригнувшись и глядя мне прямо в глаза.